Стоящий во весь рост медведь проводил взглядом исчезающую в темноте и пыли фуру, шевеля ярко-красным и волнистым, словно створки раковины, ртом. Затем аккуратно опустился на четыре лапы и не разворачиваясь, вновь боком побежал в сторону замершей на дороге Лариски. Та сорвалась с места, всего через несколько мгновений оказалась у открывающейся уже двери, ударила выходящего охранника в грудь плечом так, что он повалился на спину, повернулась, захлопнула дверь и закричала:
– Замок?! Как закрыть? Дверь? Как?
Все стояли и лупили на нее глаза – молча и ошарашенно. В помещении летала густая пыль, с кухни кто-то кричал.
– Ты чего это, совсем? – Охранник попытался приподняться, и в этот момент по двери ударило так, что она распахнулась, отбросив Лариску на стол у двери, за которым когда-то сидел охранник. Не оборачиваясь, она перелезла через деревянную столешницу – и кинулась за стойку. Позади взревело, и охранник, закричав, пополз в ее сторону.
– Мадина, назад! – закричала где-то Диана. – Туда, туда давай! К сортиру!
Лариска нырнула вниз, затылком ударилась о стойку, выпрямилась – и побежала к кассе, за которой стояла побелевшая от ужаса женщина в чепчике.
– Вызовите кого-нибудь! – закричала Лариска ей в лицо. – Звоните куда-нибудь!
Кассирша вместо ответа открыла рот и выдохнула, глядя куда-то за стойку. Лариска повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из кавказцев, поднявшихся из-за стола, спокойно вынул из кармана небольшой черный пистолет, прицелился – и трижды выстрелил в надвигающегося медведя, который, даже не сбавляя ходу, взревел, поднырнул под стрелявшего, мордой подбросил его к потолку, а затем принялся бесноваться, крутясь на месте и лапами разрывая упавшего на пол, но живого еще человека. Тонко, даже по-девичьи, вскрикнул его товарищ и швырнул табуретку, которая ударила зверя по хребту и отскочила на соседний стол, сбивая с него посуду с остатками пюре, однако медведь даже не заметил этого, продолжая неистовствовать. Диана тащила Мадину за руку, пробираясь под одним из столов, когда разъяренный медведь задел его и тот отлетел к витрине будто игрушечный, ножкой едва задев Дианину голову, – но та вдруг клюнула ею вперед и замерла, а из-под волос потекла на кафель кровь, и сразу натекла лужа, а Мадина все тащила сестру за руку, словно мешок, и плакала. Тогда медведь наконец замер и обернулся к ней, рыча и фыркая. Кажется, он был подслеповат и потому водил головой то вверх, то вниз, а глаза то смотрели исподлобья, то закатывались к пасти, будто он пытался разобрать мелкий текст. Все-таки заметив девушек, он медленно направился в их сторону, иногда облизываясь.
– Да сделайте хоть что-нибудь! – закричала Лариса на кассиршу, на сопящего под ногами охранника, успевшего пробраться под стойку, и даже на медведя. – Ну же! Скорее!
В этот момент дверь с кухни открылась – и оттуда выбежал толстый, пожилой уже мужчина с кастрюлей в руках. Он в несколько шагов оказался рядом с медведем и окатил его из кастрюли чем-то, кажется кипящим. Медведь метнулся в сторону, упал на пол и забился, словно гигантская крыса, расцарапывая обожженную морду, затем поднялся на задние лапы, уцепился передними за люстру, сорвал ее с потолка и принялся топтать с той же ненавистью, что и стрелявшего в него кавказца за минуту до этого. Повар отступил, выронил кастрюлю, еле слышно вскрикнув (только сейчас Лариса поняла, что в кастрюле был куриный суп), – и тогда медведь увидел его. Он рванулся вперед и сбил повара с ног, с разгону выломав дверь на кухню и врезавшись там во что-то звенящее и железное. Посыпалась посуда, раздался рык, закричала истошно какая-то женщина, но Лариса не обращала на это внимания. Она перемахнула через стойку, задев кассу (та рухнула на пол, раскрылась и обдала ноги мелочью). Лариска подбежала к Мадине, которая тяжело и с надрывом продолжала тащить сестру в сторону туалета.
– Давай, давай помогу! – крикнула она и схватила Дианку за вторую руку.
– Много крови, – сквозь рыдания сказала Мадина. – Почему крови-то так много?
– Не знаю, просто тяни.
Когда они общими усилиями дотащили Дианку к двери туалета, к ним подбежал второй кавказец. Лицо его, раньше смуглое, теперь было бледно-серым, а справа от виска до подбородка краснели капли крови.
– Куда дверь? – спросил он отрывисто, подскочил и дернул за ручку. – Заперта. Ах ты! Кто там? Кто там?! – И он несколько раз бухнул по двери кулаком. – Открывай, слышишь? Тут люди!
Дверь не открывалась. Мадина вновь начала всхлипывать. Лариса посмотрела в сторону зала и увидела длинный кровавый след, который оставила за собой Дианка.
– Черт, – сказала она. – Черт, и правда – крови-то как много…
– Дай погляжу. – Кавказец присел, отвел налипшие волосы и присмотрелся. – Кожа лопнула. Видать, ножкой разорвало. Череп виден, но не пробит. Надо кровь остановить и промыть. Грязи много налипло.
– Ты что, врач? – спросила Лариска.
– Я студент. – Кавказец посмотрел на нее снизу вверх, и стало видно, насколько он испуган. – Я на третьем курсе. А там брат мой лежит. Он за меня платил. Он за меня воевал, понимаешь?
– Понимаю. – Лариска кивнула на Диану. – Это ее сестра старшая.
– Открывайте же! – Мадина выпустила руку сестры, которая безвольно шлепнулась на кафель, и изо всех сил заколотила в дверь с нарисованным на ней писающим мальчиком. – Открой, сволочь! Открой!
– Тихо вы там! – зашептали со стороны витрины. – Мы пытаемся до ментов дозвониться!
На кухне вновь посыпалась посуда, еле слышно прорычало – и раздались тяжелые шаги.
– Нужно на улицу бежать, – сказал кавказец. – Прямо в дверь – и изо всех сил через трассу. Животные по асфальту хуже бегают, чем мы.
– А пистолет? – тоже шепотом спросила Лариска. – У твоего брата пистолет ведь был?
– Травмат галимый, – с обидой сказал кавказец. – Ты же видела. Ни хера он ему не сделал. Был бы настоящий ствол – положил бы на месте. Мой брат знаешь как стреляет!
– Кто там? – раздалось из-за двери туалета. – Что вам от меня надо?
– Это тот дедушка. – Кавказец подошел к двери, отодвинул плечом Мадину и аккуратно постучал. – Дедушка, откройте, пожалуйста, мы медведя пугаемся.
– Какого медведя? – спросил испуганный старческий голос из-за двери. – Оставьте меня в покое, я милицию вызвал!
– Открой, нас тут едят! – Мадина вновь ударила по двери кулаком, но кавказец перехватил ее руку. – Скажи ему, чтобы он открыл!
– Уходите отсюда, – строго сказали из-за двери. – Я вас не боюсь! У меня сын в Афганистане майором служил!
– При чем тут Афганистан? – Мадина посмотрела на кавказца. – Он не откроет, слышишь? Он акцент слышит и чуркам не откроет! Лариска! – она повернулась к девушке и сложила руки перед собой, – Лариска, попроси ты его, может, он… – Тут она замерла, широко открыв рот и уставившись куда-то за плечо Ларисы.
Уже зная, что увидит, Лариса обернулась.
Он стоял в проходе на кухню, вытащив морду из-за железной витрины и тяжело сопя. Сейчас он уже не казался таким огромным, но выглядел не менее страшно. Шерсть на морде свалялась от грязи и крови, глубоко запавшие глаза часто моргали. В наступившей тишине было слышно, как где-то в глубинах здания с грохотом льется вода.
Снаружи громко засигналили – и все вздрогнули. Все – кроме медведя.
– Э-эй! – заорал кто-то от двери. – Вы чего там устроили? Что это за херня?
– Андрест, – сказал охранник из-за витрины. – Это Андрест, что ли? Чего он здесь делает?
– Это я его вызвала, – громко зашептала кассирша. – Надо его как-то предупредить…
Медведь тем временем неспешно пошел по залу, вступил в лужу крови – и стал ее с удовольствием слизывать. Вновь загудел автомобиль – но он даже не сдвинулся.
– Он глухой, – сказал кавказец. – Смотрите, не реагирует вообще никак. Вот почему он здесь. Другие медведи трассы боятся, а этот пришел.
– Шатун, – сказала Лариска, сглотнув. – Он шатун. Вылез от голода. Видать, осенью не нажрался, а сейчас думает, что весна уже.
Медведь, слизав кровь, прошел чуть дальше – туда, где лежал мертвый кавказец, – и стал его громко обнюхивать. Стоящий позади брат погибшего громко, отчаянно выругался. Ноль реакции.
– Надо выбираться, – сказал он. – Сначала за прилавок, к этим, а потом уже – к двери. Только быстрее. Здесь тупик, он нас всех разорвет.
– Помоги с Дианой, – сказала Лариса, наклоняясь. – Нельзя ее бросать.
– И меня тоже не бросайте. – Мадину била крупная дрожь. – Я собак очень боюсь. А это еще хуже.
– Давай ее на плечи. – Кавказец присел, закинул безвольную бледную руку себе на плечо. Лариска с другой стороны сделала то же самое. Теперь голова Дианки висела покачиваясь в воздухе, а тяжелые от крови волосы рисовали на кафеле причудливые узоры. – Тащим туда, где касса. Ее сначала переваливаем, потом сами, понятно говорю?
– Понятно. Давай быстрее. Страшно до усрачки!
Они двинулись к прилавку, мелко переступая ногами, и окровавленные волосы Дианы с громким влажным звуком отделились от кафеля, поползли вперед, обновляя кровавый след. Мадина, тяжело дыша, шла за ними след в след. В зале горело всего две люстры – в дальнем углу у телевизора и над кассой – центральная же валялась на одном из перевернутых столов. Звук текущей воды был все громче.
– Я ментов вызвал, понятно? – заорал с улицы неведомый Андрест. – Они приедут и вас, чурок, покрошат!
– Он думает, это налет, – сказал кавказец, тяжело дыша. – Шакал тупорылый.
– Быстрее, у меня спина уже. – Лариса почувствовала, как пот заливает глаза. Очень хотелось обернуться и посмотреть на чавкающего медведя – далеко ли тот, – но она понимала, что не стоит, иначе не выдержит и побежит, бросив Дианку.
Почти добравшись до прилавка, они попытались положить раненую туда, где раньше стояла касса, – но в этот момент из-за него поднялась кассирша и выставила ладони. Лариска подумала, что она пытается помочь, и протянула к ней Дианкину руку, но, вместо того, чтобы схватиться за нее, кассирша сильно и по-неп