Прорвавшись севернее Севска, гвардейцы-кавалеристы соединились с партизанами и совместными силами захватили Лагеревку и Тростную, где были встречены частями 3-го полка РОНА, которые своим отчаянным сопротивлением сбили темпы наступления 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. Кстати, именно таким путем события повторятся на исходе лета того же 1943 г. И именно этот прорыв приведет в конце концов к окружению Севска и последующему уничтожению в городе 4-го полка РОНА
Теперь же, 1—2 марта 1943 г., при прямой атаке города Севска красным кавалеристам и танкистам противостояли только бойцы РОНА, сумевшие на 8 часов задержать здесь рвущихся на запад красноармейцев. В результате было выиграно бесценное время для планомерного отвода тыловых частей из города.
Все эти дни в районе Севска, Суземок, Середино- Буды шли кровопролитные, ожесточеннейшие бои, которые вели части двух венгерских охранных дивизий, 108-й и 105-й, вместе с отдельными частями немецкой 72-й пехотной дивизии и 3-м и 5-м полками РОНА. Они противостояли частям 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, а также танковому корпусу генерала Богданова, прорывающимся к стратегически важной рокадной магистрали, идущей с севера на юг от Орла через всю территорию Локотыцины. В этих боях бойцы РОНА подбили 4 советских танка, а также захватили в качестве боевых трофеев 17 пулеметов разных типов, 90 винтовок, 4 миномета и множество различных боеприпасов. Более того, в ходе дальнейших боев с Красной Армией в районе районных центров РГО «ЛОС» Дмитровск-Орловский, Дмитриев-Льговский, Михай- ловка, а также хутора Михайловского в Сумской области Украины бойцы РОНА «самостоятельно решили боевую задачу; нанеся советским войскам чувствительные удары и захватив несколько населенных пунктов». Об этом упомянул И. Ермолов в своей книге «История Локотского Округа и Русской Освободительной Народной Армии» на стр. 152.
Танкисты пытались прорваться через Суземки к Трубчевску и перерезать важнейшую магистраль, соединявшую 2-ю танковую армию со своими дальними тылами. Но были остановлены бойцами РОНА, кавалерийской группой «Трубчевск», а также отдельными частями 72-й пехотной дивизии вермахта. Суземки красным танкистам захватить так и не удалось.
Одновременно с юга на Севск наступала 1-я кавалерийская дивизия СС. Скорее всего, советские мемуаристы, описывавшие эти события, спутали название дивизии. Первая по номеру дивизия СС была не кавалерийская, а танковая. Это была печально знаменитая 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Единственной же кавалерийской дивизией СС на тот момент времени была 8-я кавалерийская дивизия СС «Флориан Гейер». Другая кавалерийская дивизия СС, 22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС «Мария-Терезия», была сформирована только в 1944 г. на территории Венгрии из германских добровольцев и венгерских фольксдойче, а также венгерских добровольцев. О том, что в боях на этом участке фронта действовала именно 8-я кавалерийская дивизия СС «Флориан Гейер», есть упоминание в книге видного российского историка и ученого К Александрова «Русские солдаты ВЕРМАХТА Герои или предатели», выпущенной в свет издательствами «Яуза» и «ЭКСМО» в 2005 г. Так, Александров со ссылкой на данные Центрального архива Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ. Ф. 422. On. 10496.Д. 111.Л. 8,10,25,26 и др.) пишет: «2—4 марта в интенсивных боях на участках Топоричный, Ра- дование, Валдышь, Козловский на правом фланге 65-й Советской армии Центрального фронта участвовали батальоны 5-го пехотного полка территориального ополчения Локотского самоуправляющегося. округа (РОНА) под командованием капитана Филатова, подчиненные боевой группе штандартенфюрера СС А Цеендера (8-я кавалерийская дивизия СС «Флориан Гейер»)».
...В результате вышеописанных контрдействий кавалеристов из 8-й дивизии СС «Флориан Гейер» (той самой «1-й кавалерийской дивизии СС»), приданных пехотинцам из 5-го полка РОНА капитана Филаткина, советские гвардейцы-кавалерийсты В.В. Крюкова, прорвавшиеся сначала было к самой реке Десна, были вынуждены уже через неделю боев отступить к Середино- Буде и закрепиться там. Как и всегда, во время практически всех «советских» прорывов времен Второй мировой войны, судьба и этого прорыва решилась на его флангах. Под угрозой полного окружения и полного уничтожения разбитые остатки кавалерийского корпуса в конце марта откатились назад и были вообще выведены с фронта. Потому что фактически корпуса более уже не существовало.
Он был весь израсходован за этот месяц.
Это было уже третье уничтожение 2-го гвардейского кавалерийского корпуса за менее чем 1,5 года войны. Первое уничтожение этого корпуса состоялось в начале лета 1942 г., когда корпус, с января 1942 г. бродивший в немецком окружении в районе Вязьмы—Сычевки, еще под командованием генерала Белова, наконец-то попытался прорваться в район брянских лесов на соединение с партизанами. Белова перед этим последним актом агонии корпуса предусмотрительно вывезли на «Большую землю» на самолете вместе со знаменем корпуса.
Кстати, бросать подчиненные полководцу войска в тяжелую минуту, удирая на самолете (как генерал Белов или адмирал Октябрьский в Севастополе в 1942 г.), на подводной лодке (как сменивший адмирала Октябрьского генерал Петров в том же Севастополе), на катере (как сменивший генерала Петрова генерал Новиков там же), просто пешком (как генерал Власов под Киевом осенью 1941 г. и под Любанью летом 1942 г.), было обычной практикой советских полководцев во время Второй мировой войны. Их, так сказать, визитной карточкой. Исключение составляет разве что талантливый, честный, мужественный и интеллигентный генерал Ефремов, вовремя загубленный своим корыстным и бездарным с военной точки зрения начальником, усмотревшим в нем соперника.
...Чего вообще добивалось советское командование ценой гибели этого корпуса в начале весны 1943 г.?
В «Истории Великой Отечественной войны» об этом сказано так: «„В последующем упорной обороной г. Сев- ска 2-й гвардейский кавкорпус надежно прикрывал левый фланг Центрального фронта и способствовал развертыванию наших крупных сил на северном участке Курского выступа». Самое интересное, в этот период времени никакого наступления на «левый фшлнг Центрального фронта» вермахтом не планировалось и не проводилось. Так что «-.надежно прикрывать левый фланг Центрального фронта и способствовать развертыванию наших крупных сил на северном участке Курского выступа....» можно было совершенно спокойно и на тех позициях, которые занимали советские войска перед этим неудачным и бессмысленным наступлением. А точнее, бессмысленным убоем своего кавалерийского корпуса...
Поэтому все вышеприведенные слова из «Истории Великой Отечественной войны» — не что иное, как не очень умелое словоблудие, призванное «фиговым листочком» прикрыть совершенно бездарную и бессмысленную операцию РККА. К тому же закончившуюся совершенно закономерным разгромом всех тех немалых сил, которые в нее были бездумно и, самое главное, безжалостно брошены. И затем совершенно так же бездумно и без каких бы то ни было сожалений загублены, «загноблены», израсходованы.
...Герой романа В.М. Шукшина «Калина Красная» матерый вор-рецидивист Егор Прокудин, выйдя после долгой отсидки «с зоны» «на волю», в первый же день долгожданной «воли» пошел в первый попавшийся ресторан и заказал официанту «бордельеро». При этом объясняя свои безрассудные, совершенно излишние денежные траты тем, что ему «деньги жгут ляжку».
Такое впечатление складывается, когда изучаешь историю прошедшей войны, что советским военачальникам, говоря по аналогии с шукшинским Егором Про- кудиным, «войска жгут ляжку». Как только у какого- нибудь командующего фронтом появлялись «лишний» корпус или пара корпусов, так он их тут же бросал в какое-нибудь наступление. С «грандиозными» целями перерезать какую-нибудь «магистраль», типа захудалого разбитого глиняного проселка Задодуйск — Мухос- ранск. Или окружить какой-нибудь там городишко
Задрищенск-Заболотный, затерянный в непролазных болотах и лесах. А то и вовсе выйти и оседлать какую- нибудь речушку Поганку... Или, за неимением речушки под рукой, оседлать какую-нибудь высотку, долинку, хребетик, водораздельчик.
Не важно — что! В общем, чего-то там захватить и удержать.
И полководец азартно бросал эти «лишние» корпуса в бой, как правило — в лоб, на неподавленную оборону. То есть, говоря по-русски, на целехонькие, спрятанные и изготовившиеся к бою орудия, пулеметы, минометы, на неразведанные и необезвреженные минные поля. Он бросал их, как правило, без необходимой разведки, без достаточного артиллерийского и авиационного сопровождения. И не успокаивался до тех пор, пока не «гнобйл», «гробил», расходовал все свои «свободные» войска. А потом с «чистой совестью», именно с чистой совестью, удовлетворенно докладывал «наверх», в «Москву»: «Все — наступать я больше уже не могу! Войск больше нет — кончились. Если дадите еще войск, то буду наступать. А не дадите — приступлю «купорной обороне занимаемых участков фронта».
И не дай бог «Москва» давала очередному полководцу испрашиваемые им дополнительно войска. Все только что произошедшее с предыдущими войсками повторялось еще раз с удручающей однообразностью — и насчет «в лоб», и насчет всего прочего. Даже наступали все в том же самом месте. А потом опять — «к упорной обороне». И опять — с совершенно чистой совестью!
...Самое шокирующее в этом печальном и трагическом случае — это то обстоятельство, что приказ на прорыв и все последующие приказы комкору 2-го кавалерийского генерал-майору В.В. Крюкову отдавал не избивающий тростью своих комкоров «хвастун и болтун» (исключительно по выражению Сталина) генерал АИ. Еременко. Не И.С. Конев. И даже не зловещий отец крылатого циничного и жутковато-кладбищенского одновременно изречения «пехотинец на войне — продукт одноразового использования» будущий самый-самый талантливый и главный Маршал Победы Георгий Константинович Жуков.
А Константин Константинович Рокоссовский, по общему, дружным хором, признанию современных историков и исследователей, наиболее интеллигентный, аккуратный и умелый советский полководец.