– Их охраняет Всевышний, – строго поправляет Санио.
Алан пристально смотрит на него, и патер тушуется:
– В свете произошедшего… да, вы правы. Но подобное впервые на моей памяти! Осквернение храма, насилие, чудовищная жестокость… Не ведаю, как Всевышний допустил такое злодейство!
– Вы остановились на том, что при храме три патера.
– Да, я, Лю́ций и Анжéн. Вчера была очередь брата Люция, сегодня моя. Я пришёл порталом без четверти девять, чтобы не торопясь облачиться в духовное платье, обновить заклинания Порядка и подлить воду в вазы. И сразу почувствовал… это. Словно грязное пятно посреди зала. Мерзость. А потом увидел пёстрые гвоздики и подумал: зачем заменили свежие цветы? Они стоят неделями, я поставил их три дня назад. Подошёл поближе и ахнул.
Патер горестно вздыхает.
– Я вначале не понял, что это человек. Решил: кто-то гнусно пошутил. Изрезал нэкра. Потом вгляделся, и мне стало дурно. Настолько, что я был вынужден сесть на пол. Когда мутить перестало, я побежал звонить брату Никосу.
– Почему именно ему? Почему не самому Алонио?
– Понтифика я постеснялся тревожить, а брат Никос – его помощник. Весьма дельный, хоть и мальчик совсем. Не прошло и трёх минут, как он прибыл в храм, осмотрел убиенного, вызвал Анжена с Люцием и связался с Советом Магов.
– А кто сообщил вам, что убитый – господин Алонио?
– Брат Никос, – без запинки отвечает патер. – Он едва подошёл к телу, стал бледнее своей мантии. Покачнулся и говорит: «Помилуй, Всевышний, это Алонио». И у меня словно глаза открылись: аура же знакомая. Конечно, мы не общались лично, я рядовой служитель, но понтифика знают все братья.
– Вы удивились? – небрежно спрашивает Алан, но я замираю в ожидании ответа. Такие вопросы «невзначай» – самые важные в расследовании.
– Я пришёл в ужас, – Санио осеняет себя знаком Всевышнего. – У меня нет слов, чтобы выразить переполняющие меня чувства. Тот, кто осмелился так надругаться над человеком, и не просто человеком, а служителем Божьим, одержим демонами. Бездна напоминает нам о себе!
– То есть вы убеждены, что понтифика убил демон из преисподней?
– Разве человек осмелится на подобное? Убить служителя Всевышнего! Это мерзко, кощунственно, отвратительно! Подобный грех навсегда закрывает душе путь на Небеса, никакие молитвы, никакое раскаяние не спасут! Только демон, что вырвался из пучины огненной, не побоится осквернить храм!
– Значит, мы найдём и накажем демона, – невозмутимо обещает Алан. – Но я спрашивал о другом. Верховное Собрание до сих пор считает главным храмом Кериза храм в Закре. И понтифик, насколько я в курсе, живёт там же. Вы не удивились, что демоны принесли Алонио именно в Аури?
– То ж демоны, – разводит руками патер. – В их действиях нет логики, лишь желание досадить людям. Живое существо с душой, где горит искра Божественного огня, не способно на бессмысленную жестокость.
Скептическая гримаса Алана говорит о том, что он не столь высокого мнения о людях. После изучения закрытых архивов УМКи я полностью разделяю точку зрения архимага. В истории Кериза живые существа с душой творили такое, что демонам и не приснится.
– Господин Санио, последний вопрос. Убитый полностью раздет, вы не осматривали храм в поисках его одежды?
– Мне это не пришло в голову. Но брат Никос, пока ждал вас, тщательно обыскал и зал, и все помещения, включая уборные. Он ничего не нашёл.
– Благодарю, господин Санио. Пожалуйста, попросите зайти патеров Люция и Анжена. По очереди, – быстро уточняет Алан.
Едва за патером закрывается дверь, Алан поворачивается ко мне:
– Что скажешь, госпожа Шеус? Он ничего не скрывает?
– Я различаю цвета энергий, – отвечаю виновато, – а у лжи цвета нет.
– Жаль, да? Насколько проще стало бы работать.
Продолжить нам не дают. В кабинет заходит миловидный молодой человек в мягких домашних рубашке и брюках. Если бы я встретила его на улице и не приглядывалась к ауре, ни за что не заподозрила бы в нём патера. Первый раз я задумываюсь о том, что у служителей Всевышнего есть личная жизнь. Они так же влюбляются, женятся, у них появляются дети и внуки. Разница лишь в том, что божественная энергия передаётся исключительно мужчинам, девочки наследуют дар матери.
– Проходите, господин… – Алан придвигает табурет.
– Патер Анжен. Светлого утра, – желает нам вошедший. – Брат Санио передал вашу просьбу, но, право, вряд ли я буду вам полезен. Вчера у меня был выходной, и сегодня тоже… тоже должен был быть выходной. Мы с женой ещё спали, когда позвонил брат Никос.
Патер смущённо трёт переносицу. У него красивые густые волосы цвета спелой пшеницы, и растрёпанные пряди живописно падают на лоб.
– Господин Анжен, вы давно служите в этом храме?
– Семнадцать лет. Мне невероятно повезло. Патер, служивший здесь до меня, ушёл на пенсию как раз в день моего распределения. Я уже настроился на Нэ́рдал или Мéфис, а тут такая удача!
– И часто сюда наведывался понтифик?
– Нет, – отрицательно качает головой патер. – Алонио не любил Аури. Говорил, что это бездуховный город, слишком мирской и суетный.
Анжен краснеет:
– Простите, господин Эрол, надеюсь, я не оскорбил вас.
– Ничего-ничего, – обманчиво невозмутимо тянет Алан. – За век я уже привык. Пройдёт ещё век, и остальные города заживут в деловом ритме столицы, ленивая расслабленность Закра останется лишь в рассказах стариков. Но по великим-то праздникам понтифик был обязан присутствовать в храме лично!
– При мне он тут не появлялся, присылал вместо себя помощника. Последние пятнадцать лет это был брат Никос, а до него – брат Лу́ний. Прекрасный служитель, добрейший человек и сильный маг.
– Тогда почему, по-вашему, господина Алонио убили именно в Аури?
– Не знаю, – Анжен беспомощно моргает. – Это странно. Да, это странно.
– У вас нет предположений, кто и за что мог бы столь зверски расправиться с понтификом?
– Ни малейших. Алонио являлся образцом служения Всевышнему. Благочестивый, добродетельный, истинно верующий брат.
– Не было ли в последнее время каких-либо примечательных случаев? Недовольных посетителей? Не грозился ли кто-нибудь отомстить понтифику?
– Тот, кто реально затаит злобу, вряд ли станет кричать об этом вслух, – патер задумывается. – Что же до недовольных – мы каждый день выслушиваем жалобы. Ссоры с родными, придирки начальства, слабый дар… Вы не представляете, скольких людей в Керизе не устраивают их способности! Маги четвёртого уровня завидуют первому, те, у кого первый, мечтают о дополнительной стихии, бытовик хочет стать боевиком, а боевик – стихийником. Но это всё допустимые человеческие слабости, господин Эрол. И нормальный человек понимает, что убийство, пусть даже самого понтифика, ничего не изменит и не принесёт ему выгоды.
– А кому принесла бы выгоду смерть господина Алонио?
Патер Анжен теряется. В глазах отражается замешательство:
– Выгоду? Вы хотите сказать: нечто материальное вроде наследства?
– Наследства, должности. Кто теперь станет понтификом?
– Всевышний, какие чудовищные у вас мысли! – с ладони патера взлетает искрящееся белое облако и окутывает Алана божественным благословением. – Предположить, что один из нас пойдёт на человекоубийство, чтобы занять место Алонио!
– Или, например, ради роскошного особняка понтифика в Закре, – Алан провожает взглядом медленно тающие искры. – Люди отнюдь не ангелы с крылышками, патер Анжен, хотя неясно, зачем из убийства создавать демоническую жуть.
– Возможно, затем, чтобы выдать своё преступление за происки Бездны, – вырывается у меня.
Теперь искры божественного огня осеняют уже мою голову.
– Окститесь, дочь моя! Кто бы ни сотворил эту ужасную вещь, он одержим демонами. Бездна направляла его нож, Бездна подтолкнула к тому, чтобы положить тело в храм прямо перед нерукотворным образом!
– А Всевышний куда смотрел? – угрюмо вставляет Алан. – Или он сладко спал?
– Не кощунствуйте, – строго произносит патер. – Всевышний никогда не дремлет. Но коварство демонов способно обмануть даже его.
– В любом случае благодарю вас за откровенность, – нарушает долгую напряжённую паузу Алан. – Будьте любезны, пригласите патера Люция.
Анжен кланяется и выходит.
– Гадкое какое-то расследование, – неожиданно делится со мной Алан. – Послушать патеров, так в храм прямиком из преисподней просочилась рогатая образина, надругалась над понтификом и вернулась обратно… А ты молодец. Первая версия у нас есть.
Не будь я природником, покраснела бы от радости.
Глава 5
Патер Люций не в мантии, а в деловом тёмно-синем костюме. Аура патера яркая-яркая, аж слепит. Первый уровень магии. По привычке ищу на его груди золотой жетон, потом вспоминаю, что храмовники, в отличие от госслужащих, жетоны не носят. Светло-ореховые, почти жёлтые глаза патера полны скорби.
– Анжен сказал, вы нуждаетесь в утешении, – две белые птицы вспархивают с его ладоней и разлетаются ослепительным сиянием. – Все мы в какой-то период жизни начинаем сомневаться в непогрешимости Всевышнего. Главное – выйти победителем из этого испытания духа и нашей веры.
Благословение Люция намного действеннее, чем у его коллеги: мне становится тепло и уютно, словно я снова маленькая девочка и меня обнимают папа с мамой. Напряжённое лицо Алана расслабляется, но о долге он не забывает.
– Благодарю, господин Люций. Скажите, вы тоже думаете, что жестокое убийство понтифика – дело рук демонов из Бездны?
– Безусловно, – грустно откликается патер. – Только демоны эти сидят в голове убийцы и творят зло его руками. К сожалению, ни одна тварь из Бездны не приходит в мир в истинном обличии: они подло и тихо пробираются к нам в души, нашёптывают лживые речи и управляют нами, словно куклами. Человек считает желания своими, но внутри него резвится кровожадная и алчная гадина.
– И вы согласны, что нужно искать человека? – оживляется Алан.