— Вы как раз вовремя, — сказал Патрик. — Мама и малыш чувствуют себя превосходно.
— Это хорошо. — Вивьен протянула мужчинам кружки с чаем и стала рассматривать жеребенка.
— Мне пора, Патрик, — неожиданно заторопился Джарвис, прикончив свою кружку одним жадным глотком.
— Мама едет с тобой?
— Нет, она приехала на своей машине.
— Я только что относила ей чай, — сообщила Вивьен. — Она читает детям сказки, а они все никак не могут уснуть.
— Спасибо за помощь, — поблагодарил Патрик, провожая брата до дверей. — Жаль, что тебе не удалось поиграть в «выше ножки от земли».
— О, я этого не переживу!
Джарвис расхохотался и, помахав на прощание Вивьен, закрыл за собой дверь.
Вивьен гладила бархатистую спинку жеребенка.
— Он прелесть. Как вы его назовете?
— Пока не решил. Может, Наводнение? Или Шторм? Что посоветуете?
— Это на ваше усмотрение.
— Может, Вивьен-Неудачница?
— Вы ведь сами сказали, что потоп — не моих рук дело.
— Да, но вы-то думали иначе.
— Нет, это вы так думали.
Патрик беззвучно рассмеялся.
— Теперь вы улыбаетесь, а всего пару минут назад метали громы и молнии, как будто я виновата во всех смертных грехах!
— Ничего такого я не думал.
Он отпил чаю и присел на вязанку сена, бросая любопытные взгляды на ее стройную фигуру. Что-то во взгляде Патрика заставляло сердце Вивьен скакать от счастья.
— Мне было не до вас, — объяснил Патрик. — У меня на руках была рожающая кобыла, пол в ванной залило водой, а еще Айрин набросилась на меня как одержимая. Неудивительно, что я разнервничался.
При упоминании об Айрин Вивьен тоже слегка занервничала.
— Как бы там ни было, — Патрик улыбнулся, — все хорошо, что хорошо кончается.
— Значит, разбираться вы не намерены?
— А что тут разбираться? Роженица в порядке. Ванная высохнет. А к Айрин я съезжу завтра и извинюсь.
— Когда поедете к Айрин, будете извиняться и от моего имени тоже? — враждебно осведомилась Вивьен.
— Нет, разумеется, не буду!
— Я вовсе не была с ней невежлива, Патрик. Я только попыталась заступиться за Сида.
— Знаю, знаю. Он все мне рассказал. Он приходил сюда смотреть на новорожденного.
— О! — У Вивьен будто гора с плеч свалилась.
— И не беспокойтесь по поводу Айрин. У нее, конечно, тяжелый характер, но не думаю, что она действительно хотела вас обидеть. Айрин чересчур вспыльчива. Завтра я ее успокою.
Каким, интересно, образом? Вивьен моментально представила Патрика заключающим Айрин в объятия и страстно целующим ее в губы. От этой мысли ей стало плохо. Она нервно поправила волосы и приказала себе не думать больше об Айрин.
— Идите сюда, присаживайтесь, — предложил Патрик, кладя рядом с собой еще одну вязанку соломы. — Вы кажетесь такой вымотанной.
— Я и правда устала, — призналась Вивьен. — А может, подействовали те два бокала вина за обедом?
— О, мне кажется, в ресторане мы были сто лет назад.
— Да... Хотя у меня остались очень хорошие воспоминания.
— У меня тоже. Может, выберемся куда-нибудь на следующей неделе?
— Боюсь, на следующей уже не получится. Я собираюсь в Нью-Йорк.
— Детям будет вас не хватать...
— Вы думаете?
— Я точно знаю.
Лучше бы Патрик сказал, что меня будет не хватать ему, но это было бы уже слишком. Как бы там ни было, он в любом случае не должен испытывать ко мне никаких особенных чувств. Я — всего-навсего наемная прислуга, меня можно легко заменить кем-нибудь другим. От этих размышлений Вивьен стало грустно, она тяжело вздохнула.
— Должна признаться, я тоже буду по ним скучать.
Она вспомнила, как они хохотали, когда играли все вместе, какое было лицо у Одри, когда она открывала подарки, и как Сид обнял ее в знак благодарности за то, что она не дала его в обиду.
На какую-то долю секунды Вивьен поймала себя на мысли о том, что уже почти сроднилась с этим домом и с этой семьей. Это было верхом безумия, учитывая то, что жила она здесь всего лишь две недели. Принимая во внимание существование Айрин, считать себя частью этой семьи — полнейший идиотизм.
— Тогда оставайтесь, — мягко попросил Патрик.
Вивьен встретила взгляд его карих глаз и на какое-то время замялась в нерешительности. Потом вспомнила слова Айрин о том, что, оставшись, ей придется работать также и на нее. Сама мысль об этом сводила Вивьен с ума.
— Я же вам говорила, что не могу. Предполагалось, что это будет временная работа. И потом, мне надо заниматься выставкой.
Она села рядом с Патриком. Солома пахла солнцем. Кобыла облизывала своего первенца, нежно проводя большим горячим языком по его дрожащей спинке. В свете мерцающего фонаря сцена была очень трогательной.
— Надо было захватить этюдник, — тихо сказала Вивьен. — Получился бы шедевр...
— Ну, завтра у вас как раз выходной, так что приходите и рисуйте. — Патрик пристально посмотрел на нее. — Вы должны показать мне свои работы. Мне бы хотелось на них взглянуть.
Вивьен улыбнулась.
— Я лучше приглашу вас на выставку, хотя вам, наверное, не захочется ехать в такую даль.
— А где это будет?
— В студии Генри. Его фамилия Керсон.
— Он уже взял с вас деньги на подготовку выставки? — внезапно спросил Патрик.
— Вы сейчас похожи на моего отца, — грустно заметила Вивьен.
— По-моему, вы говорили, что отец не знает о выставке?
— Точно. Но, если бы узнал, то это был бы его первый вопрос. А все потому, что он никогда по-настоящему не верил в мой талант.
— Я-то в ваш талант верю, — быстро сказал Патрик. — Я только хотел сказать...
— Знаю, что вы хотели сказать. — Вивьен попробовала встать, но Патрик схватил ее за руку и заставил сесть на место.
— Простите меня. Судя по тому, что вы рассказывали, ваш отец практичный человек, и, по-моему, к его словам нужно и прислушаться.
— Но я знаю Генри, а он нет! К тому же Генри сам достаточно богат, так что мои деньги ему ни к чему!
— Это он вам сказал?
Вивьен недоверчиво сузила глаза.
— Вы что-то больно подозрительный. Или это у вас манера общения такая — циничная?
— Я не циник.
Подозрительный — да, но не циник, подумал Патрик. А если и возникают какие-то подозрения, так это потому, что Макс охарактеризовал Генри как настоящего пройдоху.
— Мне просто не хочется, чтобы вам причиняли боль, — сказал Патрик просто.
— Мне тоже не хочется, чтобы боль причиняли вам, но я же не говорю, что Айрин нравитесь вы, а не ваши дети! Таким образом, вскоре может оказаться, что на роль второй мамы она не подходит, — горячо продолжала Вивьен. — Не хотела бы я оказаться на месте Сида!
— Да что вы! — Казалось, Патрика забавляла ее горячность. — И кто, по-вашему, способен стать хорошей мачехой моим детям?
— Понятия не имею! — Ее горячность как рукой сняло, когда Вивьен поняла, что сидит к Патрику слишком близко. — Мне просто показалось, что Сида она недолюбливает. А ему нужен кто-то, способный его понять... — Она пыталась сконцентрироваться на разговоре, но это было почти невозможно.
Патрик протянул руку и мягко дотронулся до ее щеки.
— Спасибо вам...
— За что?
Сердце Вивьен грозило выпрыгнуть из груди, в висках стучало, а ладони покрылись предательским холодным потом.
— За заботу о детях и обо мне...
Он придвинулся ближе. Поцелует или не поцелует? Вивьен хотела этого так сильно, что внутри у нее все переворачивалось от нетерпения.
— И насчет Айрин вы абсолютно правы: она не сможет стать хорошей мачехой моим детям. Но, уверяю вас, Вивьен, мне даже и в голову не пришло бы предлагать ей это место.
— Вот как? — Сердце Вивьен забилось еще быстрее. — А она утверждает совершенно обратное.
— Не знаю, с чего она это взяла. Может, вы не так поняли? — Голос Патрика звучал теперь низко, в нем появилась хрипотца. — Если бы мне пришлось подыскивать вторую жену, думаю, Айрин я выбрал бы в последнюю очередь.
Они сидели все еще очень близко, его губы находились на расстоянии каких-то сантиметров от губ Вивьен.
— По-моему, она не сможет стать хорошей женой фермеру. Как вы думаете? Представляете Айрин скачущей верхом по полям? Или кормящей из бутылочки щенков? О чистоте и порядке в доме я вообще молчу...
Вивьен в недоумении смотрела на него какое-то время, а потом поняла, что Патрик просто-напросто ее разыгрывает.
— Очень остроумно. — Она отодвинулась от него подальше, стараясь прогнать прочь разочарование. — Я имела в виду нужды и желания детей, а не ваши...
— Я тоже. А что касается моих нужд и желаний...
Он снова придвинулся к Вивьен, она слегка отпрянула назад, и оба неожиданно опрокинулись на спину, растянувшись на мягкой сухой соломе. Вивьен хохотала до слез, пытаясь выкарабкаться из копны, и вытаскивала из волос соломинки.
— Как это мы?.. — спросила она, глядя прямо в глаза лежащему сверху Патрику.
— Не знаю, но это чертовски приятно.
Вивьен внезапно ощутила всю тяжесть его сильного тела.
Патрик не изъявлял ни малейшего желания подниматься, он буквально пригвоздил Вивьен к земле, сковывая движения и не давая пошевелиться. Его восторженный взгляд жадно блуждал по ее лицу; задержавшись на полуоткрытых губах, он скользнул по удивленным зеленым глазам, по рассыпавшимся веером волосам...
— Итак, о чем это мы говорили? — прошептал Патрик. — Что-то о моих желаниях?
Не успела Вивьен произнести хоть слово, как он прильнул губами к ее губам.
Поцелуй Патрика был наполнен невыразимой нежностью, от которой у Вивьен тотчас закружилась голова. Волна желания, пронзая ее истосковавшееся по любви тело, захлестнула Вивьен с головой. Какое-то время она пыталась взять себя в руки и не отвечать на его поцелуй. Но вскоре, не отдавая себе отчета в том, что делает, Вивьен уже целовала Патрика с ответной страстью, прижимаясь к нему всем телом.
Язык Патрика медленно двигался вдоль ее губ, терся о язык, возбуждая Вивьен самым невероятным образом.