С этой мыслью я и направилась в библиотеку, где и застала Ланса. Наследник Бранвии, похоже, не выспался: он был бледен, под глазами у него залегли темные круги, а на подбородке явственно была заметна щетина.
— Вас не было за завтраком, Лесса, — заметил он. — Вы плохо себя чувствуете?
Да что они все пристали ко мне, будто сговорились! С трудом подавив злобный порыв и старательно удерживая на лице милую улыбку, я ответила:
— Нет, со мной все в порядке. Просто я проспала и не захотела торопиться, собираясь к завтраку. А когда приедет граф Лотарский с дочерью?
При упоминании о приезде будущей невесты Ланс скривился, будто от сильной зубной боли.
— Завтра к ужину пожалуют. Лесса, не желаете прогуляться? Стоят последние теплые дни, не следует их упускать.
Я собиралась, конечно, поискать книги, в которых мог бы упоминаться Галирфан, но внезапно мне стало жаль Ланса. Похоже, он действительно был далеко не в восторге от условий графа Фердинанда. С некоторым злорадством я отметила, что разговаривать о Бьянке молодой герцог не захотел. И я ответила:
— Хорошо, давайте пройдемся.
Во время прогулки Ланс делился со мной воспоминаниями, описывая замок своего детства, причем пару раз ненавязчиво подчеркнул, что я тоже жила бы там, воспитывалась вместе с ним, если бы не его убийца-мачеха. Он описывал высокие стены, просторные покои, панели из темного дерева, картины, ковры и галереи, а я мимо воли вспоминала слова Эрвина о том, что это не моя битва. Странное дело, рассказы Ланса пробуждали воспоминания о детских мечтах, в которых отец находил меня и забирал в свой дом, но сердце сжималось от тоски не по незнакомому мне Литору, а по такой любимой матушке Сузи. По женщине, ставшей мне родной. По маленькому уютному домику с белеными стенами, пусть и не богатому, зато знакомому от трещинок на подоконнике до скрипучей ступеньки крыльца. По Дену и Тине — как они там? По такой простой, беззаботной жизни, в которой не было места герцогиням-убийцам, всесильным магам и демонам пустыни.
Прогулку нашу прервал вернувшийся из Палерго Эрвин. Заметив нас Лансом, он отчего-то помрачнел, напомнил, что скоро обед и сообщил, что привез для герцога пару писем от его сторонников. Письма эти молодые люди решили обсудить после обеда, а пока Эрвин предложил составить нам компанию. Но в его присутствии разговор отчего-то не клеился. Ланс перестал предаваться воспоминаниям и упоминать о мести за смерть Генриха и Литора, а сам Эрвин большей частью молчал. Я попыталась разговорить своих спутников, но попытки мои не увенчались успехом. И когда настало время возвращаться в дом, я тайком вздохнула с облегчением.
Мне очень не хотелось вторую ночь подряд засыпать в кресле, но улечься в кровать я все же не рискнула. Сколь ни мало я понимала во взаимоотношениях мужчины и женщины, но Шер определенно пытался меня соблазнить — иного объяснения его поступкам у меня не было. Смущало и даже злило то, что я сама никак не могла определиться со своим к нему отношением. С одной стороны, я его боялась, но с другой — находила притягательным. И, правду сказать, его прикосновения не были мне неприятны. Пожалуй, позволить ему большее, чем невинное касание губами, я не была готова, но даже эти легкие поцелуи разжигали жар внутри. И я злилась на себя и недоумевала, почему мое тело реагировало на него подобным образом. Причем рассудком я понимала, что должна освободиться, оттолкнуть Шера, но вот подчиниться требованию разума у меня отчего-то никак не получалось. И еще меня сильно испугало брошенное вскользь упоминание о приносимых Луне жертвах. В чем они состояли, я не поинтересовалась, но что-то подсказывало мне, что от своих адептов Луна получала вовсе не корзины с фруктами и не букеты цветов.
Появление Шера я опять пропустила, прикрыв глаза лишь на мгновение.
— Это магия, да? — спросила я немного осуждающим тоном.
— Что именно, Лесса? — уточнил он, устраиваясь на ковре у моих ног.
— То, что ты появляешься и исчезаешь незаметно. Ты погружаешь меня в сон помимо моей воли?
Казалось, Шер вовсе не раскаивается.
— Хорошо, что ты заговорила об этом сама, Лесса. Мне многое нужно тебе рассказать.
— О себе?
— Нет, Алесса, о тебе.
Вот тут я изумилась.
— Но что ты мне можешь рассказать такого, чего я не знаю?
Шер хитро улыбнулся.
— Неужели ты не желаешь узнать побольше о своей матери?
Я была поражена. По словам Ланса, даже слуги покойного Литора почти ничего не знали о Каре. Откуда же у Шера сведения о ней?
— Вижу, ты заинтересовалась, — удовлетворенно заметил он. — Ты спрашивала меня о магии? Так вот, народ Галирфана, дети Луны, владеют особой магией, доступной лишь избранным. А наиболее сильно она проявляет себя в крови потомков древних правителей.
— Значит, моя мама была твоей соотечественницей? — догадалась я.
— Более того — родственницей. Мы с Каридой принадлежали к одному роду.
— Карида, — прошептала я. — Мне говорили, что отец звал ее Карой.
На мгновение лицо Шера переменилось, он крепко сжал зубы, будто я сказала ему нечто неприятное. Но он тут же улыбнулся мне, и я даже усомнилась: не почудилась ли мне эта зловещая перемена?
— Скажи, Лесса, какие из своих успехов в магии ты можешь назвать самыми выдающимися?
Да уж, новый знакомый умел удивлять и сбивать с толку.
— Я умею ставить стену огня, — похвасталась я недавним достижением.
— Замечательно, — просиял Шер. — А теперь смотри.
И руке его невесть откуда появился серебряный нож, которым он полоснул себя по ладони. Я испуганно вскрикнула.
— Дай свою руку, Лесса. Не бойся, тебе не будет больно. Мне нужна всего одна капля твоей крови.
Боли я действительно не ощутила, только легкий укол. Алая капля набухла, сорвалась с пальца вниз, упала на ладонь Шера и смешалась с его кровью. А потом вокруг нас закрутился огненный вихрь. Я готова была поклясться, что созданный Шером огонь был живым, почти разумным. Он носился по комнате, охватывал стены, потолок, кружился рядом с нами, но не тронул ни единого предмета. А когда языки пламени стали принимать причудливые формы, превращаясь то в драконов, то в невиданных птиц, то в гигантских ящериц, я не выдержала и издала восхищенный вздох. А потом испуганно охнула.
— Ночная стража! Та, что патрулирует поместье! Сейчас стражники заметят огонь и решат, что начался пожар!
— Ничего они не заметят, — успокоил меня Шер. — Они спят, как и их собаки. И проснутся только тогда, когда я им позволю.
— Но ведь тогда получает, что в дом может забраться посторонний?
— Посторонний — нет, а я — да. Но я ведь для тебя свой? — спросил мой гость вкрадчивым шепотом.
Ответа на его вопрос я не знала, потому задала в ответ свой:
— А зачем тебе нужна была моя кровь? Без нее бы ты так не смог?
— Смог бы. Но я хотел проверить, почувствую ли я более мощную силу, смешав твою кровь со своей.
— И как — почувствовал?
Мне действительно было любопытно. Похоже, магия Шера сильно отличалась от того, что знала и умела я. И Говард никогда не рассказывал мне ни о чем подобном.
— Почувствовал. Лесса, Лесса, вдвоем мы способны завоевать целый мир. Я брошу его к твоим ногам. Все, все склонят головы перед новой Повелительницей!
Он махнул рукой, и пламя, бушевавшее вокруг нас, утихло. Глаза Шера сияли, мне же, напротив, стало не по себе. Я вовсе не желала становиться Повелительницей. Невольно вспомнились слова гадалки о том, что я смогу отомстить всем своим врагам, но придется дорого расплатиться. Тогда-то я сочла предсказание бредом, но теперь видела, что оно начинает сбываться.
Шер же поднялся на ноги и теперь в радостном возбуждении расхаживал по комнате.
— Твоя кровь не менее сильна, нежели у Кариды, Лесса. И это удивительно, ведь ты принадлежишь к народу Луны только по материнской линии. А еще у тебя есть свой собственный дар! Девочка моя, как же я рад, что нашел тебя!.
И он вытащил меня из кресла, подхватил на руки и закружил. А когда вновь опустил на пол, я увидела его шальной взгляд и поняла, что мне надо срочно отвлечь гостя каким-либо вопросом. Он уже склонил голову для поцелуя, когда я спросила:
— Шер, а почему моя мама никогда никому не рассказывала о своей семье? Я-то ее не помню, разумеется, но Ланс пересказал мне то, что узнал от слуг моего отца. Так вот, мама никогда не упоминала о своем происхождении. Что с ней произошло? Она сбежала из Галирфана? Или совершила какой-то проступок и ее изгнали?
Мужчина, нахмурившись, резко отстранился от меня, чем я и поспешила воспользоваться, опять устроившись в кресле, только на сей раз с ногами.
— Карида влюбилась, — наконец произнес Шер после нескольких мгновений тягостного молчания. — И ушла за своим избранником в его мир, навсегда покинув Галирфан.
Голос его был сух, спокоен и безэмоционален, но мне почудились в нем отголоски затаенной боли. И я задала следующий вопрос:
— Ты хорошо знал ее, да?
— Я думал, что хорошо ее знаю.
На сей раз я поняла, что не ошиблась: голос его слегка вздрогнул на втором слове. Значит, с моей мамой его связывали какие-то особые отношения.
— Расскажи мне о ней.
— Зачем? — вот теперь я явно услышала гнев. — Она давно умерла, Лесса. Почему ты расспрашиваешь о ней?
— Потому, что хочу побольше узнать о своей маме, — я изо всех сил старалась выглядеть наивной и безмятежной девочкой. — Я ведь совсем не помню ее. И Ланс ничего о ней не знает.
О могиле на погосте Бухты-за-Скалами и об оставшихся в доме Сузи драгоценностях мне хватило ума умолчать.
— Хорошо, Лесса, я расскажу тебе о Кариде. Но только не сегодня, хорошо? Сейчас мне пора, поэтому — спи, моя девочка.
Опять легкое прикосновение к вискам, опять головокружение и провал в памяти. А наутро я проснулась не в кресле, но в своей постели. Без платья, только лишь в нижней сорочке и панталонах.
А следующий день принес иной повод для переживаний. Приехал Фердинанд Лотарский с дочерью. Похоже, начали сбываться мои худшие опасения.