Мимо прошла женщина.
— Дитя, мхы ваха, — позвала она.
— Мака, мака, ха тры вга, — к ней подбежал малец лет восьми, обнял за ноги.
Запрос. Ответ. Принятый пакет информации.
Следующие фразы он уже понял. Нанороботы за неделю хорошо поработали собирая и перерабатывая информацию.
— Иди кушать.
— Мама, я не хочу. Можно я с Вистом пойду охотиться на ящериц?
— Можно, но только далеко не уходите.
Повинуясь приказу Залпова временное окно двинулось по стойбищу. Оно было односторонней проницаемости и ни кто из этих людей не видел его. Незаметный для всех он наблюдал за жизнью первобытного племени. Конечно нанороботы-наблюдатели собрали всю возможную информацию, разложили по полочкам и классифицировали. Но иногда так хочется увидеть все своими глазами.
Его внимание привлекло рычание собак. Две из них недовольно отбежали в сторону, а по нехоженой траве, между кустов уползал человек. Полз он странно, одними руками. Цеплялся за ветки. Опирался на локти, подтягивался. Ноги тянулись за ним как две негнувшиеся жерди.
Залпов повел окно за ним.
Старший сын ушел со всеми на охоту и взял с собой среднего.
Шиста сурово улыбался. Вручил сыну самолично сделанную к этому торжественному моменту дубинку. Хорошо успел сделать до того, как потерял способность двигаться. Но как только сыновья растаяли в предрассветной степи, он взвыл чуть ли не в голос. Он, не старший сын, он должен был вести своего среднего сына на его первую охоту. Он должен был быть его наставником. Он, он. А средний сын только холодно кивнул отцу принимая подарок.
Лишь жена и дочь не изменили к нему отношения, но от этого было только хуже. Каждое утро он находил в волокуше то съедобный гриб, то горсть ягод. И есть не мог, и выбросить — оскорбить сделавшего добро. Оскорбить духа наставника. Лучше бы прокляли. Да нет, тащит жена его и сына старшего заставляет. Тот косится презрительно. Зло бурчит сквозь зубы.
Невольно мысли потекли к волокуше. Вспомнилось как на последнем переходе его так растрясло, что чуть не стошнило. Еле удержал пищу, не дал пропасть зря.
А еще эти волокуши, как же они тормозят племя. Конечно без них они бы потеряли весь запас, вещи, но как было бы хорошо, если бы тащились они чуть быстрее. Стада все дальше уходили в степь. С каждым днем все труднее находить следы. Если племя отстанет, то зимой начнется голод.
И он. Шиста — Крепкая рука. Не лежал бы он в волокуше, не шли бы жена и старший сын последними. Не тормозили бы племя.
Он порылся в ворохе шкур и выгреб на свет недоеденную половину последнего куска мяса могучего гиганта, что искалечил его. Швырнул мясо собачьей своре.
Пора держать слово.
Ближе к вечеру, когда жена и дочь ушли копать коренья, он вывалился из волокуше и пополз. Трава больно скребла по лицу. Ветки кустов цеплялись и то и дело норовили выбить изо рта сжатый между зубов кремневый нож. Полз он не долго. Добравшись до ближайших валунов он спрятался за ними.
И все таки Шиста испугался. Что там, за светлым кругом жизни? И как боги примут человека самолично отвергнувшего их дар? Дар жить. Швырнувшего дар их ногам. На лбу выступила холодная испарина. Живот судорожно скрутило. Страх, первый враг которого следовало победить мужчине. Он приходил из тьмы за кругом костра, в первой встрече с хищником и первой встрече с человеком — врагом. Он приходил из мыслей, что — не выйдет, не получится, не осилишь. Страх — враг, что будет сопровождать тебя всю жизнь. И всю жизнь ты будешь с ним биться.
Боги поймут. Иногда надо уйти.
Зубы холодно скрипнули по каменному лезвию. Шиста — Крепкая рука перевернулся на спину, подтянулся на руках и сел опираясь на камень. Он распахнул на груди шкуру. Сердце учащенно застучало. Нож вышел изо рта чуть порезав губу. Во рту стало солоно. Шиста сжал обвязанную кожаным ремешком рукоять. Острие уперлось в грудь.
Залпов дернулся. Естественная человеческая реакция когда видишь рядом беду. Помочь.
В доли секунд временное окно из одностороннего стало двусторонним. Разлетелось в стороны открывая его в полный рост.
— Стой, — крикнул ученый. Мозг в доли секунды пропустил сквозь себя массив набранной нано-роботами информации. — Крахт.
Шиста — Крепкая рука дернулся на звук. Прокрутив нож между пальцев он ткнул не глядя. Залпов даже не отдернулся. Модифицированная кожа только скрипнула, когда вынырнувший из прошлого клинок ударил наотмашь по горлу. Ударил, и рассыпался пеплом.
Шиста замер пораженный.
— Ты кто? — еле выговорил он.
— Я, — Залпов на долю секунды задумался. Прокрутил в уме всю полученную от нанороботов информацию. — Хуса, — наконец вычленил он нужное из информационного файла. — Твой дух наставник.
— Хуса? — Шиста уронил рукоять ножа в траву. — Дух наставник? — Лицо его помрачнело. — И зачем же ты Хуса допустил все это. Ты…
— Знаю. На охоте ты бросился на быка, что бы твое племя могло наесться досыта. — Залпов немного помолчал, и решил играть роль до конца. — Бык сломал тебе позвоночник.
— Зачем?
Шиста смотрел на назвавшегося духом. Дух был одет в странную переливающуюся серебряными бликами одежду, словно состоящую из воды. Волосы у него короткие. Отсутствие бороды и усов говорит о том, что он юн, но в глазах его читается такая бездна лет и зим, что Шиста почувствовал как его руки покрываются мурашками.
Дух выглядел почти как человек. Почти — выражалось в еле уловимой смазанности движения. Он словно мог двигаться во много, много, много раз быстрее, но сдерживал себя. Казалось, что и понимает он все даже раньше, чем слова слетают с его губ.
— Шиста, по прозвищу Крепкая рука. Ты самый сильный в племени и когда сила ушла, решил, что ты ничего не стоишь.
— А разве не так?
— Нет. Скажи. Убил бы ты того быка, если бы руки твои не были вооружены дубиной? Всей силы твоей не хватило бы. Молчи! — дух резанул воздух ладонью останавливая его слова. — Если бы не было волокуш, племя твое не успевало бы за стадами, и почти целиком вымерло с голода. Не сила тут все решала.
— А что? — Шиста уперся на руки и приподнялся.
— То, чего нет ни у одного зверя, а есть только у человека. Разум, — дух резко, как бросок змеи выбросил руку вперед. Твердый как камень палец уперся в лоб ошарашенного его скоростью Шисте. — Я лишил тебя простой силы, что бы ты применил силу истинную. Ну и что, что ты не можешь загнать быка в ловушку. Что бы делали люди, если бы кто-то не применил истинную силу человека и не придумал эту ловушку.
— Это…
— Хватит! — неожиданно крикнул дух. — Не оправдывай свою слабость. Крепкая рука, ты слаб. Ибо только слабый человек уходит не по своему времени. Сильный, по настоящему сильный, найдет, как быть полезным племени. Всегда, в любом положении. И в любой силе. Подумай, подумай впервые не о том, как загнать быка для племени, этим могут заниматься и простые охотники. Подумай, что ты можешь сделать для племени сейчас. Сейчас ты можешь сделать гораздо больше. Если бы ты знал, насколько больше.
— Но… — Шиста подпрыгнул на руках. Он ожидал, что дух-наставник снова прервет его, но тот только заинтересованно смотрел на него. — Вот такой, что я сделаю?
— А ты подумай.
— Я…
— Подумай.
Хуса посмотрел ему в глаза и исчез.
Шиста застыл на месте. Глаза его все смотрели туда, где только что был его дух-наставник. Что он там говорил об истинной силе? Неужели с мертвыми ногами, лежащий в волокуше, он сможет что-то сделать для племени? Да нет, врядли. Он перевел взгляд на огрызок ножа. Доделать и все.
И тут же одернул себя.
Есть возможность. Если есть возможность хоть что-то сделать, мужчина ухватиться за нее зубами. Иначе он не мужчина.
Назад Шиста — Крепкая рука не полз. Он оперся на руки и пошел, волоча за собой ноги. Дойдя до волокуши он одним резким движением забросил себя на нее, как на место власти, где обычно сидел вождь, и задумался. Значит применить истинную силу? Попробуем. Думай, думай, думай.
Перед глазами возникла картина как под волокушу попадает круглый камень, но не подбрасывает как обычно, а прокатывается и этим словно прибавляет ей скорости. Круглый!
Шиста спрыгнул с волокуши и переставляя руки быстро побежал в шалашу Суты-Искусника. Лучшего мастера по дубинам, ножам. Лучшего резчика по дереву. Несмотря на то что все мужчины ушли на охоту Шиста был уверен, что найдет его здесь. Кроме шамана только ему еще вождь не позволял ходить на охоту. Слишком ценен был для племени Сута-Искусник что бы потерять его из-за досадной случайности.
— Сута, — крикнул он встав перед дверью. — Выходи.
— Что? — Искусник выглянул из шалаша.
— Бегом сюда.
Сута застыл не веря своим глазам. Перед ним стоял не тот Шиста, что валялся в волокуше совсем недавно. Того можно уже было за ноги в яму тащить. Этот же был словно исцелен от смертельной болезни. Словно чья-то исцеляющая длань коснулась его и вернула прежние силы. Или даже дала гораздо больше.
— Так, — между тем командовал возрожденный Шиста. — Иди сюда. Берешь вот эти бревна, режешь так и так. И… вот, берешь длинную жердь. Понял?
Сута-Искусник только кивнул и молча пошел за инструментом.
Залпов взмахом руки закрыл окно.
Серыгин стоял уже рядом с платформой.
— Значит дух наставник Хуса? Ты что сделал? Это же запрещено. Только минимальное вмешательство.
— Знаешь, — Залпов улыбнулся. — Почему-то мне кажется, что я сделал нечто очень важное. Важное для всей цивилизации.
Все племя собралось смотреть на преображенную волокушу. Волокуша стояла на двух широких круглых деревянных обрубках, которые в свою очередь были одеты на толстую жердь.
— Что это? Пака. — Старший сын презрительно уставился на отца. Во взгляде его читалось: — «Отец сошел с ума».
— Это дитя, — Шиста усмехнулся и сделал несколько ша