Рад посмотрел на Таню, словно пожалел её. Хотя в этом положении жалеть-то надо было его самого.
— Во-первых, я дружу с ним, Таня, — сказал Рад. — А когда дружат — не бросают. А людям я хочу доказать, что лев может быть добрым. С годами люди избавлялись от разных страхов. Я хочу избавить их ещё от одного страха.
— У тебя ничего не получится.
— Мне трудно, одному. У меня есть цирковые мальчики — отличные ребята. Но всё равно мало. Я хочу, чтобы ты помогла мне.
— Как это… помогла? — Таня с вызовом посмотрела на Рада. — Как?
— Ты не могла бы на время приютить льва?
— У себя дома?
— Ага.
— Ты что, смеёшься надо мной? Или у тебя что-нибудь не в порядке из-за этого льва?
Рад снова посмотрел на Таню с жалостью.
— У меня всё в порядке, Таня. Сейчас я провожу тебя домой. Потом вернусь в этот карточный домик. И мы поспим с Кингом вместе последнюю ночь. На полу.
— А что будет завтра? Завтра всё кончится. Ты знаешь, что милиция разыскивает льва?
— Знаю! Я всё знаю, Таня. Но я ещё поборюсь.
По переулку прошла весёлая компания ребят с гитарой. Они вызывающе громко пели песни, словно хотели поставить на ноги весь город.
Один из ребят оглянулся на Рада и Таню и крикнул:
— Пошли с нами!
И, не дождавшись ответа, компания свернула в другой переулок.
— Пойдём с ними! — вдруг предложила Таня.
Рад покачал головой.
— Он большой и грозный. Но он добрый и поэтому беспомощный. Он беспомощный в городе, царь зверей…
— Ты завтра придёшь в школу?
Рад пожал плечами.
— Жаль, что ты не со мной. Ладно, напишу письмо Деду, может быть, он поможет.
— У тебя есть дед?
— Есть один такой дедушка… Спокойной ночи, Таня.
Они стояли у Таниного дома.
Из-за угла снова вынырнула компания с гитарой. Они шумно прошли мимо. И когда они скрылись, Таня уже не стояла у подъезда. Рад медленно побрёл к домику, который до завтрашнего утра был дворцом царя зверей.
На полянке лесного кордона, на старом бревне, которое много лет служило скамьёй, собралась вся семья лесничего. Дед читал письмо от Рада. К ним подошёл Орлик, словно заинтересовался, о чём пишет Рад из города. И коза, привязанная за заднюю ногу, тоже уставилась на письмо своими жёлтыми любопытными глазами и терпеливо слушала.
— «Дорогие мои! Положение моё крайне трудное. Я вызволил Кинга из цирковой клетки. Но мы никак не можем найти с ним пристанище. Оказалось, что город совсем не приспособлен для львов. Это письмо я пишу в маленьком старом домишке, где мы с Кингом проводим последнюю ночь. Последнюю потому, что завтра дом будут ломать. И нам некуда будет деться. Дед, если ты мне настоящий друг, приезжай за нами. Забери нас с Кингом к себе на кордон. У тебя нам будет хорошо. А лев никого не обидит. Ребята его любят…»
Ромка в этом месте подскочил и закричал:
— Любим! Любим! Мы с ним играли!
— Со львом? — Мария поднялась с бревна и осуждающе посмотрела на Деда.
— Тут без тебя такие чудеса происходили! — пояснил Дед.
— Он что, приводил льва на кордон?
Дед встал и сказал:
— Сперва лев пришёл сам. И не тронул наших спящих детей… А мог бы тронуть.
— Не-не! — замахал руками Ромка. — Он добрый! Он — большая рыжая собака.
— Он добрый, — вставила словечко Ева. — Я кормила его мясом.
— Час от часу не легче! — Мария всплеснула руками. — Я думала, ты серьёзная девочка…
— Она серьёзная, — сказал Ромка. — Она стригла меня.
— Что нам делать с Радом? — спросил Дед. — Ведь парень попал в тяжёлое положение.
— Надо отобрать у него льва! — сказала Мария. — Это плохо кончится.
— Боюсь, что он с этим львом уже никогда не расстанется. Лев домашний. Кто-то по ту сторону границы приручил его. Наверное, нашёл кутёнком, выходил. Звери никогда не забывают добро.
В это время тихо заблеяла коза.
— Она тоже льва хочет, — сказал Ромка.
— Кстати, лев и её не тронул, — заметил лесничий. — Что нам делать?
— Поедем, поедем! — решительно сказал Ромка.
Мать посмотрела на него и ничего не сказала. Где-то далеко в чащобе послышался выстрел.
Они вышли из дома, который вот-вот должен был погибнуть, превратиться в груду развалин. Старый, облупившийся домик как бы съёжился в ожидании первого удара.
Рад огляделся. Над городом стояло бесцветное палящее солнце. Шли люди, с каким-то опасливым удивлением поглядывали на льва. Никто не останавливался. Никого не интересовала судьба ни старого дома, ни судьба льва, ни то, что творилось на душе у Рада.
Только Малыш из цирковой группы Брагама сочувственно поглядывал то на Рада, то на льва.
— Куда пойдём? — спрашивал он. — Куда пойдём?
Рад молчал. Он почувствовал себя беспомощным и слабым. Ему казалось, что и лев, могучий царь зверей, тоже пал духом, оробел перед большим городом, где каждый, кто пожелает, может нанести обиду. Если бы можно было очутиться на кордоне, где леса, горы, пещеры, острова… Где, в конце концов, есть сеновал и можно переждать трудное время.
— Куда пойдём? — Малыш потянул Рада за рукав.
— Куда? — рассеянно повторил он и вдруг, полный решимости, сказал: — В цирк!
— В цирк?! — теперь Малыш посмотрел уже не сочувственно, а удивлённо.
— В цирк! — повторил Рад. — В цирке есть друзья. Ты, Гоша, осветитель, остальные ребята… Может быть, мне разрешат выступить с Кингом!
— Он же ничего не умеет, — сказал Малыш. — В цирке надо уметь.
— Он умеет, Малыш, он умеет! Умеет быть среди тысяч людей без всякой решётки. Это чего-нибудь стоит!
— Это чего-нибудь стоит, — согласился Малыш.
И они пошли.
За их спиной послышались тяжёлые удары и поднялось розовое облако. Казалось, там началось самое настоящее сафари и это облако пыли поднялось не от погибающего дома, а из-под горящих копыт, а удары чугунной груши — выстрелы. Сафари, сафари! Страшная игра людей в жизнь и смерть.
Скорей, скорей, скорей!..
Маленький цирковой артист шёл впереди. Как ледоколик, прокладывал путь большому кораблю.
— Отойдите в сторонку, пожалуйста! Отойдите, это же лев! — объяснял он прохожим.
Никому не приходило в голову, что по городу может так свободно идти лев. Все принимали его за собаку. Хотя он был во много раз больше любой самой крупной собаки.
Люди отступали. Пропускали беглецов, быстро смирялись с появлением льва и тут же начинали досаждать вопросами:
— Дрессированный?
— Дрессированный!
Надо соглашаться. Только не задерживайте, дайте дорогу.
— Из цирка?
— Из цирка, из цирка!
Когда люди угадывают, то перестают приставать.
— Не кусается?
— Не кусается.
— Африканский?
— Африканский.
— Молодой?
— Молодой.
— А он ещё вырастет?
— Он вырастет!
Нет ничего трудней, чем провести льва по городу… Только бы пробиться к большому круглому зданию, похожему на крепость! Только бы спрятаться в этой неуютной, но всё же надёжной крепости!
Малыш шёл впереди. Рад и Кинг — за ним. Люди расступались и снова смыкались. Лаяли собаки. Громыхали машины. Что ждёт их впереди?
Может быть, Рада обругают и выгонят вон? А льва оставят? И какой-то Тофик будет совать в нос льву железную пику и требовать, чтобы он, как дрессированная собачка, ходил на задних лапах?
— Ребята в цирке?
— В цирке.
— Они знают?
— Они ничего не знают. Но они узнают.
— Они узнают…
Последние метры пути они проделали бегом. Все трое бежали. У двери с надписью «Служебный вход» путь им преградил вахтёр.
— Что это ещё?
— Лев, — сказал Рад.
— Который сбежал?
— Тот самый, — крикнул Малыш, — понимаешь, тот самый! Мы его нашли. Отойди в сторонку. Он кусается!..
Только у директорского кабинета Рад почувствовал, как он страшно устал. Ему казалось, что сейчас ноги подкосятся, он упадёт и уснёт. Но он устоял.
— Мне к директору, — сказал он пересохшими губами.
— Ему к директору, — повторил Малыш.
Где-то оркестр играл марш.
Директор цирка не был похож на директора цирка. Он скорее походил на старого капитана, или на тренера хоккейной команды, или на хирурга без халата. У него были седые, подстриженные под полубокс волосы. Впереди они стояли бобриком. На лбу запёкся старый шрам. Может быть, он участвовал в схватке с дрессированной пантерой, отказавшейся повиноваться? Может быть, это было военное ранение?
Фамилия его была Корбут. Красивая фамилия, звучащая, как «беркут».
Директор, не похожий на директора, стоял в углу кабинета и ждал похитителя льва. Он не волновался. Он чистил ботинки чёрной щёткой. Когда же дверь отворилась и Рад с Кингом не спеша переступили порог кабинета, директор распрямился и прижал щётку к пиджаку.
— Явился?! — грозно спросил директор.
— Мы пришли…
— Очень приятно. Значит, пока обошлось без милиции… Кто тебе помог увести льва из цирка?
— Никто. Мы сами…
— «Мы сами»!
Корбут бросил в угол сапожную щётку и сухо сказал:
— Отведи льва на конюшню. И приходи. Поговорим.
— Поговорим, — согласился Рад и, кивнув на льва, сказал: — Он не будет мешать. Он пока ещё не всё понимает.
— Здесь я командую, — мрачно сказал Корбут. — Уведи льва!
Рад испытующе посмотрел в глаза директору.
— Если не хотите говорить, мы уйдём совсем.
— Льва ты, положим, оставишь!
— Лев — мой! — Рад заслонил собой льва, словно Кинг нуждался в его защите. — Я спас его от пуль и от голода. Его взяли обманом…
Директор сделал несколько шагов по кабинету, поглаживая против шерсти свой белый бобрик.
— Он твой? Что ж, иди! Иди со своим львом! Я вас не звал. Вы сами пришли, — устало сказал он.
Рад повернулся к другу и сказал:
— Пошли, Кинг!
И они направились к двери по длинному директорскому кабинету. Из рам на них смотрели знаменитые клоуны. Они корчили рожи и насмехались над двумя попавшими в беду друзьями. Так сквозь строй клоунских рож лев и юноша дошли до двери.