«Дорогие Мария, Дед и ребята! У меня большая радость. Я нашёл Книга. Он, оказывается, жив. Его привезли в цирк. Но в цирке ему делать нечего. Я его оттуда заберу. Чувствую я себя хорошо. Завтра начинаются занятия…»
В это время дверь в спальню открылась, и вошёл Севрик — длинный рыжий мальчик. Такой худой и бледный, словно у него не было ни каникул, ни лета и вернулся он из какого-то дождливого, скучного края.
— Здравствуй, Рад! Ты приехал?
— Приехал, Севрик.
— Я проболел всё лето, — пожаловался Севрик. — А ты?
— Немного болел. Ложись, отдохни.
— Я лягу, — согласился худой рыжий мальчик, опускаясь на свою кровать. — Завтра учиться. Ты что вечером делаешь?
— Иду в цирк, — не сразу ответил Рад. — А ты?
— Никуда не иду. Мне подстричься надо.
— Подстригись. Обязательно подстригись, Севрик.
— Может быть, и ты подстрижёшься? — предложил рыжий мальчик.
— Понимаешь, я же иду в цирк.
— Ты идёшь в цирк… У тебя один билет?
Рад поднялся с постели.
— У меня два билета, — сказал он. — Но я иду не один…
Севрик понимающе закивал головой.
— Если я буду спать, не зажигай света, — попросил он.
— Я не зажгу света. Спи спокойно, — сказал Рад и зашагал к двери. — Спи крепко и не бойся. Ничего не бойся.
Болезненный мальчик проводил Рада удивлёнными глазами.
— Чего не бойся? — спросил он, но дверь за Радом уже закрылась. — Не пойду я в парикмахерскую! Никуда я не пойду. Я спать хочу…
Ему не с кем было разговаривать, и он разговаривал сам с собой:
— Чего не бойся?..
Вечером Рад сидел на самой верхотуре под куполом цирка, где были установлены софиты, освещающие арену. От них, как от печки, тянуло жаром, внутри что-то шипело, словно готовилось закипеть. В щели кожухов были видны фиолетовые вспышки — там оживали и гасли какие-то беззвучные молнии.
Возле софитов хлопотал осветитель — парень в белой майке. Работа была жаркая, только в майке и работать! Он включал то один софит, то все сразу. Иногда перед софитом запускал круг с разноцветными стёклами, и тогда луч менял свой цвет. И всё вокруг меняло цвет.
В полумраке купола поблёскивали какие-то странные аппараты, при помощи которых артисты цирка на большой высоте совершают полёты и делают различные рискованные трюки. Здесь покачивались трапеции и брали начало верёвочные лестницы.
С этой высоты арена казалась блюдечком с красной каёмкой. На блюдечке шло представление.
Вот появились два клоуна — толстый и тонкий. Они изображали боксёров. Огромными перчатками «боксёры» наносили друг другу удары, при этом раздавался то звон разбитого стекла, то удар колокола, то выстрел из ружья, то грохот молота по наковальне.
Зрители смеялись.
Потом два бойца помирились. Стали пожимать друг другу руки и даже целовались. А на весь цирк звучали пощёчины, усиленные во сто крат.
И снова зрители смеялись.
Парень в майке с нарисованным солнцем оставался равнодушным ко всем шуткам клоунов. Когда каждый день видишь одно и то же, перестаёшь смеяться.
— Он тебе говорил, что нравится девчонкам? — спросил он Рада.
— Говорил.
— Он выдумывает. Где ему с таким рулём…
— Он хороший парень, — сказал Рад.
Осветитель ничего не ответил. Он был занят постановкой света. И только когда кончился номер, спросил:
— Куда ты его денешь… льва?
— Заберу его к себе… в интернат. Ещё не все съехались. Только один Севрик приехал.
— А потом? — спросил осветитель.
— Ещё не придумал, — признался Рад. — Но я придумаю, обязательно придумаю.
Цирк снова засмеялся.
— Что они смеются? — спросил Рад, словно зрители смеялись над его словами.
— У клоуна отвалился нос, — не глядя на арену, ответил осветитель: он знал всю программу наизусть.
В это время внизу объявили:
— Акробатическая группа заслуженного артиста Брагама!
— Наши… — прошептал Рад.
— Они, — подтвердил осветитель.
Оркестр заиграл галоп, и на арену выбежали юные акробаты. Они так легко взлетали на воздух и так плавно приземлялись, так кувыркались в воздухе, словно сила земного притяжения их не касалась и вокруг была космическая невесомость.
Рад смотрел на них и чувствовал, как ему передаётся эта удивительная лёгкость. Он перестал ощущать собственный вес. И даже непроходящая дума о льве стала не такой тяжёлой. Эти мальчики всё могут, для них нет препятствий, нет стен, нет закрытых дверей. Рад позавидовал им.
— Время идти, — сказал осветитель и потряс Рада за плечо. — Ни пуха ни пера!
Отпечатанное на майке осветителя солнце смотрело на Рада круглыми глазами.
Рад сбежал вниз и очутился перед дверью с надписью «Служебный вход». Он слышал звуки марша, взрывы смеха, дробные хлопки публики. Все звуки были такими далёкими и приглушёнными, словно доносились откуда-то издалека. Громче всех звуков цирка стучало собственное сердце.
Дверь открылась. Рад подался вперёд, но навстречу ему выплыла огромная тётя в форме билетёра.
— Тебе что? — спросила она. — Почему не смотришь программу?
— Я жду, — ответил Рад.
— Жди, жди, — уплывая, сказала тётя.
Она не стала расспрашивать, чего ждёт Рад.
И тогда появился Малыш. Он был в красном костюме, облегающем тело. Лицо его пылало. Он тяжело дышал. Примчался сюда прямо с арены.
Не говоря ни слова, Малыш схватил Рада за руку и потащил куда-то вперёд, мимо лошадей с белыми султанами на голове. Рад обратил внимание, что Малыш хромает.
— Что с ногой? — спросил он.
— Неудачно спрыгнул, — шепнул Малыш. — Мы вообще выступали неудачно. Волновались.
За поворотом их поджидали Гоша, Унтерман и остальные мальчики. Гоша вытирал лицо ярким мохнатым полотенцем и тяжело дышал.
— Пошли! Всё в порядке! Пожалуйста!
Вся компания скрылась в полутёмном тоннеле.
Потом они появились уже со львом. Кинг шёл рядом с Радом, а мальчики в красных костюмах двигались спереди, сзади, с боков. Они размахивали руками. Громко переговаривались. И все
встречные обращали внимание только на них и не замечали льва, который, бесшумно ставя лапы, двигался вдоль стены.
Прошли два клоуна. Служители пронесли большой трамплин. Девушки в балетных пачках то вставали, то опускались на носках. Они репетировали перед выходом. Никто не заметил льва. Отряд похитителей вышел в пустое фойе.
У входной двери на своём посту дремала билетёрша. На мгновенье она открыла глаза и увидела мальчиков в красном.
— «И мальчики кровавые в глазах!» — Она пробормотала пушкинскую строку и снова погрузилась в сон.
Лев вышел из цирка. Он осмотрелся и жадно втянул в себя свежий воздух свободы.
В городе было темно. Шёл дождь. Фонари окутала дымка, от нагретого за день городского камня шёл пар.
— Пошли! — сказал Рад. И они со львом стали медленно спускаться по ступеням.
— Куда пойдём? — спросил Гоша. — У тебя есть куда пойти?
— Есть, — коротко ответил Рад.
Они зашагали по улице. Мальчики — маленькие красные спутники льва — продолжали кружиться вокруг Рада и его друга, отвлекая внимание прохожих от идущего по городу Кинга.
— Хочешь, я покажу тебе дом, где никто не живёт? — предложил Раду Малыш. — Его готовят на снос. В этом доме есть даже подземный ход. Мы там играем.
— Разве цирковые мальчики играют? — удивился Рад.
— Нам ведь тоже хочется поиграть… в свободное время от работы, — ответил Малыш.
И все засмеялись.
Путь похитителей льва проходил по старому городу. Здесь в узких кривых улочках было меньше народу. Когда же попадался прохожий, ребята так умело заслоняли льва, так старательно отвлекали от него своими трюками, что прохожий видел только их, а о существовании льва не догадывался.
Они как бы надели на льва шапку-невидимку. Они были настоящими волшебниками, эти цирковые мальчики.
Когда проходили мимо Таниного дома, Рад остановился и по
смотрел на знакомый балкон. Он свистнул в четыре пальца — подал сигнал своей подруге, чтобы показать ей льва. Но никто не вышел на балкон. Может быть, Тани не было дома?
— Ты что? — спросил Гоша.
— Ничего. Всё в порядке. Пошли, ребята.
— Пошли, пожалуйста.
Потом они шли мимо маленького ветхого домика с покосившейся замысловатой башенкой.
— Вот этот дом, — сказал Малыш, — в нём никто не живёт.
В одном из переулков к ребятам привязались двое подвыпивших парней. Они толкнули одного мальчика, другому дали подзатыльник. Тогда к ним подскочил Гоша. Что-то он такое сделал — один парень растянулся на мостовой.
— Ах так! — закричал второй. — Наших бьют!
Он замахнулся на Гошу. Но его рука вдруг застыла в воздухе… Прямо на него шёл лев. С невозмутимым спокойствием Кинг приблизился к парню… Тот попятился. И вдруг, забыв про товарища, пустился бежать.
Кинг остановился. Посмотрел ему вслед. И зашагал дальше.
Второй парень, очутившись на ногах, пустился вдогонку.
— Лев! — кричал он. — Лев сбежал из клетки!..
— Пить меньше надо! — заметил какой-то пожилой прохожий с зонтиком.
И вдруг изменился в лице. Прижался к стене дома. И выставил вперёд открытый зонтик, как боевой круглый щит.
— Зря обидел человека, — сам себе пробормотал он, когда лев прошёл мимо.
Дождь прошёл. Узенькие улочки кончились. Перед ребятами возникло большое светлое здание школы-интерната. При свете луны светлый кирпич казался серебряным.
— Пришли, — сказал Рад. — Спасибо, ребята.
— Ты его в школу? — спросил Гоша.
— В спальне никого нет. Только Севрик. Но его и пушками не прошибёшь.
— Разве пушками будят? — спросил Малыш. — Меня никогда не будили… пушками.
— Мал ещё, — густым голосом сказал Унтерман.
Рад забрался на подоконник и попробовал открыть окно. Окно не поддавалось.
— Закрыл, — сказал Рад и спрыгнул на землю. — Странный человек.
— Постучи, — посоветовал Гоша, — он проснётся.
— Бесполезно. Там Севрик.
— Для него пушку надо, — вздохнул Малыш.