Ее лицо напряглось, но потом разгладилось.
– Нет, среди напавших его не было.
Ну вот, уже лучше. Я не целовалась с убийцей из открытого космоса. Такие мелочи помогали оправдать собственные ошибки.
Я покачала головой.
– Значит, вы помогали Люку ассимилироваться? Или его родителям?
Мама долго не отвечала.
– Что-то в этом роде.
Не много же у нее узнаешь. Уж очень уклончивый ответ. За этим явно что-то кроется.
Она откинула голову и расправила плечи.
– Джейсон… – она облизнула губы. – Джейсон был далеко не подарок.
У меня перехватило дыхание.
– Ничего не понимаю. Папа же… герой. – В столице ему даже поставили памятник! Ну, не совсем памятник. Что-то вроде обелиска, но все же. – Его даже наградили медалью Почета.
Она прикрыла глаза.
– Солнышко, награды не отражают истинной сущности человека. На свете очень много знаменитостей, удостоенных высоких наград, которые как люди на самом деле никудышные. Как много сплошь и рядом тех, кто убежден в своей правоте и не замечает, сколько бед они натворили своими благими намерениями.
– Но… – Я замолкла, мое сердце словно хотело выпрыгнуть из груди. Эта новость не укладывалась в голове. Отца я близко не знала, да и видела редко. Он постоянно был на работе, и все же… – Ты рассказывала мне, какой он хороший. Говорила, что самое важное…
– Я лгала, – перебила она, глядя мне прямо в глаза. – Лгала потому, что тебе лучше было не знать о нем правду. Эта ложь была вынужденной, и я надеялась, что мы никогда не коснемся этого вопроса. Но объявился Люк, и лучше ты услышишь правду от меня, чем от него.
– Что… что отец ему сделал?
Мама провела руками по лицу.
– Джейсон не церемонился со своими подопечными лаксенами. Он мог… он бывал жесток. – Она замолчала, и я неожиданно подумала, что за скудными словами скрывалось гораздо большее. – Между ним и Люком кое-что произошло. Скверный случай.
Слова Люка сразу же всплыли в памяти. Он сказал, что в клубе мне не место, и я думала, что он цепляется, но, видимо, все не так просто. Может, он имел в виду, что мне лучше держаться от него подальше из-за того, как папа поступил с его семьей?
Но если дело в этом, почему он меня поцеловал?
Я съехала на край кресла.
– Мама, что папа натворил?
– Из-за него Люк потерял того, кто был ему очень дорог, – ответила она, и меня затрясло. – Этого Люк никогда не забудет и не простит. Поэтому его надо опасаться.
Сердце снова забилось как сумасшедшее.
– Из-за того, что он нелегал?
– Если честно, раньше я боялась, что Люк будет мстить за преступление Джейсона.
Я широко открыла глаза.
– Мстить? Даже так? Но папа… он же умер. Чем же он Люку так насолил?..
– У Джейсона было много обязанностей, он нажил много врагов… и наделал массу ошибок, – тихонько сказала она, словно боясь, что кто-то услышит.
Значит, у отца были враги. Так вот почему у нас под подушками оружие.
– Но дело не в этом. Я лишь хотела, чтобы ты узнала правду от меня, а не от кого-то другого, что человек, которого многие боготворят, был не таким уж идеальным.
В моей голове стало пугающе пусто.
– Опасаешься, что Люк будет нас преследовать?
Она посмотрела мне в глаза.
– Раньше – да, но сейчас понимаю, что, если бы Люк хотел отомстить тебе или мне, он бы давно это сделал.
– Блеск, успокоила.
– Я и не собиралась тебя успокаивать, – ответила она. – Но факт остается фактом. Если бы он задумал устроить вендетту, то уже давно разделался бы со мной. – Она встала, теребя поясок халата. – Тебя Люк никогда не обидит.
Я открыла рот, но язык меня не слушался. Чепуха какая-то. Люк не знал меня. Если он потерял кого-то из-за моего отца, он бы не стал набиваться мне в друзья. Не нужно много ума, чтобы догадаться, что «потеря» означала «смерть».
– Нам точно ничего не грозит?
Мама потерла лоб рукой.
– Нет, конечно, солнышко, – быстро успокоила она. – Но лучше быть наготове.
Я ей не поверила.
– В доме есть еще какие-нибудь заначки для боеготовности?
Она улыбнулась и положила руку мне на колено.
– Я бы не ворошила подушки на диване под окном наверху.
– Мама, – я глубоко вздохнула, – у отца были еще враги, которых стоит опасаться?
– Нам ничто не угрожает, но осторожность не помешает. На свете полно подлецов как среди людей, так и лаксенов, и с ними лучше не связываться. Так ведь было и раньше, до нашествия, помнишь?
Я кивнула.
– Что-то типа: «Незнакомцу не верь – запирай крепче дверь»?
– Да.
Она подвинулась, сидя на краю дивана, прямо лицом ко мне, и взяла меня за руки.
– О чем думаешь?
Много о чем.
– Зря я потащилась в тот клуб.
– Я рада, что хоть в этом ты со мной согласна.
Она сжала мои руки.
– Сейчас меня больше беспокоит, как ты отнесешься к правде о Джейсоне. Знаю: в это трудно поверить.
Еще бы.
Она подняла мои руки.
– Скажу как на духу, ладно?
– Хорошо, – прошептала я.
– Я не жалею, что лгала тебе о Джейсоне. Ты заслуживаешь веры в хорошее, как и все остальные. – Она глядела мне прямо в глаза. – Иногда правда хуже лжи.
10
– Я думала, мать прибьет меня на месте. Ей богу!
Я ковырялась вилкой в так называемом спагетти, которое по консистенции упорно напоминало суп. Понедельник. Обед только начался. Хайди сидела напротив меня, рядом с Джеймсом, который принес еду из дома. Мы мужественно ждали, когда Зои присоединится к компании, но она все еще томилась в очереди с таким видом, будто сейчас выбросится в окно.
Хайди пролистала новые снимки и вернула мне фотоаппарат.
– Ну прости меня.
– Ты-то тут при чем? – спросила я, положив фотокамеру рядом с подносом. – Ты ведь не звала Люка ко мне домой.
Я рассказала о вчерашнем, опустив сцену с дробовиком и метанием подсвечника. Я также умолчала о тайнах, поведанных мамой. Не нужно быть суперумной, чтобы понять, о чем стоит помалкивать. Джеймс тоже держался молодцом – ни словом не обмолвился про субботнее утро. Мама пресекла дальнейшие прения, отослав меня в мою комнату, где я и просидела до конца дня.
Жестокое наказание, ведь у меня осталось так много вопросов. Например, как получилось, что мама работала в организации по ассимиляции лаксенов, где они с папой – он же бывший народный герой, а ныне отъявленный негодяй – познакомились с Люком, но при этом он остался нелегалом? А если мама знала, что он нелегал, почему не сообщила кому следует? От нас всех это требовали, а она ведь на военной службе. Вдруг кто-нибудь узнает, что они знакомы?
Может, так она пыталась искупить вину за проступок отца?
Я не могла отделаться от чувства, что проблема была куда серьезнее, чем говорила мне мама. Джеймс достал бутерброд с арахисовым маслом, и я с завистью уставилась на него. Вот вкуснятина, не то что эта гадость у меня в тарелке.
– Как это он к вам заявился? Слушай, мой отец сразу же позвонил бы в полицию.
Разумно, наверное.
– Откуда он узнал, где ты живешь? – спросила Хайди, теребя кружевной воротничок рубашки. – Я ведь Эмери ни словечка не говорила.
Не зная, что ответить, я поерзала на неудобном пластиковом стуле.
– Понятия не имею.
Она удивленно приподняла брови.
– Ну и жуть.
– И надолго тебя упекли на гауптвахту?
Джеймс снял корочку с бутерброда, уронив кусочек черного хлеба на сумку.
Я вздохнула, живо представив, как сталкиваю Джеймса со стула и краду бутерброд, но это было бы подло.
– Как ни странно, ни на сколько.
– Чего ни на сколько?
Зои плюхнулась на свободный стул рядом со мной под вопли преподавателя на какого-то ученика в дальнем углу столовой. На подносе Зои притаилась тарелка с куском пиццы. Я поежилась. Пиццу я ненавидела. Джеймс как-то заметил, что это означало, что у меня нет души. Ну и пусть. Все равно гадость.
– Эви почему-то не наказали, – ответил Джеймс, теперь раздирая бутерброд на мелкие кусочки.
Манеры за столом у него как у трехлетнего.
Темные кудрявые от природы волосы Зои сегодня были стянуты в тугой хвостик, подчеркивая изящные скулы.
– Не наказали? – озадаченно переспросила она. – Теперь это проблема?
Джеймс наконец закинул кусочек бутерброда в рот.
– Вот и я о том же.
– Да нет. Просто странно.
Наверное, мама так переживала из-за рассказа об отце, что передумала меня наказывать, только отослала наверх. Или же она забыла, но напоминать ей я точно не собиралась. Я взглянула на Хайди. Она выстукивала что-то на телефоне, и меня разобрало любопытство.
– Кому-то пишешь?
– Да, – она, усмехаясь, подняла глаза. – Эмери хочет встретиться сегодня вечером.
– Прямо настоящее свидание? – с надеждой и волнением спросила я. – Вместе обедаете?
Хайди кивнула, и, клянусь, ее щеки порозовели.
– Да, она хочет пообедать в новом тайском ресторане в центре. – Она помолчала. – И нет, в «Предвестие» мы не пойдем.
Я бросила вилку и захлопала в ладоши, словно взбудораженный тюлень, и вдруг заметила, как Эйприл с развевающимися белокурыми волосами направляется к нашему столику.
– Смотри мне, чтобы отчитывалась о каждом шаге.
Хайди засмеялась. Эйприл села напротив Зои.
– Насчет каждого шага не знаю, но постараюсь держать тебя в курсе.
– Замечательно. Жаль, что я не познакомилась с Эмери в пятницу вечером.
Поднимая вилку, я смутно слышала, как Эйприл окрысилась на Зои.
– Мне – тоже, – ответила Хайди. – Но у тебя еще есть шанс, раз мама тебя не убила и не наказала.
– Подождите, – Джеймс принялся за пакетик с чипсами, – кто такая Эмери? Она из нашей школы?
Хайди покачала головой.
– Нет, она окончила школу в прошлом году и вообще из Пенсильвании.
Он бросил чипсы в рот.
– Она красивая?
Я осадила его взглядом.
– Ты серьезно?
– Уже и спросить нельзя.
Он подвинул ко мне пакетик, и я урвала горстку чипсов.