Первым в заброшенный двор влетел Никита, за ним Родион. Запыхавшиеся мальчишки затормозили у погнутых ржавых столбов для бельевых веревок и стали крутиться на месте, приглядываясь к лишенным жизни домам, прикрывшим грязь и запущенность наползшей синью октябрьского вечера. Ни Паши, ни автобуса здесь не было.
– Па-ша! – позвал Родион.
– Па-ша! – заорал следом Никита. – Ты где?
Мальчишеские голоса пронеслись над разломанными каруселями, над помятым жестяным грибом, над остовами лавок и проржавевшим кузовом «копейки» и утонули в шорохе моросящего дождя.
– Звони ему, – Родион спрятал голову под капюшон.
– Отключен.
– Вот ушлепок! Че за дебильные приколы?
– А если его дядя Саша…
– Блин, Некит! Ты только не начинай?! Нет никакого дяди Саши, и автобуса нет. Понял?
Никита кивнул.
– Погнали, пока не ливануло.
Мальчики вышли со двора и, гонимые усиливающимся дождем, побежали к высоткам на другом конце города.
Впервые за последние две недели Наталье Швец удалось уйти с работы вовремя. Она стояла на остановке, прячась от дождя под козырьком, но мыслями все еще была с пациентами. Слишком много людей этой осенью оказались в инфекционном отделении городской больницы.
Автобус, дребезжа, остановился в луже. Наталья по щиколотку нырнула в грязную воду и вошла в транспорт, ощущая, как намокает носок и сырой холод растекается по стопе. Она заняла кресло рядом с мальчишкой, который болтал с двумя девочками на заднем сиденье. Из окон автобуса на пассажиров смотрели черно-белые лица, среди них Артем Керенский – обаятельная широкая улыбка и большие выразительные глаза с пышными ресницами. Даже на ориентировке, отпечатанной на дешевом принтере, в зрачках Артема горели огоньки озорства.
Фотографии пропавших детей заполонили город. Они были повсюду. Смотрели на прохожих с каждого столба, с каждой остановки, с каждой двери магазина, и почти все жители уже знали потерявшихся ребят в лицо. Наталья старалась не обращать внимания на распечатки с приметами. Она не хотела ничего знать о мальчиках и девочках, не вернувшихся домой. Жуткое происшествие пробуждало детские страхи, возвращая к далеким дням, когда она потеряла близкого человека. Теперь события прошлого будто прорывались через затвердевшие пласты времени, разбивая десятилетия в щепки, и точь-в-точь воспроизводили ужасы осени 1995 года. Наталья много лет убегала от них, переезжая с одного места на другое, но после рождения Родиона осела здесь, в маленьком городе в Поволжье.
– А знаете, что я видел?! – закричал мальчик, чтобы обратить на себя внимание щебечущих подруг. – Автобус-кинотеатр!
Наталья вздрогнула, напугавшись громкоголосого ребенка, и вынырнула из неприятных воспоминаний.
– «Колобок», что ли? – уточнила одна из девочек.
– И ты видела?
– Нет, одноклассник рассказывал.
– А че рассказывал?
– Типа автобус мертвец водит.
– А мертвеца дядей Сашей зовут. Это он похищает детей, – прогнусавила вторая девочка.
– Неправда! – завопил мальчик. – У меня друг ходил в «Колобок» и смотрел мультики.
– Врешь!
– Не вру!
– У мертвеца мультики смотрел? Ну-ну… – засмеялась гнусавая.
– Дура! Мы с ним потом вместе пойдем.
«Откуда они знают про „Колобка“? Может, он все-таки существует… …и ее забрал дядя Саша. В детстве верила. А сейчас? Сейчас верю? Мертвец-киномеханик… Бред, конечно», – Наталья встала и пошла к выходу.
Тусклый свет фонарей, разлинованный каплями дождя, неравномерно стелился по дороге, освещая пузырящиеся лужи. Наталья спряталась под зонт и засеменила от остановки к дому. Она достала из кармана телефон и дрожащими пальцами набрала номер бывшего мужа.
– Алло?
– Ром, это Ната.
– Что-то случилось? – мужчина напрягся. Она никогда не звонила просто так.
– Немедленно забери Родю к себе. Прямо сейчас закажи билет на ближайший рейс…
– Да что происходит? – занервничал он.
– У нас в городе несколько мальчиков и девочек пропали. И я слышала, как дети обсуждали «Колобока» и дядю Сашу.
– Что обсуждали?
– Ну, помнишь в детстве мы рассказывали друг другу страшилку про мертвого киномеханика…
– Ааа, понял, – перебил он. – Ты же не думаешь, что мертвец похищает детей?
Она задумалась.
– Ната? Алло?
– Нет. Конечно, нет.
– Хорошо, – с облегчением выдохнул Рома. – А дети найдутся. У нас этим летом тоже подростки пропали, всех нашли через пару дней на заброшенной даче.
– Нет, это другое… В общем, мне будет спокойней, если Родик поживет у тебя, пока все не выяснится. Приедешь?
В трубке повисло молчание.
– Может, ты сама его привезешь?
– У меня пациенты. Врачей в отделении не хватает, я не могу бросить людей даже на день. А ты сам себе хозяин и вообще…
– Ладно. Завтра вечером буду.
– Спасибо, – сказала она и сбросила звонок.
Наталья зашла под козырек подъезда, сложила зонт и раздраженно стряхнула его. Засидевшийся в городе дождь утомлял, от его запаха тошнило, шорох льющийся с неба воды действовал на нервы, а матово-земляные лужи, чвакающая грязь и сырой воздух выводили из себя.
Она поднялась на седьмой этаж, позвонила в дверь и застыла в ожидании глухого топота Родиона.
Тишина.
Дзынь… Дзыыынь… Дзыыыынь… Дзыыыыыынь… Дзыыынь… – вцепились пальцы в звонок. Сердцебиение ускорялось, грудную клетку сдавливало, а голова шла кругом.
Трясущимися руками Наталья залезла в сумку, долго копошилась, перебирая вещи и скопившийся мусор, выудила связку ключей, открыла замок и, не разуваясь, бросилась в комнату ребенка.
– Родик! Сынок, ты дома?!
В детской никого не было. Наталья исступленно замычала.
– Ты чего, мам?!
Она обернулась. Родион стоял в дверях туалета.
– Слава богу, ты дома! – Наталья кинулась к сыну. – Послушай, завтра в школу не пойдешь, и гулять не пойдешь, и вообще из дома не выйдешь! Понял?
– Почему?!
– Завтра отец приедет.
– Отец? – мальчик захлопал глазами.
– Он заберет тебя в Красноярск.
Родион в недоумении смотрел на нее и не узнавал в дерганой женщине с дрожащими руками и быстрой речью свою мать. Всегда степенная и рассудительная, теперь она выглядела, как поехавшая.
– Это из-за пропавших? – догадался Родион. – Ты боишься, что меня тоже…
– Ты знаешь про автобус с мультиками? – перебила она.
– «Колобок»? Мам, это же тупая страшилка для детсадовцев, – он улыбнулся, удивляясь, что ему приходится объяснять матери такую очевидную глупость. – Ты че, веришь в эту фигню? Ну, ладно Пашок, наивный лопух. Но ты, мам?
– Я верю, что какой-то маньяк может разъезжать на автобусе и похищать детей, – поспешно оправдалась Наталья. – Обещай, если увидишь любой старый автобус, ты не будешь приближаться к нему, что бы ни случилось. – Ее серые глаза так яростно сверлили Родиона, что ему стало не по себе, будто на него смотрела чужая женщина, очень похожая на его мать. – Обещаешь?
– Ладно, – ответил мальчик. – Он правда завтра приедет?
– Правда, – мать улыбнулась, знакомым жестом потрепала его непослушные волосы, и Родион успокоился.
Новость об отце затмила прежние тревоги и переживания. В груди разрасталось счастье, большое и теплое, оно крепко обнимало его и наполняло эйфорией. Но он быстро опомнился и устыдился своей радости. Как можно, когда Артем в беде? Да и вообще, чему он радуется? Если бы его лучший друг не исчез, то отец бы не приехал. Выходит, он счастлив оттого, что Артем пропал?! От этой мысли Родиону стало тошно.
– Я к себе, – он поплелся в комнату.
– Ты поел?
– Да.
– Уроки сделал?
– Да, – ответил Родион и закрыл за собой дверь.
Вечер Наталья провела со старым фотоальбомом. На глянцевом снимке размером десять на пятнадцать, снятом на пленочную мыльницу «кодак», с трудом помещалась большая компания мальчиков и девочек. Наталья не помнила имена и фамилии многих ребят со двора, но Данил Болотов, Варя Шипелевская и Эдик Нуриахметов навсегда остались в ее памяти. Эти трое бесследно исчезли двадцать три года назад.
Она перевернула страницу и вытащила из кармашка фотографию – на крыльце начальной школы стояли две одинаковые девочки. Наталья долго всматривалась в нечеткие лица, и если бы не кособокая игрушка в руках одной из них, то никогда бы в жизни не догадалась, где она, а где ее сестра-близнец Алена, которая всюду таскала за собой мягкого зайца, сшитого ею из старой шубы мамы. Алена тоже пропала двадцать три года назад. В ту дождливую осень в Мирном за неделю бесследно исчезли двенадцать мальчиков и девочек, тогда Наталья впервые услышала о дяде Саше и его передвижном кинотеатре «Колобок».
Она смотрела на фотографию, и нехорошее предчувствие царапало сердце.
Взъерошенный, с припухшими веками и полосами от подушки на щеках, Родион, потягиваясь и зевая, прошаркал в кухню.
На холодильнике висела записка.
«Никуда не ходи! Жди отца. Целую. Мама».
Родион налил в бокал сок, вернулся в комнату и взял телефон. Куча сообщений от Никиты.
– Ого! – удивился он и открыл первое попавшееся.
«Ты где? Че молчишь? Возьми трубку! Пашок пропал!»
Он несколько раз перечитал текст, но никак не мог спросонья уловить смысл. Родион открыл второе, третье, четвертое сообщение, содержание во всех одинаковое – Паша пропал. Перезвони. Ответь. Ты где?
Родион кликнул несколько раз по экрану и приложил телефон к уху.
– Блин, Родик! – шепотом ответил Никита. – Ты оборзел? Че трубку не брал? Я уж думал, тебя тоже сцапали. Ты ваще где? Фигли звонишь среди урока? Еле отпросился. Математичка, коза старая, не хотела отпускать, – излишняя болтливость и торопливость речи выдавали сильное волнение Никиты. Стресс делал его агрессивным и легкомысленным.
– Телефон на беззвучном стоял. Че с Пашкой?
– Короче, он вчера к бабке не пришел. Матушка его звонила, спрашивала, где он. А еще Мишка Мартынов пропал. По ходу, реально какая-то фигня творится, училки говорят, комендантский час введут. Короче, после уроков пойдем пацанов искать.