— Ну вот мы, считай, и прилетели, Рэми… Как далеко ты обычно заглядываешь в будущее?
— Я не заглядываю, — выдал мой аудизатор, — а проживаю его, чтобы получить ответ на определённый вопрос. Потом всё лишнее забывается.
— У ветвиков есть какое-то ограничение для такого… эмм… «проживания» в собственном будущем?
— Я не могу говорить за всех. Зависит от возраста. Чем мы старше — тем глубже можем забираться… Отец как-то пробыл в коме больше трёх суток, чтобы удостовериться в верности решения… прожил там целых двадцать лет… А мой личный рекорд — всего лишь шестьсот семьдесят пять часов вперёд… по-вашему это двадцать семь стандартных суток…
— Неплохо… — капитан сверился со своим хронометром. — Странный вы, народ, однако… Слышал, запускаете следующий цикл только после того, как пройдёте крайнюю точку…
— У нас эту границу называют узлом. На данный момент мой собственный уже позади.
— То есть… ты можешь сейчас снова заглянуть… в смысле — прожить свой следующий отрезок жизни и потом вернуться обратно в новую точку отсчёта — тот самый ваш «узел»?
— Нет… Это будет сложно объяснить. У меня не сформирован вопрос, чтобы начать новый цикл… Но теоретически — да, могу.
— А сейчас ты уже знаешь, что ждёт тебя на планете?
Я посмотрел на капитана:
— Мне это не понадобится.
— Почему? — Брайд нахмурился.
— Папа сказал, что на Славии хорошо. Там не нужно проживать будущее. В детстве мне поставили диагноз — орадезадаптация, а также анойсия и ещё целый список сверху… болезнь Альцстигми, олигохрония. Я предпочитаю не совершать скачки и не искать ответов в будущем. Мои родители сразу с этим смирились и выбрали для меня лучшую ветвь существования, в которой я могу жить среди себе подобных. На Славии мне не придётся пользоваться моими способностями, как это принято у нас на Джанге. Я стану свободным, — и мои губы сами собой расплылись в счастливой улыбке.
Афанасьев Иван
http://samlib.ru/i/iwan_afanasxew/
ЖИЗНЬ МЕЖДУ СТРОК
«Маркус и Марселина встали по разные стороны дери. Они переглянулись. Маркус протянул руку и постучал по стеклу, которой угрожающе задрожало в иссохшей раме. На стук никто не ответил.
— Может его там нет? — спросила шёпотом Марселина.
— Может и нет, — сказал Маркус и постучал снова, — Штефан, ты тут? Открой!
— Уходите! — вдруг раздалось из-за двери.
— Слушай, мы хотим помочь! Тут скоро будет полиция, позволь нам войти.
— Нет! — крикнул Штефан, — уходите, у меня пистолет. Кто вы вообще такие?
— Я — Маркус Джонс, а со мной мать-настоятельница Марселина.»
Ответа не последовало. Марк тоже не знал, что ему дальше делать, как и Марселина. Они молча стояли в тишине, обмениваясь взглядами. Внезапно вокруг всё потемнело, окружающий Маркуса мир померк и превратился в непроницаемое угольно-чёрное ничто, как космос, лишённый звёзд. Осталось только двухэтажное здание общежития, на балконе второго этажа которого они с Марселиной стояли, пытаясь достучаться до Штефана.
— Ну вот, опять, — вздохнула Марселина. — И что нам тут так и стоять?
— Боги, и почему он постоянно останавливается в самых неудобных местах, — посетовал Маркус. — Эй, Штефан, выходи — перерыв.
Дверь медленно открылась, и из неё выглянула блондинистая голова с испуганным лицом. Увидев тьму вокруг, лицо Штефана расслабилось, он открыл дверь настежь и вышел на балкон. В левой руке он по-прежнему держал пистолет.
— Привет, — поприветствовал он Марселину.
Из-за открытой двери вышел Маркус:
— Привет. Ты бы убрал это, — показал он на пистолет. — Это, знаешь ли, больно.
— Скажи спасибо, что на этот раз только в руку. Мог и убить, — заметил Штефан.
— Это точно, с него станется, — согласился Маркус. — Может пойдём к тебе? — предложил он.
— Там пустая комната, — ответил Штефан, — как он, интересно, предполагал я тут буду жить?:
— Может, позже опишет, — предположила Марселина, — хотя мы вроде всё-равно собирались отсюда уходить.
— И почему нельзя было оставить нас где-нибудь в баре с пивом и какой-нибудь едой, — вздохнул Маркус. — Тут даже присесть негде.
Он пошаркал ботинком по засыпанному песком и мелким мусором бетонному полу балкона.
— Может в других комнатах что-то есть? — предположил Штефан.
— Нет, — ответил Маркус, — это мы уже проходили. Других комнат вообще нет. Двери просто нарисованы на стене, как в компьютерных играх. Реальная дверь только твоя, остальные — часть текстуры.
— Слушай, Марки, — сказала Марселина, — а помнишь тогда, на Марсе. Ты говорил, что нашей… ну… близости… не было в его плане, что это мы сами сделали.
— А ещё я говорил, что он мог просто это придумать на ходу. Этот псих с больной фантазией постоянно что-то придумывает. Как моё ранение, например. Его тоже не было.
— Я сам ничего не делал, — произнёс Штефан.
— Я знаю, — сказал Маркус, — я же говорю — это всё он.
— А может попробовать? — не успокаивалась Марселина. — Вдруг дверь откроется и за ней будет нормальная комната. Хоть посидим, передохнём.
— Да тут даже ручки… — попытался возразить Маркус, но осёкся — ручка на выглядящей как нарисованной ближайшей к нему двери была настоящая, с помутневшим хромом и каплями краски, в которую когда-то была покрашена дверь. — Хм, ну ладно. «За дверью он увидел холодильник с пивом и едой.»
На этих словах Маркус повернул ручку и потянул её на себя. Нарисованная дверь открылась, приобретя объём, и Маркус замер на пороге.
— Что там? — спросила Марселина, подойдя ближе. — Мда, перестарался, алкоголик.
За дверью был один большой холодильник. Сама комната была холодильником. Вдоль стен тянулись полки, на которых ровными рядами стояли зелёные пивные банки. Внизу были расставлены ещё не распакованные коробки, запаянные в полиэтилен — прямо как в магазине.
— Странно, а где еда? — Маркус наконец оправился от удивления и зашёл внутрь.
Он взял одну из банок. На ней не было никаких надписей, названия, логотипа — просто ровный зелёный цвет. Такой, в какой обычно красят большинство пивоварен упаковку своей продукции. Маркус открыл пиво и попробовал — вкус был знакомый, и температура подходящая — не слишком холодное.
— Видимо пиво ты представлял особо тщательно, — предположила Марселина. — Нет, спасибо, — она отказалась от протянутой её Маркусом банки и тот передал её Штефану. — И потом «еда» — понятие расплывчатое. Для кого-то и пиво — еда.
— Да, жаль, — сказал Марк и прихватив вторую банку вышел обратно на балкон, — холодно там.
Он двумя большими глотками допил первую банку и, смяв её, бросил в непроглядную тьму. Некоторое время она летела, подчиняясь законам физики, затем, вместо того, чтобы упасть, продолжила прямолинейное движение безо всякого ускорения, как будто вне дома действительно был космос, а потом вдруг просто исчезла.
— Чудеса, — удивился Штефан.
— Привыкнешь, — ответил Маркус, — ты просто новенький, а мы тут уже второй том мотаем.
— Я только первый, — напомнила Марселина.
— А да, точно, — подтвердил Маркус, — из-за очередной прихоти этого, тут половина персонажей все на одно лицо и с одинаковыми именами. А мы должны делать вид, что узнаём каждого и помним как их зовут.
— Надо всё-таки придумать, как устроиться поудобнее, — заметила Марселина, — дай-ка я попробую.
Она подошла к следующей двери, повернула ручку и подёргала — закрыто. Тогда она потянулась вверх, нащупала что-то в щели под дверным косяком — это оказался ключ. Открыв дверь, она пригласила своих спутников:
— Ну заходите.
Маркус с недоверием подошёл посмотреть. В комнате оказался уютный интерьер в серо-синих тонах. Справа вдоль почти всей стены стоял длинный диван с журнальным столиком перед ним. Напротив дивана на стене висел древний медиавизор, наверное сантиметра два, а то и три толщиной. Штефан зашёл в след за Марселиной, а Маркус сходил ещё за пивом.
— Хорошо бы всё-таки перекусить, — заметил он, — затаскивая в комнату коробку с банками.
— Сейчас попробуем, — сказала Марселина и вышла.
Марк сел рядом со Штефаном, который пытался с помощью персонального адвайзера включить медиавизор, но у него ничего не получалось. Маркус поискал глазами по комнате и нашёл на спинке дивана обшарпанный пульт. «Боги, откуда только Марселина знает про эти древние телевизоры?» — подумал он и включил устройство. Попереключав каналы, он остановился на каком-то мультике про забавных жёлтых человечков, которые тоже любили пиво.
— Вот, держите, — вернувшаяся Марселина вывалила на стол целую охапку копчёных снеков.
— Ты сотворила ещё одну комнату-холодильник? — поинтересовался Маркус.
— Нет, в твоей нашла. Нужно было конкретнее себе представлять, что хочешь.
— Здорово, спасибо
— А вдруг он вернётся? — неожиданно спросил Штефан.
— И что? — пиво добавило Маркусу храбрости и наглости.
— По-моему мы не просто чуть-чуть изменили сюжет, но и сам мир, — заметил Штефан.
— Ничего, придумает что-нибудь, — отмахнулся Маркус, — ты что думаешь, Марси?
— Единственный способ узнать — проверить, — ответила Марселина, — но стоять под дверью я не хочу. Меня эта тьма угнетает.
Как будто в ответ на её слова за окном стало светлеть, через неплотно закрытую дверь пробились лучи солнца. Послышались звуки подъезжающих машин, завыли полицейские сирены.
— Он вернулся! — испуганно проговорил Штефан.
Он вскочил и подошёл к двери. Сквозь щёлку он увидел, что соседние дома, улица, деревья — всё вернулось. Ветер снова принёс запах моря, далёкие крики чаек. Перед общежитием стояло несколько полицейских машин и автобус с затемнёнными окнами. Из автобуса, как солдатики из коробки, выбегали одинаковые полицейские и занимали позиции, нацеливаясь на него, Штефана.
— Что там? — поинтересовался подошедший сзади Маркус и Штефан вздрогнул от испуга.
— Они нашли меня, — пробормотал Штефан, — я не хочу в Примарат, вы меня не заставите.