Аспирин! Он не принимал его с прошлого вечера!
Артем судорожно вытащил коробку с лекарствами. И с ужасом обнаружил, что таблетки закончились. Он посмотрел на часы. Десятый час. Все окрестные аптеки уже закрыты. Под ребрами задрожали невидимые ниточки – верный признак накатывающего приступа паники.
В глазах потемнело. Артем вскрикнул и почувствовал, как в ноге снова что-то дернуло. Он еще раз перерыл все упаковки с лекарствами, но среди них не было ни одной нужной – той самой, бумажной, с зеленой надписью «Ацетилсалициловая кислота». Артем даже перевернул мусорное ведро, надеясь, что мог случайно выкинуть пару таблеток… Все тщетно.
Артем понятия не имел, что теперь делать. Он зашел в комнату и поступил так, как обычно поступал в безвыходных ситуациях. Сел на диван и уставился в выключенный телевизор.
В квартире звенела тишина. На кухне едва слышно возился Барс, поглощавший липкое, вязкое мясо. Артем сидел недвижимо, проваливаясь в собственные мысли. Он пытался понять, чем заслужил такие страдания. Артем всерьез верил, что был хорошим человеком. В жизни он не делал никому зла, по крайней мере, пытался не делать. Но над ним все равно издевались. Окружающие смеялись и постоянно тыкали в него пальцем, и, даже после того, как Артем вырос и закончил школу, ничего не поменялось. Когда он работал кассиром в фастфудовой забегаловке, он всегда улыбался клиентам, искренне желал им хорошего дня, но они все почему-то кривили лица и снисходительно усмехались, словно знали все его грешки. Словно они видели, чем занимается Артем в своей комнате вечерами, пока бабуля смотрит телевизор.
Раз. Два. Три… Опять закрылся, Артемка? Что там делаешь? Хи-хи-хи… Ну сиди-сиди, не трогаю. Хи-хи-хи… Мерзкое крысиное хихиканье. Хорошо, что щеколда закрыта.
Артем не заметил, в какой момент соседи сверху вновь принялись разбирать свой диван. Глухие удары доносились с потолка, словно там передвигали что-то тяжелое. Время от времени слышалась быстрая дробь – топот маленьких детских ножек.
Артем подскочил с места.
Соседи! Мерзкие соседи! Вчера вечером он не задвинул щеколду, и ночью эти твари прокрались к нему на кухню. Это они украли аспирин. Это они стучались в дверь. Это они хотели отобрать квартиру.
В груди вспыхнул гнев. Артем забежал на кухню, схватил нож и решительно прошагал в прихожую. Прикоснувшись к щеколде, он подергал ее пару раз туда-обратно, а затем открыл дверь.
С ножом в руках Артем вышел в подъезд. Этажом выше кто-то шумел. Он слышал их приглушенные голоса из квартиры – те же, что и минувшей ночью. Мужчина кашлял, а женщина что-то тихо бормотала. Артем почему-то был уверен, что у женщины рыжие волосы. И по дому она непременно ходит в ситцевом халате. Он представил, как воткнет ей нож прямо в живот. Убьет ее, а потом…
Артем оперся свободной рукой о перила. Ему было страшно, очень страшно, но от фантазий так приятно щекотало внизу живота… Позже. Он сделает это позже. Даже не так. Ему не придется больше трогать себя, ведь там, в квартире на седьмом этаже, его ждет рыжеволосая. Правда, сначала придется убить ту наглую и воняющую дешевым табаком мразь, что посмела ему вчера угрожать. А потом он займется его женой.
Тихо, очень тихо Артем поднялся по лестничным пролетам. Площадка здесь была точно такая же, как и этажом ниже, да и квартирные двери – один в один, как дверь Артема. Серые, металлические, и на внутренней стороне у них наверняка имелись щеколды.
Артем подошел к нужной. Постучал. Ровно три раза.
В квартире притихли. Испугались сволочи, подумал Артем. Он покрепче сжал нож и постучался снова.
Раз. Два. Три…
Голоса исчезли, равно как и другие звуки. Артем посмотрел на ручку двери. На ней серебрился нетронутый слой пыли…
Что-то не так.
Артем обернулся, и взгляд его упал на электрощиток. На щитке висел маленький навесной замочек, а в металлическом листе были квадратные прорези – в аккурат напротив счетчиков, чтобы удобнее было списывать показания. Артем подошел ближе. Диск одного из четырех счетчиков не крутился. Цифры показывали нули.
Несколько секунд Артем стоял как истукан, переводя взгляд со щитка на дверь и обратно. Ему понадобилось какое-то время, чтобы переварить информацию. А потом он побежал по этажам. Он останавливался на каждой площадке и смотрел на счетчики. Нули, нули, нули… Везде были нули.
Квартиры стояли пустые.
Двадцать лестничных площадок. Сто пятьдесят восемь дверей. А за ними ни единой души. Никто не заселялся в этот дом, кроме самого Артема. От этой мысли стало сначала радостно, а потом до безумия страшно. Кто же тогда скребся ногтями в дверь? Кто грохотал этажом выше? Кто прошлой ночью сидел у него на кухне?
Артем спустился на свой этаж и замер как вкопанный. Дверь в квартиру была распахнута.
– Что, сучоныш? Порезать нас вздумал? Ну давай иди сюда.
Голос хрипел из кухни. С лестничной площадки Артем не видел ничего, кроме прихожей и куска коридора, но он знал: говоривший сидит там, за столом. Именно туда смотрел испуганный Барс, что стоял рядом с обувной полкой, выгнув спину и прижав уши.
Кот издал утробный звук, больше напоминающий коровье мычанье, чем кошачье мяуканье. Низкий прокуренный голос с кухни рявкнул:
– Если твоя тварь не заткнется, я ему кишки выпущу!
На этот раз Артем не задохнулся от страха. Нож придавал уверенности.
– Кто ты? Проваливай из моей квартиры!
Голос расхохотался, но ненадолго. Смех тут же сменился приступом сухого кашля, будто пришелец на кухне страдал от туберкулеза.
– Ты с первого раза не понимаешь, сучоныш? Это не твоя квартира. Она наша. Бабка нам ее подарила. Помнишь бабулю, паршивец?
Где-то далеко внизу, на самом первом этаже, послышалось мерзкое хихиканье. Артема окружали.
– Что замер, щенок? – спросил голос из кухни. – Иди сюда, я сказал.
Артем шагнул назад. Крепче сжал нож. В тишине раздался металлический щелчок, словно кто-то отодвинул щеколду. Дверь соседней квартиры медленно и со скрипом открылась.
Из пустой прихожей на Артема смотрела женщина. Та самая – в ситцевом халате. Бледная, с синими выступающими венами на голых ногах. У нее не было лица. Ни носа, ни губ, ни глаз – только кусок кожи, на который натянули рыжие волосы. Женщина прижимала палец к тому месту, где у людей обычно располагается рот.
Артем понял ее жест. Женщина просила не издавать ни звука.
– Что ты булки мнешь? – спросил хриплый голос из кухни. – Иди сюда, не бойся.
Женщина поманила Артема к себе – в пустую квартиру. Он не пошел, а, наоборот, сделал шаг назад. Тогда женщина по-кошачьи зарычала. Совсем как Барс. Утробно, словно в животе у нее загудел ветер. Артем не выдержал.
Он зажмурился, закричал и побежал на женщину. Ударил в живот. Раз девять, не меньше. Три раза по три удара ножом.
Раз. Два. Три…
После очередного удара женщина просто растворилась в воздухе. Артем попятился обратно в подъезд. В этот момент обе двери захлопнулись. Голоса исчезли. Было лишь слышно, как все громче и громче кричит Барс. Казалось, будто его там раздирают на части бездомные псы.
Артем задергал ручку двери. Она не поддавалась. Кто-то задвинул щеколду. Артем несколько раз пнул дверь, и металлическое эхо разнеслось по подъезду громовыми раскатами. Барса, судя по всему, утащили на кухню, кошачье визжание доносилось оттуда. Артем что-то закричал и снова задергал ручку. В глазах потемнело…
А потом раздался громкий щелчок, и дверь распахнулась. От неожиданности Артем рухнул на площадку, больно ударившись копчиком, но тут же вскочил и, не обращая внимания на боль, с ножом в руке забежал на кухню.
Он ничего не видел и ничего не слышал. Он размахивал ножом во все стороны и бил кого-то в истеричном припадке, чувствуя, как металл мягко входит в живые, теплые ткани. Кот визжал.
Когда Артем открыл глаза, то увидел, что вся кухня залита кровью. Барс лежал на полу с выпотрошенным брюхом. Рядом валялась фиолетовая тряпка.
Артем упал на колени и заплакал.
Он убрал кота в мусорный пакет. Концы пакета аккуратно перевязал ниткой и положил рядом с ведром. Фиолетовую тряпку вернул на полку в прихожей, придавив ее обувной ложкой. Потом вернулся на кухню.
Кровь была повсюду. Липкая, вязкая… Наверняка такая же сейчас тянулась в жилах Артема. Стоило только об этом подумать, как ногу вновь свело судорогой. Дернуло где-то под икроножной мышцей. Артем взглянул на часы. До открытия аптек оставалось три часа.
Больше медлить было нельзя. Ноги начинали неметь, и Артем ощущал, как в венах у него что-то шевелится. Это был тромб. Он ползал под кожей, словно египетский жук-скарабей.
Артем зачесал ногу. Чертово насекомое убежало куда-то под коленную чашечку и теперь шевелило там усиками, вызывая омерзительную щекотку. Артем стал ковырять ногу кончиком ножа. Выступила кровь.
Нет, так не годится. Нужно обеззаразить. Еле ковыляя, он доплелся до ванной и взял там бутылек с хлоргексидином. Затем вернулся на кухню, уселся посреди лужи кошачьей крови и начал медленно разрезать кожу под коленом.
Где-то за дверью хихикала старуха. Соседи сверху двигали мебель. Топали детские ножки.
Артем надавил сильнее и почувствовал, как сталь проникает под кожу. Он поморщился, вылил на рану антисептик и, ни секунды не медля, продолжил операцию. Жук-тромб, словно почувствовав, что на него объявлена охота, зашевелился сильнее. Стоило Артему на секунду убрать нож, как мерзкое насекомое тут же перебежало по сосудам в стопу. Оттуда его вытащить было даже легче. Артем видел жука. Вот он, сидит напротив безымянного пальца, где едва заметно выступает вена. Артем знал: этот маленький синенький бугорок и есть тромб.
Глубокий вдох.
Артем замахнулся и со всей силы ударил ножом, пригвоздив ступню к линолеуму.
Боль ослепила. Артем завизжал. Он дернулся, и от этого металл только еще сильнее впился в ногу, раздирая ткани, соединявшие хрупкие надтреснувшие косточки. Артем схватился за рукоять и попытался выдернуть нож. Ему удалось это сделать лишь с третьей попытки. В глазах плавали белые мушки, хихиканье за дверью становилось все громче. Грохот передвигаемой мебели превратился в землетрясение, от которого задрожало все здание.