Для использования тачанки, эдакой колесницы XX века, нужна очень высокая квалификация. Трудно уже вести тачанку в бой. Ведь лошадей могут убить или ранить, кони могут понести… Нужен прекрасный возчик.
Пулеметчик должен точно стрелять из пулемета на большой скорости и при сильной тряске при езде.
Тачанка в СССР стала своего рода символом «романтики Гражданской войны» — вместе с буденовкой — «думоотводом», песней про «Уходили комсомольцы на Гражданскую войну» и шинелями с красными нашивками.
Тачанки действительно вовсю применял С.М. Буденный в Первой конной армии. Но когда? Осенью 1919 года.
А Махно придумал и применил тачанку осенью 1918 года…
Далеко не все бойцы на тачанках были идейными людьми. Но свое идейное ядро у Махно было. И бандита Григорьева он велел убить не случайно. Признавая «право народа» на «революционные эксцессы», Нестор Иванович бандитизм признавал только революционный, идейный. Когда в Пятихатках махновцы окружили вокзал и через окна из пулеметов расстреляли офицерский бал — за ними стояла идея. Бей «кадюков»! Офицеры танцевали с женами и невестами, супружеские пары «кадюков» приводили и на этот бал подростков обоего пола. Пулемет строчил и по ним, и по их мамам. Но такая уж это была идея, прямо требовавшая убивать детей и женщин. И армия у Махно была хотя бы частично идейная.
Коммунисты шли на Юг силами порядка 40 тысяч человек. Плюс пятнадцать тысяч у Махно. Плюс тысяч десять у Григорьева. Плюс еще столько же у атамана Зеленого и бандюганов помельче. Приняв в свою армию шайки бандитов и армии народных вождей, Красная Армия выросла вдвое. А по качеству по крайней мере не проиграла.
В январе-апреле 1919 года Красная Армия наступает и на юге Великороссии, на Дону. Тут самым важным родом войск становится конница численностью до 15 тысяч сабель. Второй по значению род войск: 15 бронепоездов. А за ними едет в теплушках пехота — до 40 тысяч человек. Не забудем и про Волжскую, и про Каспийскую флотилии, про авиацию!
Отдельная кавалерийская дивизия Буденного за январь-февраль 1919 года разгромила 23 полка кавалерии и пехоты. Причем 4 полка сдались в плен и потом воевали на стороне красных.
Красные кавалеристы нанесли поражение казакам при Дубровке, Прямой Балке, Давыдовке, Лозном, Иловайской, Качалинской, Котлубани, Гумраке, Ляпичево. Везде одна и та же тактика: сосредоточение сил, в 2–3 раза превосходящих силы противника.
За три месяца непрерывных боев Особая конная дивизия прошла почти 300 километров, захватила 48 орудий, больше 100 пулеметов, 2500 лошадей и 4000 повозок. Она истребила до 10 тысяч человек, из них 2 тысячи вооруженных, и потеряла около 5 тысяч.
С февраля по апрель 1919 года Красная Армия наступает на Дону, выходит к реке Маныч и 6 мая оказывается в 40 км от Ростова.
Наступление Красной Армии всегда сопровождалось расстрелами и зверствами. На Дону же планомерное истребление казаков, геноцид их «зоологической среды» становится важной частью политики большевиков.
24 января 1919 года Свердлов в директиве Оргбюро ЦК РКП (б) признает «единственно правильной самую беспощадную войну со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления».
Командующий группой войск 8-й армии Иона Эммануилович Якир (1896–1937) деловито уточнял: «Необходимо 50 % уничтожение мужского населения». Якир знал толк в уничтожении: еще летом 1918 года он начинал как командир китайского полка.
Разумеется, этих 50 % никто не отсчитывал. Тем паче мобилизации на Дону подлежало все мужское население от 19 до 52 лет. Любого казака можно было считать реакционером, белогвардейцем, врагом Советской власти… Кем угодно.
Уже ранней весной 1919 года станицы и хутора сносятся артиллерийским огнем, а уцелевших и пытавшихся спастись убивают из пулеметов. Выделены даже особые команды факельщиков — поджигать казачьи дома, если еще не сгорели.
Казаки было начали разбредаться по домам в январе 1919 года, после поражений П.Н. Краснова. В марте 1919 года на территории Верхне-Донских округов началось Вешенское восстание. Сперва полыхнуло в станице Вешенской, откуда и название.
С самого начала у повстанцев почти не было боеприпасов. Перед боем каждому выдавалась буквально пригоршня патронов. И все, руби красных саблей. Гибли под огнем, бежали на врага и, если добегали, рубили.
Казаки послали к добровольцам гонцов. Сразу пробиться к ним белые не могли, но послали несколько самолетов. Привезли продовольствие, табаку, боеприпасов.
В мае 1919 года казаки соединились с белыми и тут же погнали большевиков. Это вызывало у Троцкого приступы поистине «зоологической» ярости. Если Свердлов не переваривал крестьянства, то Троцкий так же неистово ненавидел именно казаков.
Приказ Троцкого № 100 от 25 мая 1919 года требовал: «Гнезда бесчестных изменников и каинов должны быть разорены. Каины должны быть истреблены».[153] По отношению к кому были бесчестны казаки и кого они предали, это особый вопрос.
Отступая, красные оставляли после себя выжженную пустыню. При отступлении Красной Армии истребляли казаков обоего пола. Одинаковыми способами, поголовно. Ровно за то, что казаки. В точности как нацисты истребляли евреев в Бабьем Яру в Киеве 1941-го.
Одновременно шло наступление красных на земли уральских казаков… А ведь директивы Свердлова и Троцкого касались всех казаков, не только донских.
Донским повезло хотя бы в одном — на их земли пришли белые и хотя бы частично документировали преступления против казаков: вскрывали места массовых захоронений, опрашивали свидетелей, допрашивали пленных…
А земли уральских казаков с 1919 года никогда уже не становились «белыми». Никаких данных об их истреблении никто никогда не собирал. Известно, что осенью 1919 года некий «уполномоченный Ружейников» выпустил из тюрьмы города Уральска 2 тысячи казаков как «невинно арестованных». История умалчивает, какое количество казаков Ружейников счел правильно арестованными. И сколько не дожили до освобождения. И скольких не довели до тюрьмы.
Для вершения великих дел необходима многочисленная армия. К лету 1919 года относится знаменитый плакат: «Райком закрыт. Все ушли на фронт». В то же время появляется и плакат: «Ты записался добровольцем?!»
Менее известно, что райком ушел на фронт не как-нибудь, а по особой советской мобилизации. 31 мая 1919 года Ленин писал: «С 15 июня мобилизовать всех служащих советских учреждений мужского пола от 18 до 45. Мобилизованные отвечают по круговой поруке друг за друга, и их семьи считаются заложниками в случае перехода на сторону неприятеля или дезертирства или невыполнения данных заданий и т. д.».
Так что «уходили комсомольцы на Гражданскую войну» вовсе не добровольно. Попробовали бы не уйти — их ждал расстрел вместе со всей семьей.
В селах Советской республики еще можно было жить — все же от красных подальше.
В городах же к весне 1919 года городское хозяйство оказалось окончательно разрушено. Не стало электричества, водопровода, подвоза продуктов, уборки мусора… ничего.
Вроде Советская власть и пыталась что-то организовывать… Но как? Или организуя террор против «врагов народа», на которых и возлагали ответственность за происходящее. Или создавая учреждения с невероятно раздутыми штатами. Там, где вполне справлялся один квалифицированный чиновник, теперь сидели десятки пригретых «за происхождение».
Обычно горожане хотели попасть в советские учреждения: там давали совсем другой паек. Когда стало «некуда податься, если не в могилу и тюрьму, то на советскую службу».[154]
В Москве в апреле 1919 года по самой обеспеченной, «рабочей» карточке полагалось на день 216 граммов хлеба, 64 — мяса, 26 — постного масла, 200 граммов картошки. В июне этого же года — 124 грамма хлеба, 12 — масла, 12 граммов мяса. Иногда они не отоваривались, а уж карточки иждивенцев и «детские» не отоваривались практически никогда.
Так же становилось и во всех захваченных красными городах. В Киеве после полугода красного господства взрослая женщина весила 39 кг.
Через месяц взятия красными Риги на улицах стали подбирать людей, умирающих от истощения.
Одновременно в Риге ее властитель Стучка устроил в здании Дворянского собрания пышную свадьбу дочери, на которую съехались гости со всей России.
Во время приезда Троцкого в Московский университет (большевики ведь большие покровители наук) профессор Кузнецов сказал ему, что Москва «буквально вымирает от голода». Вспылив, Троцкий ответил: «Это еще не голод. Когда Тит брал Иерусалим, еврейские матери ели своих детей. Вот когда я заставлю ваших матерей есть своих детей, тогда вы можете прийти ко мне и сказать: «Мы голодаем».[155]
Считается, что Троцкий был совершенно равнодушен к нуждам еврейства и себя евреем не считал. Но этот случай заставляет как-то иначе взглянуть на вещи.
Глава 2ИНТЕРВЕНЦИЯ, КОТОРОЙ ТОЖЕ НЕ БЫЛО
Коммунистам было удобно считать, что «у противников Советской власти не было никакой — ни политической, ни экономической — опоры в народных массах. И если бы не поддержка, оказанная внутренним силам контрреволюции иностранными империалистами, то Советское государство в короткий срок закончило бы с заговорщиками, подавив их сопротивление в первые же месяцы после октября».[156]
Во многих справочниках не было даже особой статьи «Гражданская война». А вот так: «Иностранная военная интервенция и Гражданская война 1918–1920».
Трагедия расколовшегося народа превращалась в акт внешней агрессии.
«Интервенция» становилась основным содержанием Гражданской войны.