— Макс, проснись.
— А?! что?! Антон? Ты чего так рано? Случилось что?
— С днём рожденья!
— Тфу ты, чёрт! Ты откуда узнал?
— Мильховский подсказал.
— От благодетель, мать его!
— Ну. Не бузи. Ты чего такой кислый.
— Кошмар один достал, в печёнках уже сидит.
— Ладно, давай, свечи задуй.
— Нифига! Это уже столько мне?
— Да молодой ещё, успеешь ещё делов наворотить.
— Да уже наворотил, — проворчал Макс, вспоминая о вчерашних посетителях. Макс потёр руками лицо, помял шею и взглянул на часы, показывающие восемь сорок утра.
— Антон, я вот понимаю, что мы вроде как подружились, но я бы даже ради друга так рано к нему не припёрся.
— Извини, так уж вышло, у меня сегодня днём дела. Сегодня тот самый день.
— Какой день?
— День аварии, ну, когда… — Антон кивнул на инвалидную коляску.
— И ты его отмечаешь?
— Ну, можно так сказать что у меня тоже день рождения, шансов у меня выжить было мало, а вот мама, у неё их совсем не было… Мне днём на кладбище надо, так что прости, мы завтра наверстаем, Мильховский разрешил свозить тебя в парк, мы немного погуляем, развлечёмся.
— Разрешил?
— Не без охраны, конечно. Мы договорлись завтра, с утра, так что готовься. Ну, ладно, я полетел, а то опаздываю уже, вечером заскочу ещё. Пока.
— Лети, — прошептал Макс ему вслед.
Летать. Я хочу летать. Я буду летать! Я улетаю в облака! Я дотянулся до них. Улетаю навсегда…
— Андрей, стой! — Мильховский схватил парня, оттаскивая от тела Макса.
— Что вы сделали?! Что вы сделали с ним?!!!
— Андрей, успокойся, это не мы… это он сам сделал.
— Что взять с наркомана? — процедил сквозь зубы «синий мундир».
— В палате возились какие-то люди, наверное, криминалисты. В сторонке топтались санитары, и недавние посетители, что приходили с вопросами к Максу. Второй, что первый раз приходил в штатском, в это раз тоже был в форме.
— Однако изобретательный, ведь надо же было знать какие лекарства колоть, — отметил один из санитаров.
— Как вы допустили, что наркотики оказались в свободном доступе? — с особым интересом «синий» впился взглядом в комментатора.
— Мы не можем следить за действиями каждого больного. Судя по тем ампулам, что нашлись у него в тумбочке, он собирал их из мусора.
— Вы что, не соображаете, что выкидываете? Разве это не должно контролироваться?
— Сильно действующие препараты наркотического действия действительно под особым контролем. Ампулы сдаются, ведётся строгая отчётность. Ампулы же более слабых лекарств просто выбрасываются.
— Выбрасываются прямо с лекарствами?
— Да поймите же, каждому пациенту дозировка назначается индивидуально, а остатки препарата, порой это миллиграммы, отправляются в мусор.
— Миллиграммы? Но это же…
— Да, он давно запланировал это, собирая по крупицам свой укол. Ему можно сказать повезло, что коктейль оказался смертельным, а то ещё мучался бы сколько. Выжил — остался бы калекой. Хотя…
— А что будет со мной? — Антон вопросительно смотрел Мильховскому в глаза.
— Ничего… В смысле ничего не будет. Суд не может наказывать тебя за чужие преступления, как и отнять у тебя это тело. Меня больше волнует мой проект, точнее уже поздно волноваться, его закроют. Сам виноват, я это предвидел. Проект «Совесть» провалился победив.
— Как это.
— Я пытался доказать что даже у самых опустившихся людей есть совесть, результат налицо. Совесть его убила, а не тяга к наркотикам.
— Шеф, тут записка, — обратился один из криминалистов к «синему».
— Что там?
— Только одно слово — «Живи».
Ерошин Алексей
http://samlib.ru/e/eroshin_a/
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ
Автоматическое такси, миновав пригород, прибавило скорости. Вдали засияло зарево трансгалактического телепорта.
— Здесь два билета, — тихо сказал профессор Зильке, — вы должны улететь немедленно. Должны исчезнуть. Ваша жена уже ждет у терминала. Я предупреждал вас, Миллер, не стоило затевать это дело.
— Но если кто-то не начнет бороться с ними сегодня, завтра уже некому будет это делать, — ответил доктор Миллер.
Зильке дрожащими пальцами поправил сползшие на нос очки.
— Слишком поздно, — сказал он. — Закон только что принят. Вы в черном списке, Миллер. Еще час, другой, и все ищейки Его Пресвятейшества бросятся по вашему следу. К тому времени вам лучше быть подальше от Солнечной системы. Отправляйтесь на Ригель-5, оттуда на Девалон. С Девалона вы уже сможете добраться до Уратая, дальше действуйте по обстоятельствам.
— Альфред, это просто нелепо! — возразил Миллер. — На дворе две тысячи сто сорок третий год! Невозможно, чтобы средневековое мракобесие взяло верх над разумом! Они не посмеют!
Профессор Зильке нервно вздохнул.
— Знаете, коллега, — уныло сказал он, — двести лет назад один великий философ заметил, что в каждом веке случается свое средневековье. Отныне всякий неверующий человек в пределах досягаемости власти Его Пресвятейшества считается умалишенным.
— Сумасшествие! — прошептал Миллер. — Глобальное сумасшествие! А может, мы и в самом деле лишились рассудка? Ведь не может быть, чтобы весь остальной мир сошел с ума?
— И это спрашивает психолог?
— Но покинуть Землю навсегда! Это выше моих сил, Альфред!
— В таком случае, коллега, вам надлежало держать язык за зубами при общении с конвент-приором Шеффером. Следовало понимать, что этот фанатик донесет на вас при первой возможности.
— Я не мог больше выносить глупости этого параноика! — сделал попытку оправдаться Миллер. — Он просто выжил меня с кафедры! Сначала низвел психологию до факультативного предмета, потом и вовсе отменил!
— Потому что с вашей стороны было верхом легкомыслия читать лекции по зоопсихологии. От нее прямая дорога к теории эволюции, а Дарвин у нас, как известно, под запретом.
— Но ведь Его Святейшество ректор запретил касаться вопросов человеческой психики! Они вытравили всю науку и превратили университет в духовную семинарию. Что было делать? Мне не оставили выбора.
— Зато теперь у вас очень простой выбор: либо бежать, либо сделаться пациентом университетской клиники.
Миллер тоскливо уставился на приближающиеся огни телепорта.
— Но что скажет Марта? — с тревогой спросил он.
— Вам очень повезло с женой, коллега, — утешил его Зильке. — Ведь она могла согласиться на публичное покаяние и остаться на свободе. А вместо этого предпочла бежать с вами. Надвиньте-ка пониже шляпу и наденьте очки: возможно, вы уже в розыске, а в зале полно камер наблюдения. Дальше вы пойдете один.
— А как же вы? Останетесь тут, наедине с НИМИ?
— Я слишком стар, чтобы начинать все с начала, — ответил Зильке.
— Прощайте, Альфред, — сказал Миллер, — спасибо за все. Надеюсь, когда-нибудь свидимся.
— Боюсь, что уже не в этой части галактики, — вздохнул старик. — Удачи, коллега, она вам понадобится.
Марта Миллер, спрятав лицо под новомодную густую черную вуаль, ждала мужа у стойки терминала, тревожно поглядывая по сторонам. Зильке идеально рассчитал время, рейс до Ригеля-5 уже объявили.
Едва Миллеры успели пройти регистрацию и занять места в кабине телепорта, как в зале показались форменные фуражки инквизиторов. Какой-то несчастный, такой же беглец, не успевший зарегистрироваться, бросился к соседней кабине через турникет, но его догнали и повалили на пол. Мелькнула белым флагом смирительная рубашка, и через несколько секунд борьбы все было кончено. Миллер, очнувшись от этого зрелища, почувствовал покалывание в пальцах — Марта сжала его руку от испуга так сильно, что ладонь затекла. Миллер прижал ее голову к своей груди, и стены телепорта исчезли в голубой вспышке.
На Ригеле-5 Миллерам пришлось провести в нервном ожидании рейса на Девалон два часа. Вокруг только и говорили о новом законе.
— Давно пора было прижать этих еретиков, — кивал одобрительно пожилой господин в костюме кенсианского покроя.
— И то верно, — соглашался его сосед по скамье, молодой человек в костюме новоиспеченного ригелианского бакалавра — подумайте только, до чего доходит их невежество! В наше время подвергать критике концепцию креационизма!
— Что, простите? — не поняла старушка напротив.
— Они продолжают утверждать, что человек произошел от обезьяны, — охотно пояснил молодой человек. — Ну разве не сумасшедшие?
— По-моему, это в высшей степени оскорбительно, — поморщился ксенианский господин. — Возможно, эти кретины и в самом деле произошли от обезьян, а мои предки уж точно были сотворены по образу и подобию Создателя.
— На моей памяти еще ни одна обезьяна не превратилась в человека, — закивала старушка.
— Невежество еще ютится пока в дальних уголках галактики, — снисходительно заметил бакалавр, — но скоро мы донесем свет и до этих темных мест. Я вот получил назначение в только что открытую миссию на Церере.
Марта снова судорожно сжала руку мужа — их следующим пунктом назначения после Уратая должна была стать именно Церера.
— Ничего, — тихонько шепнул Миллер, — отправимся на Дигон-6.
Однако на Дигоне в зале телепорта уже висел новенький указатель к свежеорганизованной миссии, и Миллеры, не задерживаясь, прошли к транзитным кассам. С Дигона-6 они проследовали на Юрону, с Юроны на Ксногт, оттуда на Пергилиум и Хелопус. Дальше им пришлось отправиться последовательно на Хебо, Ксанилон и Элеату, а с Элеаты на Синор. До самой периферии галактики телепортационная сеть еще не добралась, и Миллеры у захолустной станции Бораты пересели на фотонный грузовик, идущий к Ленебоа. Уже оттуда они автостопом добрались до Хилены.
— Где у вас ближайшая миссия Соединенной Церкви? — осторожно спросил Миллер в окне справок.
— Что-то я не поняла, — мило улыбнулась лиловокожая хиленианка в окошечке бюро, — наверное, переводчик барахли