Игорь шел к реке.
Продравшись сквозь ломкие сухие камыши, он побрел по берегу Воронежа, выбирая подходящее место, где летом не станут купаться или ловить раков. Набрал пахнущей болотом ледяной жижи в кроссовки. Наконец отыскал.
Он сел на торчащую из весенней грязи корягу. Нацепил перчатки. Вытащил из сумки маленького дзюдоиста и усадил подле себя. Стараясь не встречаться со взглядом глаз-пуговок, опять запустил руку в баул.
Примостившаяся на коряге куколка терпеливо наблюдала.
До возвращения в квартиру Игорь успел посетить церковь. Сейчас он извлек на свет божий причину своего визита в храм: двухлитровую банку со святой водой.
Он отвинтил крышку, сцапал куколку и затолкал в банку. Куколка сразу пошла на дно, словно была начинена не тряпьем, а шариками от подшипников. Шлепнулась на стекло, раскинула ручки. С нитяных губ сорвалась вереница пузырьков.
Игорь захлопнул крышку. Вскочил и, оступаясь, сбежал к реке. Грязь хватала за ноги, норовила сорвать обувь. Игорь размахнулся и зашвырнул банку подальше от берега.
Вода сомкнулась вокруг банки с гулким «буль», точно черная многопалая клешня. Один-единственный круг на поверхности – и Воронеж успокоился.
– Прости, мама… – прошептал Игорь замирающей ряби. – Кажется, я ненавижу дзюдо.
И перекрестил реку. Для верности.
Две недели пролетели незаметно.
– Все на мази! – порадовал он с порога повисшую на шее Катю. – Осталось кое-что подремонтировать по мелочи, но линолеум я заменил, и это главное. Чуток труда, и можно сдавать. Как ты, птичка, справлялась?
Он запустил ладонь под ее халатик и прижал ладонь к круглому животу.
– Пинает! – хохотнул Игорь.
– Он тоже соскучился. – Катя шмыгнула носом. – Мы простудились.
– Сильно?
– Пройдет. Ты со мной поаккуратней, – предупредила она голосом слоненка из мультфильма про тридцать восемь попугаев. – Да успокойся! Устал?
– Капелюшечку. – Игорь все не мог расслабиться. Вдруг что серьезное перед родами? – В этих поездах вечно шея затекает. – «И смердит зверьем», – добавил он про себя.
– Я разомну.
– Ты правда нормально? Зря я уезжал.
Она отмахнулась.
– Тогда разомни. Только пусти сперва в душ.
«Этот запах. Он словно преследует».
– Конечно. – Катя ослабила сладкий плен объятий. И… что за выражение промелькнуло в ее глазах?
Она тоже почуяла?
– И перекусить с долгой дороги, – закончил он с незваной, будто на первом свидании, робостью.
– Есть гренки. Еще теплые. И какао.
– Самое то! – Игорь попытался улыбкой скрасить неловкость.
Катя поплыла подавать на стол, а он оставил чемодан у двери и поспешил в ванную, раздеваясь на ходу.
Позже, распаренный, присоединился к супруге в кухне. Комната полнилась уютными ароматами: какао, корица, выпечка.
И что-то еще. Знакомой фальшивой нотой просачивалось украдкой в медовую симфонию.
Мускусное зловоние зверинца. Оно крепчало с каждым вдохом.
Катя копалась в холодильнике. Из-за дверцы Игорь видел лишь ее попу и копну рыжих волос.
Внезапно его охватило мощное побуждение выйти молчком из кухни, подхватить чемодан и – бежать, бежать, бежать, вскочить в любой поезд, и – куда глаза глядят.
– Я разобрала твой чемодан, – словно прочитав его мысли, сказала Катя.
– Здо́рово! – откликнулся он. Голос сделался сиплым. Игорь покряхтел и спросил громче, изо всех сил изображая беспечность: – А чего в темноте сидим?
– Нашла твой сувенир, – продолжила супруга, выпрямляясь и закрывая холодильник. В одной руке она держала треугольник сыра. В другой – белую фигурку с глазками-пуговками. Фигурку в кимоно.
Потянувшийся было к выключателю Игорь застыл, скованный ужасом. Волосы на затылке закрутила в узел невидимая рука.
Нитяной рот куколки кривился в ехидной ухмылке. «Новый дом мне по вкусу, – говорила ухмылка. – Справим новоселье?»
– Очень мило, – прогундосила Катя. «Офень мио». – Это ведь твоей мамы одна из игрушек?
Кухня качнулась и поплыла. Фигурка будто извивалась в руках жены, как хитрющий злокозненный гном. Ее ножки попирали выпирающий Катин животик.
– И верно, темно, – согласилась супруга. – Включи уже свет.
Игорь щелкнул выключателем. Плафоны вспыхнули. И замигали – с легким треском, точно кто-то голодный уминал чипсы.
– Ой! – всполошилась Катя. – Лучше ты выключи! А то шарахнет током.
– Ничего, – ответил Игорь. Собственный голос доносился до него словно со стороны. Сокрушительно накатило дежавю. – Я исправлю. Давай пока поедим.
Лин ЯровойПоследний раз
Посреди тайги лежал осколок скалы. Булыжник высотой в три человеческих роста.
Местные скалолазы называли его Слоником, и Саша никогда не понимал почему. Грузная каменная туша была похожа, скорее, на сказочного медведя, задремавшего в тени кедровых ветвей. Или на гигантского вепря, роющего землю клыками. Кого булыжник точно не напоминал, так это слона.
В любом случае именно отсюда предстояло начать поиски клада. Дальше за уклоном – древние Столбы. Каменные великаны, которые высятся над тайгой уже тысячи лет. Слоник был обломком одного из таких исполинов, и именно от него начинались все тропы в заповеднике.
Вытерев со лба пот, Саша поправил лямку рюкзака. Достал из нагрудного кармана электронную сигарету. Сделал пару затяжек и тут же закашлялся. В пересохшем горле першило. За спиной остались семь километров подъема по июньской жаре, и впереди ждало еще столько же. Только уже впотьмах.
Саша глянул на часы. Половина десятого. Солнце сядет вот-вот, и начнется самая короткая ночь в году. Обычно в конце июня красноярское небо никогда не темнело полностью. Заря катилась по горизонту с запада на восток, и уже к пяти часам становилось ясно как днем. Но тайга – дело другое. Здесь, на дремучих тропинках, ночью опускался такой густой мрак, что иногда казалось, будто бредешь по лесу с закрытыми глазами.
Это было хорошо. Темноту Саша любил. Она помогала оставаться невидимым.
Присев у Слоника, парень достал из рюкзака минералку. Сделал глоток. Закрыл глаза, глубоко выдохнул и прислушался к ощущениям. Было спокойно. Тихо, тепло и спокойно.
Саша даже улыбнулся. «Опыт», – подумал он. Помнится, три года назад, когда парень только устроился на эту работу, чувства были совсем иные. Первый выход Саши за «мастер-кладом» напоминал кошмарный сон. Парень шел по лесополосе на ватных ногах. Вздрагивал от каждого шороха. Пару раз поскользнулся и упал в грязь. Саша был уверен, что его обязательно заметут на обратной дороге, но, на удивление, все прошло гладко.
И все-таки даже потом, почти весь первый год, походы за «оптом» давались Саше с большим напрягом. Получая координаты от своего куратора Темноты, парень оттягивал выход из дома до последнего. Стремался, потому что знал: таких курьеров, как он, принимают именно на съемах. Где-нибудь за городом, в перелесках. А дальше – изолятор, суд и десять лет колонии.
По сути, только на поднятии «опта» курьера и могла поджидать засада. Если, конечно, магазин решил сдать. В остальное время, раскидывая фасованный вес по городу, Саша сам выбирал маршруты. Сам решал, где делать тайники, и зависел лишь от себя.
«Вяжут только дураков. Делай ровно, и ровно будет». Так обычно владельцы нарколавочек в даркнете убеждали новоиспеченных курьеров. Саша, разумеется, знал, что это вранье. Рано или поздно принимают всех. Просто дураков принимают быстрее. Делая клад в каком-нибудь гаражном массиве, ты никогда не можешь быть уверен на сто процентов, что не попадешь под камеру. Или что из-за угла не покажется шальной патруль Росгвардии. Или бдительные граждане не настучат на тебя в полицию.
И все же работать в городе было не так страшно. Саша всегда напоминал себе: выглядит он прилично, подозрений не вызывает. Двадцатидвухлетний студент института политологии. Высокий, опрятный, аккуратно подстриженный. Всегда в чистых кроссовках и дорогой одежде. Внешность играла Саше на руку, а ораторские навыки, полученные в институте, пару раз спасали его от досмотра.
В какой-то момент Саша даже поверил в собственную неуязвимость. Может, и правда сажают только неосторожных? В конце концов, говорят, закладчики гуляют по воле максимум год, безалаберные – и того меньше, а Саша работал уже больше трех. И ни разу не попался.
«Просто везло, – мысленно одернул себя парень. – Не строй из себя гения. Просто сделай это в последний раз и выходи из темы. Теперь точно навсегда. Хватит. Набегался. Последний „опт“, последние адреса. Добьешь на гребаную однушку в центре, а дальше – хватит».
Подумав об этом, Саша почувствовал, как в груди потянула знакомая тоска. Это было странное ощущение. Смесь вины, отчаяния и… нежности?
Парень достал телефон. Тот, который рабочий. Проверил связь. Интернет ловил хорошо. Открыв даркнет-браузер, Саша набрал по памяти ссылку чата. Написал сообщение.
Santa: салют. ты здесь?
Примерно с минуту телефон молчал, а затем провибрировал дважды.
TEMNOTA: здесь.
TEMNOTA: как ты, мой зайчик?)
Саша улыбнулся. Снова достал электронку, начал парить и провалился с головой в переписку.
Santa: устал чутка. На хрен так далеко ныкать?) у меня сейчас ноги отстегнутся.
TEMNOTA: Сочувствую, зайчик) безопасность превыше всего) Полкило – приличный вес. Ты забрал?
Santa: еще в пути. надеюсь, прикопано надежно? не хочу драться за клад с нанюханным медведем.
Темнота долго не отвечала, и Саша успел напрячься. Он и сам не понял, от чего именно. Все-таки работа курьером сделала из него параноика.
Наконец телефон задрожал в руке.
TEMNOTA: расслабься, зайчик) все ровно и надежно. Ты же мой лучший) Для тебя самые лучшие места. Напиши, как заберешь)
Santa: ок.
Santa: кстати.
Santa: