Однако же следовало поторопиться: Повелитель ждать не станет. Безмолвной тенью Саддам проскользнул внутрь, в небольшое помещение без окон, освещаемое синим огнем, горящим на невысоком постаменте без всякого хвороста. Мужчина отцепил от пояса небольшой мешочек и сыпанул из него в огонь щепотку сушеных трав. Резко запахло чем-то пряным, ароматный дым поднялся к низкому потолку. Достав серебряный кинжал, Саддам полоснул себя по ладони. Порез мигом набух алыми каплями, тяжело упавшими в огонь. Раздалось едва слышное шипение, а клубы дыма принялись сгущаться и спустя несколько мгновений приняли очертания закутанной в плащ фигуры. Саддам мигом бросил собственный плащ на пол в знак служения и опустился на одно колено.
— Приветствую тебя, Повелитель!
Он не видел скрытого капюшоном лица, но знал, что Повелитель пристально смотрит на него, и под этим взглядом чувствовал себя неуютно.
— Зачем звал? — раздался чистый, удивительно юный голос.
— У меня есть новости, Повелитель. Важные новости.
— Встань и говори.
Саддам с облегчением поднялся. Пусть присесть даже на пол было бы немыслимо, но все равно стоя он чувствовал себя куда увереннее.
— Я был в одном из городов Бранвии на осеннем праздновании, Повелитель. Ходил среди толпы, оставаясь незамеченным, слушал разговоры. И встретил девушку.
Повелитель молчал. Он не задал ни одного вопроса о той, что привлекла к себе внимание Саддама, понимал, что Лунный Воин не станет тревожить покой своего владыки по пустякам. Раз уж Саддам решил, что о девушке следует рассказать, стало быть, есть в ней нечто особенное.
Саддам тем временем ощутил позабытое уже волнение. Он крепко сжал в кулаки ладони, по счастью, скрытые от Повелителя за спиной. Воин был уверен в своей правоте, но смутное беспокойство все же оставалось — слишком велика была цена ошибки. Медленно, тщательно подбирая слова, он продолжил рассказ:
— Я обратил на нее внимание, когда она вышла из шатра гадалки. Самой обычной шарлатанки, среди предков которой, тем не менее, некогда были храмовые прорицательницы. Но искра дара далеких прародительниц спит в ней очень крепко — я проверил, Повелитель. Гадалка предсказывала юным дурочкам счастливую судьбу, и все они уходили от нее, светясь от счастья. Но эта девушка… Она была встревожена, словно услышала нечто неприятное. Я присмотрелся к ней повнимательнее, Повелитель — у незнакомки были желтые глаза.
— Случайность, — отрывисто бросил закутанный в плащ мужчина. — Карида давно умерла.
И все же голос его утратил былое равнодушие, что явно показывало — история Саддама все-таки заинтересовала его.
Лунный Воин не стал перечить. Возможно и случайность — как знать? Однако же его рассказ на этом не закончился.
— Я не стал предпринимать поспешных действий, Повелитель. Мало ли, что гадалка могла сказать девчонке? Потому я решил для начала все разузнать.
— И что же?
Впервые на памяти Саддама владыка прерывал кого-либо нетерпеливым вопросом. Получается, Воин был прав и сведения о девушке с глазами необычного цвета очень важны.
— Гадалка не помнила ни слова из своего предсказания. Более того, она выглядела совсем изможденной, будто кто-то выпил из нее все силы. А девушка отказалась выслушивать ту ерунду, что обыкновенно несла предсказательница своим клиенткам, заплатила и убежала. Мне показалось это странным, Повелитель.
— Любопытно, — протянул мужчина в плаще. — Ты полагаешь, что девушке удалось ненадолго пробудить спящий дар?
— Иного объяснения у меня нет. Более того, могу сказать, что дар этот ослаб настолько, что никогда больше не проснется.
— Немудрено. Сила всегда поглощает слабость — таков закон Кровавой Луны. И все же Карида мертва. Камень в родовом перстне почернел и раскололся, стало быть, надежды нет.
— Карида умерла, — осмелился робко возразить Саддам, опуская взгляд, — но ведь она могла успеть родить своему возлюбленному ребенка. Этот вариант мы не предусмотрели. Что, если мне посчастливилось встретить ее дочь?
Повелитель молчал долго. Саддам так и не осмеливался поднять глаза, смиренно ожидая гнева владыки. Упоминание о возлюбленном Кариды, о том, ради кого она оставила свой дом и свое служение, находилось под запретом и строго каралось, несмотря на прошедшие годы. И сейчас Саддам был уверен в том, что за его словами последует наказание.
Но Повелитель задумчиво произнес, словно рассуждал вслух, позабыв о присутствующем в храме Воине:
— Да, возможно, именно так оно и было. Во всяком случае, это многое объясняет. Никогда бы не поверил, что Карида отважится родить от обыкновенного человека. Хотя… Разве кто-нибудь ожидал ее побега? Для всех нас он стал неожиданностью. И вот теперь — дочь, девчонка с желтыми глазами. Не знаю только, сможет ли она заменить свою мать. Но проверить стоит, да, определенно стоит.
И взор владыки вновь устремился на Саддама.
— Ты знаешь, где она сейчас?
Это был самый трудный момент во всем разговоре. Не признаться Лунный Воин не мог.
— Я выследил ее, Повелитель. Узнал ее имя. Ее зовут Лесса, и она приехала в Теннант чуть больше двух лет назад. Возраст у девушки подходящий — она вполне может оказаться дочерью Кариды.
— Хорошо! Я желаю сам увидеть ее.
Саддам вновь опустился на колени.
— Увы, но это невозможно, повелитель. Недавно девушка и ее опекун покинули Теннант и уехали на юг, никому не сообщив, где именно их можно разыскать. Но я непременно найду ее…
Порыв ветра, невесть каким образом поднявшийся в закрытой комнате без окон, взметнул пламя на постаменте и огненной волной стегнул Саддама по лицу. Щеку обожгло болью, но Воин даже не шевельнулся, признавая, что заслужил наказание. А ветер все усиливался, и Саддаму стоило больших трудов удержаться на коленях и не упасть ничком.
Когда же Повелитель совладал со своим гневом, то бросил сухо и отрывисто:
— Как только отыщешь ее, сразу же дай мне знать. И не затягивай с поисками.
И прежде, чем Воин успел ответить, наполнявший комнату дым рассеялся, а призрачная фигура владыки исчезла. Со стоном облегчения Саддам повалился на холодный каменный пол, прижимаясь к нему обожженной щекой. Еще немного, еще несколько мгновений отдыха, и он снова сможет собраться с силами и, вновь разрезав ладонь, кровью исцелить свои раны.
А потом он принесет жертву Луне и попросит ее благословения. И отправится на поиски девушки с волосами цвета меда и янтарными глазами. И непременно ее найдет, чего бы ему это ни стоило.
ШЕР
Отдав мальчишке приказ, Шер оборвал связь. Надо было успокоиться и все хорошенько обдумать. Надежно заперев двери — негоже слугам видеть своего Повелителя в сильном волнении — он прошелся из угла в угол, налил себе вина и выпил одним глотком.
Шера всегда забавляла реакция на вино обычных людей — смешно было наблюдать, как у них мутнеют глаза, начинают заплетаться языки и подкашиваться ноги, теряется четкость движений и ясность мыслей. Дети Кровавой Луны пили, не пьянея — и Шер лишь однажды пожалел об этой особенности. Когда исчезла Карида. Тогда ему хотелось напиться до беспамятства, до забвения, как самому распоследнему пьянчуге — но увы, вино и вода разнились для него лишь вкусом. Он отправился в пустыню и поднял песчаную бурю, но не испытал и сотой доли привычного удовольствия и упоения своим могуществом. Без Кариды все было лишено смысла.
Ее имя до сих пор острыми когтями боли сжимало сердце, царапало душу, выворачивало внутренности. Великому владыке хотелось скорчиться, подобно малому ребенку, на полу и заскулить, словно побитому щенку. Но Кровавая Луна не прощает слабости, и Шер не позволял боли взять над ним верх. Он принес Луне многочисленные жертвы, стремясь отыскать беглянку, но Карида позаботилась о том, чтобы ее не смогли найти. И Шеру страшно было подумать о том, на что именно она пошла, дабы суметь скрыться. Отречься от Луны, дарующей силу, отказаться от самой своей сути — неудивительно, что строптивица недолго прожила после своего побега. И все же до сих пор, несмотря на прошедшие годы, боль терзала Шера при воспоминаниях.
Он перевел взгляд на небольшой портрет, что все эти годы хранил на столе. Зачем? Шер и сам не смог бы ответить, но расстаться с изображением хорошенькой улыбающейся девушки с каштановыми волосами и желтыми глазами у него не было сил.
— Я узнал твой секрет, Карида, — довольно сообщил Повелитель давно ушедшей из подлунного мира возлюбленной. — Ты бы расстроилась, милая? Я знаю, что расстроилась бы. Ты бы оберегала свою малютку, будь ты жива. Но тебя больше нет, и некому ее защитить. А я найду ее, и тогда она займет твое место. Вот так, милая. Все справедливо. Луна всегда вознаграждает тех, кто верно ей служит.
И он замолчал на мгновение. А затем лицо его исказилось, и он заорал, грохнув по столу кулаком:
— Почему? Почему, Карида? У тебя было все, все, что только ты могла бы пожелать! Я готов быть бросить тебе под ноги весь мир! Мы правили бы им вместе! Тебя отметила сама Кровавая Луна, а ты пренебрегла ее даром! Ты пренебрегла моей любовью! Что дал тебе он такого, чего не мог дать я? Будь ты проклята, тварь!
От очередного удара — теперь о стену — по кабинету прошел гул. Заныли содранные костяшки пальцев, но Шер все лупил и лупил кулаком по стене, до крови прокусив нижнюю губу. Перед глазами стояла алая пелена бешенства. Пожалуй, если бы Карида вдруг воскресла и предстала перед ним, то владыка придушил бы ее, не задумываясь. В его душе страсть и ненависть давно сплелись столь причудливым образом, что он и сам не смог бы сказать, какое чувство возобладает в нем в следующий момент. Иной раз он вел с портретом долгие задушевные разговоры, целовал холодные нарисованные губы, гладил нежный овал лица кончиками пальцев, а порой — как вот сейчас — бесился от гнева и изрыгал самые страшные проклятия.
Они были последними потомками великой некогда династии, теми, кому предстояло возродить былое могущество. Кровное родство между ними было довольно близким: их отцы были не просто братьями, но близнецами. Но Шера мысль о кровосмешении не смущала: близкородственные браки были в свое время достаточно распространены среди их предков. Он никогда не задумывался о том, как относится к их будущему союзу Карида. С самого раннего детства она знала, что предназначена в жены кузену. И ни разу никто не слышал от нее возражений. Как оказалось, девочка хорошо умела скрывать свои мысли.