шел в нее и очутился за домом.
Следы он обнаружил сразу, как только шагнул с асфальта на белую бетонную полосу отмостки. Куски размокшей грязи, прилипшие к краю бетона. Тот, кто недавно гулял здесь, вытер ноги, прежде чем направиться во двор. Грязные следы, наполовину смытые водой, уводили в темноту.
Все тайное становится явным.
Если только никто эту тайну не охраняет.
Он подошел к окну спальни сына. Тут же под левой ногой чавкнуло. Андрей почувствовал, как холодная грязь, перевалив за край полуботинка, коснулась голой ноги.
– Вот черт.
Андрей посветил вниз. Под стеной лежала большая куча грязи, в которой увязла нога. Откуда здесь земля? Он направил фонарь на цветник, в мельтешащую дождем мглу, туда, где летом росли гладиолусы. Луч света провалился в темноту. Потом выскочил на жухлую траву. И снова провалился.
Перед Андреем были две прямоугольные ямы, выкопанные вдоль отмостки фундамента. Одна побольше. Другая поменьше. Он шагнул к краю меньшей и посветил вниз. Ровные гладкие стенки. Вода на дне рябила от мелких капель дождя. О глубине можно было судить только по выбранному грунту. Он долго смотрел вниз. До тех пор пока ему не стало казаться, что яма затягивает его.
Яма? Ты назвал их ямами? Присмотрись внимательней. Такую же яму ты видел три дня назад в Екатеринбурге. Это могилы, Андрей. Две свежевыкопанные могилы. Одна – для взрослого. Другая – для ребенка.
Андрей вернулся в дом, дважды повернул ключ в замке и подергал за ручку. Посмотрел на часы. Без четверти двенадцать.
Мозги работали холодно и четко, как будто их погрузили в ведерко со льдом. Ключи от машины на тумбочке, одежда Сережи на вешалке (Юля всегда гладит ему все с вечера), документы и деньги (остаток сбережений на покупку кухни) – в спальне на полке. Только не ввязываться в разговоры и объяснения. Быстро. Разбудить жену, собрать ребенка и уехать куда угодно, лишь бы подальше от двух сырых ям под окном. От этого зловещего места, бывшего когда-то их домом.
Голова как ведерко со льдом? Нет. Ты думаешь так, словно твои мозги чебуреком плавают в кастрюле с кипящим маслом. И в этом чебуреке рождаются смертельно опасные глупости. Возможно, в полном соответствии с планами чертова землекопа. Он как раз ждет, когда вы с перепугу выскочите под дождь в темноту. И не пытайся понять, зачем ему убивать вас. Причины могут быть понятны только этому парню с лопатой. А может быть, непонятны и ему. Не дергайся и приготовься защищаться. Это лучшее, что ты сейчас можешь сделать.
Андрей прошел на кухню, выдвинул ящик стола и достал самый большой нож.
Думаешь, он все еще здесь? Сережа видел его вчера ночью. Две ямы, а не три. Вчера у этого психа что-то пошло не так.
Он заглянул в спальню к жене, потом в детскую. Юля и Сережа спали.
«Пусть спят. Не нужно переполоха. Перепуганного до чертиков папы более чем достаточно», – прошептал он вслух и усмехнулся.
Он вернулся на кухню и посмотрел в черное окно. Жаль, что во дворе нет света. А ведь Юля сорок раз просила поставить какой-нибудь фонарь. Тот, кто стоял снаружи, мог спокойно наблюдать за всем, что происходило внутри дома. Он мог не торопясь обойти вокруг. Заглянуть в каждое окно. Ему нечего было бояться. Темнота надежно скрывала его. Бог прячется.
Андрей подошел к окну и задернул занавеску.
Спрячемся и мы.
Стало тихо. Как будто весь мир погрузился в сон. Спала жена. Спал сын. И луковицы гладиолусов в ящике под столом тоже спали. Не спал только Андрей и тот, кто выкопал могилы. Если он, конечно, все еще был здесь. А это было невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть.
Ночь шла медленно, как будто упираясь. Минутная стрелка нехотя очерчивала циферблат. Каждую половину круга он поднимался со стула и обходил спальни. Потом возвращался на кухню. Наводил себе кружку крепкого чая. К четырем началась изжога, и вместо чая он стал пить воду с содой.
Бледный поздний рассвет Андрей встретил в детской спальне. Сережа ворочался во сне, чувствуя приближающийся подъем. За стеклом по черной пашне огорода ходили вороны. Две пустые могилы, ждущие своих покойников, отсюда не были видны. Они находились слишком близко к стене. Но если внимательно присмотреться, можно было заметить, что трава на цветнике грязная и притоптанная.
– Привет.
Голос за спиной заставил вздрогнуть и повернуться. В дверях стояла Юля и сонно потягивалась.
– Теперь моя очередь тебя пугать.
Он усмехнулся. Если он скажет, что находится в четырех метрах от нее за стеной, то разговоры во сне покажутся ей забавным происшествием.
– Мы снова друзья? – спросил он.
– И даже больше. Сегодня вечером возвращайся. Я надену голубую ночнушку и буду тебя ждать.
Она поцеловала его в щеку (наконец-то) и пошла в ванную. По спине побежали мурашки. Ее пустая безмятежность выглядела так же пугающе, как могилы у окна. Безмятежность, означающая абсолютную уязвимость. Ее самой и сына.
«Надо засыпать эти чертовы ямы, – сказал себе Андрей. – Сегодня же».
Но планам этим не суждено было сбыться. Позвонил Петренко, сказал, что подхватил грипп и сегодня лаборатория свободна с самого утра.
Бессонная ночь не способствовала работоспособности. В голове все смешалось: маркеры, праймеры и могилы под окном детской спальни. Перед выходом из дома он еще раз осмотрел их. Ямы оказались не такими глубокими, как ему показалось ночью. Но в том, что это были именно могилы, сомнений не возникало. Рядом с ямами он нашел перемазанную в грязи лопату – ту самую, которой два месяца назад перекапывал огород. Ночной гость неплохо ориентировался во дворе, если смог в потемках отыскать инструмент. Он подумал о Диме и тут же оборвал себя. Не глупи. Дима был у тебя в гостях лишь однажды и вряд ли мог запомнить, где стояла лопата. К тому же теперь он калека.
В начале первого Андрей оставил Олю мыть ванночки для электрофореза, а сам вернулся в кабинет, включил чайник и позвонил жене.
– Привет, – ответила Юля, – бассейн закрыт. Воду меняют. Так что мы уже дома. Ты ночью забил раковину заваркой. Приедешь, будешь чистить.
Сообщение о том, что жена с сыном дома одни, заставило его поежиться. Но судя по спокойному голосу Юли, все было в порядке.
– Да. Хорошо, – ответил он (после того как я свожу тебя за дом, ты надолго забудешь про раковину). – У меня есть предложение на вечер.
– Романтический ужин?
– Поездка к твоей маме.
– Непредсказуемость – твое второе имя, дорогой. Но я только «за». Кстати, где вчера тебя черти носили?
– Ты о чем?
(А ты не догадываешься?)
– О грязных вещах в корзине. Синие штаны, финский свитер с оленями, черная ветровка. И кто тебе разрешал брать мою синюю шапку с помпоном?
Она сказала что-то еще, но Андрей ее не слышал. Он снова слышал Диму. Вы умрете. Вы оба умрете. Он вспомнил боль в пояснице после первой ночи на диване, историю про карлика в вязаной шапке с бубончиком и страх в глазах Юли. Бог прячется. Не добрый дедушка на небесах, а спрут, запустивший щупальца в мозги. Андрей зажмурился до фиолетовых пятен перед глазами. Вдруг стало ясно, почему могил было не три, а две. Он чувствовал, как проваливается в собственные мысли. Они засасывали, затягивали, как черные ямы ночью под дождем.
– Ты меня слышишь? – прокричала в трубку Юля. – Я говорю, где ты умудрился так вымазаться?
Он представил, как берет нож, тот самый, с которым сегодня ночью он бродил по дому, и направляется в спальню к сыну.
– Я не могу тебе этого объяснить. Со мною что-то происходит. Вы должны уехать, Юля. Срочно.
Она выдержала паузу, а когда заговорила, он услышал не жену, а специалиста по психологии.
– То есть ты не помнишь, когда и как вымазал одежду?
– Нет. Забери Сережу, и уезжайте из дома. Не говори мне куда. Я не должен этого знать.
– Андрей, ты должен успокоиться.
Он представил, как Юля держит карандаш в руке и записывает в своем блокнотике каждое его слово, как она всегда делает, разговаривая с пациентами по телефону.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Диссоциативное расстройство идентичности. Раздвоение личности – в миру. И ты ошибаешься. Это заболевание встречается реже, чем шаровая молния. Есть мнение, что его вообще не существует. И есть сопутствующие симптомы, и они мне известны, и у тебя их нет.
Твоя проблема – это глубокое нарушение сна. Сомнамбулизм. Не такая уж и большая редкость. У меня было два таких пациента. В обоих случаях мы решили проблему. Так что возвращайся спокойно домой, и мы тобой займемся. Это как раз по моей части.
– Юля, это может быть что угодно.
– Не может.
– Уезжай.
– Нет. И прекрати командовать. Хочешь, я сама к тебе приеду? Возьму Сережку, и через полчаса мы будем у тебя.
– Не надо. Я перезвоню.
– Приезжай. Я буду ждать. Пока.
Динамик сухо щелкнул, как Димина авторучка. Андрей убрал телефон в карман и посмотрел на мелко трясущиеся пальцы.
Он запер дверь туалета на шпингалет и открыл кран. Пригоршня ледяной воды, растертая по лицу, помогла сбросить накатившую волну страха и собраться с мыслями.
Как она сказала? Глубокое расстройство сна? Сомнамбула? Да, это было бы здорово. Намного лучше, чем злобный Бог внутри, обеспокоенный раскрытием тайны своего существования. Чем спрут, запустивший щупальца в мозги и спрятавшийся в черепную коробку. Тук-тук, я в домике. Будем сажать помидоры.
Но Юлин диагноз не объясняет Витино самоубийство, Димино сумасшествие, увечье и угрозы. Слишком много совпадений.
Ты подобрался к ответу очень близко. И никогда, слышишь, никогда он не позволит тебе сделать последний шаг. Куры на птицефабрике должны иметь расплывчатое представление о мясокомбинате.
Андрей посмотрел на отражение в зеркале. Мокрые взъерошенные волосы, круги под глазами и побледневшие от страха губы. Через час Оля уйдет домой, он сдвинет стулья и поспит хотя бы пару часов. Хоть лунатизм, хоть всемогущий спрут, суть одна. Источник опасности в нем самом. Потеря контроля над телом происходит во сне. Дома он должен появиться выспавшимся.