Татьяна рухнула на землю и долго лежала пластом, впитывая в себя холодок стремительно остывающей земли. Дэри закончил возводить периметр, подошел к ней, сел рядом на землю. Из рюкзака он достал металлическую, защитного цвета флягу, болтнул ее около уха, внимательно прислушавшись к бульканью внутри. С сомнением покачав головой, он протянул ее Татьяне.
— Выпей, — сказал он своим бесцветным голосом. — До утра тебе этого хватит. Я не хочу, — поспешно продолжил он, упреждая татьянино возражение. — Если надо, я могу до следующего вечера протянуть без воды. Не в первый раз.
У Татьяны не было сил спорить. Она взяла флягу, открутила колпачок и несколько раз жадно глотнула. Внезапно жажда, весь день маячащая где-то на границе сознания, навалилась на нее всей своей тяжестью. С трудом она удержалась от того, чтобы влить в себя остатки воды, жалобно плещущиеся где-то на дне. Завинтив флягу, она протянула ее Дэри.
— Возьми, — нехотя пробормотала она. — Пусть у тебя пока будет, а то боюсь, что все выхлебаю… — Она с трудом стащила с себя лямки тощенького заплечного мешка и аккуратно положила его рядом с собой. Подумав, она вытащила из него утепленный спальник, встряхнула, расправляя. Пакетик резко развернулся в огромное меховое полотнище, накрыв ее с головой. Татьяна зло забарахталась, выбираясь наружу.
Когда она, наконец, высунула голову в сгущающиеся пустынные сумерки, Дэри удивленно смотрел на нее.
— Зачем тебе теплый спальник? — В его голосе прорезалось удивление.
— Тебя не спросилась, — зло кинула Татьяна, выпутываясь из складок меха, но тут же пожалела о вспышке. — Извини, вырвалось. Я читала, в пустыне ночи холодные. — Она с яростью стала дергать полотнище в разные стороны, пытаясь уложить его поровнее.
— Я не знаю, про какие пустыни ты читала, но в этих местах ночью ниже двадцати не бывает, — пожал Дэри плечами. — На твоем месте я бы взял спальник полегче. Впрочем, делай как знаешь, земля иногда сильно остывает. — Он кошачьим движением поднялся на ноги и достал из рюкзака легкую раскладушку. Сунув в рот плитку рациона и неторопливо разжевывая ее, он неторопливо установил кровать понадежнее, улегся на нее и накрылся легкой простынью. — Ладно, давай спать. Завтра придется пробежать больше, чем сегодня.
— Почему? — вяло поинтересовалась девушка, засовывая в рот кусочки своей плитки. От вкуса сухой пищи ее подташнивало, и опять зверски хотелось пить.
— До следующего лагеря, — сонно ответил Дэри. — Там рядом нет ничего вроде этого места. Либо мы доберемся до стационара, либо останемся ночевать в пустыне.
— Ну и что? — Татьяне не хотелось спать. Все вопросы, о которых она успешно пыталась забыть, вновь подступили к горлу. — Это запрещено — ночевать в пустыне?
— Нет, — так же сонно ответил Дэри. — Не запрещено. Ночуй где хочешь. Тень может забрать тебя из любого места, но в лагерях они появляются редко, и там от них проще отбиться. Спи, рассвет через девять часов.
— Дэри, — Татьяна твердо решила, что на этот раз он не отвертится. — Скажи мне, куда мы бежим? Какова цель? — Ответом ей было лишь тихое посапывание. — Дэри, черт возьми!
Несколько секунд посапывание продолжалось. Затем раскладушка заскрипела.
— Таня, я хочу спать, — голос Дэри был все такой же бесстрастный, но в нем проскальзывали нотки раздражения. Или это только казалось? — Тебе надо поговорить?
— Надо! — твердо заявила Татьяна. — Мне надоело бегать по пустыне неизвестно с кем и неизвестно куда. Я хочу вернуться домой! Скажи, куда мы бежим?
Какое-то время Дэри молчал.
— Мы бежим к следующему лагерю, — спокойно сообщил он.
— А затем? — Татьяна тоже начала раздражаться. — Куда после того лагеря?
— К следующему лагерю, — Дэри был сама любезность.
— А затем? — Татьяна уже с трудом сдерживалась.
— Опять к следующему лагерю, — мужчина сладко зевнул. Девушка слышала, как щелкнули его зубы.
— Дэри, чтоб ты сдох! — взорвалась Татьяна. — Ты идиота из себя корчишь или меня за идиотку считаешь? Я тебя спрашиваю — какова конечная цель?
— Не знаю, — равнодушно сообщил Дэри, с удовольствием потягиваясь. — Мне этого никто не говорил.
— Как… как не говорил? — Татьяна была ошеломлена. — А зачем же мы бежим? Куда? Что вообще происходит? — Она вскочила на ноги, тут же отозвавшиеся тупой болью. — Дьявол тебя побери, ты что, издеваешься надо мной?
— Нет, — все так же равнодушно отозвался Дэри. Звук его голоса определенно начинал бесить Татьяну. — Я не издеваюсь. Но куда мы бежим — никто не знает. На самом деле.
Девушка осела на землю, на ее глазах выступили слезы.
— Я… я так не хочу… — прошептала она. — Я хочу домой… Я… — Неожиданно она заревела навзрыд.
Дэри отбросил в сторону простыню и сел на своей раскладушке. Последние лучи солнца, выбивающиеся из-за горизонта, едва освещали его синеватую кожу. На безоблачном небе начали появляться первые звезды. Он подошел к девушке и сел рядом с ней, приобняв ее за плечи.
— Извини, Таня, — на этот раз его голос был действительно сочувствующим. Татьяна уткнулась ему в грудь и молча всхлипывала. — У тебя нет дороги домой. Как и у всех нас. Все, что мы можем, — это бежать вперед и вперед, от одного лагеря к другому. На самом деле это не так уж и плохо, многим нравится. — Он погладил девушку по волосам. — Ты привыкнешь…
Татьяна повернула к нему мокрое лицо.
— А если я не хочу бежать? Зачем, если нет цели? — Она по детски обиженно шмыгнула носом.
— Цель есть, — ответил Дэри. — Цель — это добраться до следующего лагеря, встретить новых людей, увидеть новые места. Тебе не повезло, ты начала с пустыни, но многие попадают в более приятные места. Леса умеренных широт, например, с большими реками, лесами и изумрудными полянами, с птицами, поющими в кронах, когда ты бежишь мимо. Или степи-саванны, в которых пасутся стада оленей, а на них охотятся черно-желтые полосатые тигры. Да и сияющие ледяные пустыни Арктики тоже бывают прекрасны. Ты не представляешь, как иногда жаль бывает покидать некоторые стоянки… — Он замолчал, видимо, погрузившись в воспоминания.
— Дэри… — робко произнесла Татьяна. — Но зачем тогда вообще бежать куда-то? Почему не остаться на одном месте, которое тебе нравится?
— Что? А… — Дэри вздохнул. — Нельзя. Каждое утро в лагере ты получаешь полный комплект того, что тебе надо. Но если ты останешься на день, то на следующее утро получишь лишь половинный набор, и твои шансы добраться к вечеру до следующего лагеря сразу уменьшатся, хоть и не фатально. Правила допускают однодневную передышку, хоть и не часто, поэтому за нее наказывают не так строго. Еще днем позже ты получишь четвертной рацион. Я знаю только одного человека, который смог добраться с ним до следующей стоянки. Ну, а еще днем позже… ты не получишь уже ничего. Автоматы свое дело знают.
— А зачем ночевать в лагерях? — удивилась Татьяна. — И зачем тебе рацион? В средней полосе, как ты ее описал, должны быть ягоды, грибы… охотиться можно, в конце концов…
— Охотиться? — хмыкнул Дэри. — Ягоды? Плоть животных и растений ядовиты для человека. Ими могут питаться только другие животные, так записано в Правилах. Нет, Танечка, если ты останешься без рациона, то умрешь с голода.
— Ну ладно, — не захотела сдаваться девушка, — а если курсировать между двумя соседними лагерями? Или автоматы и это запоминают?
— Тень, — лицо Дэри омрачилось. — Чем дольше ты находишься в данной местности, тем более ты уязвим к ее Теням. В первый день этой местности они до тебя добраться не могут… я не слышал о таком, во всяком случае… но уже день на третий-четвертый у тебя не остается никаких шансов их избежать.
— А что такое Тени? — осторожно спросила Татьяна. Лицо Дэри исказилось как от сильной боли, но он все же ответил:
— Никто не знает. — Он несколько раз глубоко вздохнул. — Просто в один прекрасный день Тень забирает тебя… Я знал людей, которые поклонялись разным Теням, считая, что тем могут помочь им против других Теней, взять под свою защиту. Насколько мне известно, Тень забрала их всех, как и остальных людей. — Он пожал плечами в ответ на какие-то свои мысли. — Извини, мне эта тема неприятна. Лучше спроси о чем-нибудь другом.
Татьяна осторожно высвободилась из его рук и повернулась к нему лицом. Слезы уже высохли, и в ее глазах было всего лишь задумчиво-печальное выражение.
— Скажи, Дэри, — произнесла она, — все-таки, какая у нас цель? Последняя цель, окончательная, которой мы должны достигнуть? Ведь не может же вся эта система работать вхолостую, просто так, без всякого конечного результата? Может, надо кого-нибудь победить? Что-то найти? О чем-то догадаться? А, Дэри?
— Окончательная цель? — с наконец-то прорезавшимся удивлением посмотрел на нее Дэри. — Да что ты, девочка моя, разве жизнь имеет какую-то цель? Или кто-то может тебе ее указать, кроме тебя самой?
Черное небо, усыпанное звездной пылью, прорезал падающий метеорит.
ЛЮБОВЬ И ГОЛУБИ
У вас не занято? Нет? Ф-фу. Наконец-то местечко нашел. Ну и дела — рабочий полдень, понимаешь, люди от гудка до гудка деньгу зашибают, а места нет. Мест, то есть. Честному труженику присесть некуда, все бездельники заняли.
Да нет, не обращайте внимания. Это не голубиный помет. Как это — где? А куда вы смотрите? О, я-то думал — вы на мой пинджак с карманАми поглядываете. Хороший пинджак, сносу нет. Папаша рассказывал, мой дедуся на Земле его носил. Еще до того, как к нам супростяне прилетели. Дедуся давно помер, а пинджак — как новенький. Чистый мегавинилуретан с искоркой, дамочки так и тащатся. То есть как какие? Да вы что, новичок? Ну, тогда понятно. Наших-то дамочек сюда не пускают, тут вы правы, но ведь и другие есть. Как вы думаете, где я работаю? Да ни за что не угадаете. Вот визитка моя, держите, не стесняйтесь. Да смотрите, смотрите, пока в руках держите, а то она неразменная. Взгляд отведете — и тю-тю, снова у меня в кармане.
…в первый раз вижу такого необразованного! Вижу, не интересовались еще. Ну да, по-первости многих не слишком напрягает, попозжее обычно прихватывает. Годика этак через два. Ну да, «Агентство „Кольцо мечей“», все правильно. Элинорский перекресток, в доме с конторами. Заходите, не пожалеете. Человеческих женщин нет, звиняйте, а вот любые другие — сколько угодно…ох, ненавижу эту кофе. Из лебеды ее варят, что ли? Специально с Земли везут и варят, точно вам говорю! Килограмм сюда, на Вокзал, приволочь — семьсот тугриков стоит, так они и тут экономят. Как на чем? Сами, что ли, не понимаете, что килограмм лебеды легче килограмма кофе? Кофе — она в зернах, тяжелая, а лебеда — трава, вон какая мягкая, в один килограмм сколько хошь напихать можно. Пользуются, гады, что всей этой шушере что кофе, что лебеда — один черт жратва экзотическая. Все равно вкусовые пупырышки только у чуртанаров имеются, а те чужого не едят.