А к ужину наши мудрые археологи все-таки вернулись. И даже поделились с нами соображениями.
— Начнем с самых однозначных положений. Каждый дворец являлся местом одновременного проживания всего населения Портубы. В одном живем — следующий строим. Подобно нашим египетским фараонам, всю жизнь возводившим себе погребальную пирамиду, местные жители обзаводились новым домом, проживая при этом в старом. А при смене власти они забрасывали старое здание, полностью отдавая его природе. И тут же начинали строить следующий. Мы пока не знаем, происходило ли это при смене каждого правителя или гораздо реже, при смене династии, но думаем, что следующий ряд скульптур нам многое прояснит.
Сгорбленный мэтр в черной бандане замолчал, и эстафету перехватил мэтр Орлов.
— Но обо всем этом мы догадывались и раньше, зато теперь мы знаем, как именно проходило переселение. По всей вероятности, жители Портубы немного отличались от нас физиологически, э… Во время беременности развивалось два плода, то есть каждый из них имел брата или сестру-близнеца. И как раз во время смены правителя сильный брат жестоко расправлялся со слабым. Более того, если близнецы были малолетними, убить слабейшего им помогали старшие родственники. Кошмарный обычай. Чем бы он ни обуславливался, уверен, что жители Портубы были очень своеобразными. Хорошо, что мы с ними, так сказать, не встретились, а то пришлось бы опасаться…
Мы все молчали, пытаясь осознать сказанное, и лишь звонкий голос Полины прервал тишину:
— Я так и не поняла, а зачем нас надо бы было бояться?
— Прошу меня извинить, вкусные такие эти белые штуки были, пока грызла, половину прослушала, — смущенно проговорила она, показывая на упаковку сахара-рафинада. — Так почему вы вдруг нас испугались?
— Кого это — вас, деточка? — Орлов в очередной раз уронил очки на самый кончик носа и внимательно посмотрел на Полину. Если бы я был девушкой, да еще такой красивой — обиделся бы. Ну нельзя же так невнимательно относиться к людям и не запомнить даже имени!
— Меня, Тимку, Даньку, всех наших. — Полина махнула рукой куда-то в сторону леса. — Мы как раз завтра собирались вернуться домой, а вы чего-то всполошились.
— Но… Как же… Разве вы еще живы?
— Да что с нами станется? — удивилась Полина. — Ушли передохнуть от тяжких трудов, развеяться немного, пора уже и назад.
— Вы вернетесь и займете Восьмой дворец?
— Да. Спасибо, что помогли прибраться. Конечно, некоторой суматохи не избежать, но это — приятные хлопоты. А вы нам ни капли не помешаете, если интересно, то продолжайте разгребать Седьмой, можете потом в нем и поселиться, там все целое осталось и функционировать должно нормально. Нам-то он уже порядком надоел. Да, чуть не забыла, вы только новую площадку под лагерь пока не огораживайте, мы с завтрашнего дня будем место под Девятый дворец выбирать.
Я еле сдерживал смех, наблюдая за реакцией почтенных мэтров. Они смотрели на Полину с таким первобытным ужасом, как будто она пообещала их всех съесть до рассвета.
— Но, вы… Нам … Ничего не сделаете?
— Да почему мы должны вам что-то сделать? Рады будем познакомиться. Новые лица, гости — это так приятно и необычно.
— Но ваши ритуальные убийства?!
— О чем вы? — Полина недоумевала, Тим выразительно постукивал по наручным часам, будто опаздывая куда-то, она досадливо кивала и даже привстала из-за стола, но разговор не прерывала.
— Об этих ваших барельефах! Где вы все, теперь я припоминаю, там же и ваши портреты есть? Угол северной и западной сторон, медальоны номер три, четыре, пять?
— Да-да, там есть такие, неделю пришлось позировать, помню, так что с ними не так?
— Вы убили свою сестру?
— У меня нет сестры.
— Конечно, теперь нет, вы ее задушили!
Полина приподняла бровки, собирая на лбу складочки, и показалась мне такой красивой и беззащитной… Как лань, которую волки обвиняют в набеге на овчарню.
— Какая нелепость! Да разве… Ой… Я поняла, о чем вы!
— Да уж, трудно не понять!
— Это же аллегория! «Задуши в себе человека и отпусти себя на природу». В первый раз метаморфоза очень болезненна, поэтому приходится настраиваться. Но когда приходит всеобщее Решение на Перерыв, мы должны пересилить себя, убить в себе человека и изменить внешнюю форму. Некоторые боятся боли, но страх остаться в одиночестве пересиливает, и мы все уходим в лес… Даже если кто-то струсит и отстанет, мы забираем его немного попозже, последующие преобразования никаких неприятных ощущений не доставляют.
— Аллегории? Метаморфозы? — Мэтр Орлов вернул очки на законное место.
— А я все эти слова мимо пропустил на лекциях, — доверительно шепнул мне Алекс, — ничего не понимаю. Он бы еще сказал «аллюзии»…
Полина пожала плечами.
— Конечно. Извините, мне уже пора. До завтра!
Она подмигнула мне и скрылась под столом. А через пару секунд на белую скатерть выскочила гибкая зеленая фигура, к которой быстро присоединились еще две.
Пардусы немного покружили между тарелок, пофыркали на перечницы и длинными прыжками скрылись в темноте.
Ах, мама, мама. Видно, не зря ты волновалась, что вдали от родителей мне вскружит голову какая-нибудь вертихвостка.
Акуленко Евгений Васильевич
http://samlib.ru/a/akulenko_e_w/
АВАТАРКА ДЛЯ АВАТАРА
Глеб часто видит один и тот же сон: он летит в космосе над Землей, над бело-синим шариком, хрупким, родным и завораживающим той особой красотой, которую не выразить, не описать словами, как красоту матери. Вот, Глеб опускается ниже, отблескивают солнцем озера, становятся различимы города, дороги, вены рек. Шершавыми языками начинает облизывать атмосфера, вспыхивает и сгорает одежда, оставляя дымный след позади. Дольше всего тлеют ботинки. Но вот и их срывает ревущим воздухом, и Глеб остается нагим. Болидом несется навстречу серому лоскутному одеялу, прошивая облачную толщу, распугивая птиц. На миг становятся различимы иголки на соснах, заячьи петли и влипшая в наст кора…
Глеб знает, что падать лучше плашмя. Если уйти солдатиком, то придется долго откапываться с глубины. Хруста ломаемых ударной волной деревьев он не слышит, ныряет в смерзшуюся твердь, словно горячий нож в пластилин. Глеб лежит на дне огромной воронки, шипит закипающий снег…
Пора вставать.
Доброе утро.
Редкие автомобили огибали голого грязного с головы до ног мужчину, шагающего босиком по обочине, по спекшейся солевой корке. Сбавляли на секунду скорость и мчались дальше, унося шлейфы недоумения и равнодушия. Вот лоснящийся черными боками джип обдал хохотом и басами хорошей акустики. Золотая молодежь едет веселиться. Там, за тонированными стеклами престижная работа, перспективы, английский разговорный, теннис, пробежки, морковный сок по утрам, Мураками, бутики, спа-салоны… И ни одного сердца. Мир делает нас жестокими. Или мы мир.
Из-за поворота показался новенький универсал класса «семейный автомобиль, вместительный, надежный, безопасный». За рулем ухоженная дамочка лет сорока. Приподняла бровь, оглядела оценивающе ягодицы Глеба, а потом и все остальное, не поворачивая головы, в зеркало заднего вида. Автомобиль класса «надежный» отъехал метров сто и заглох, замигал беспомощно аварийкой. Дамочка открыла зачем-то капот и принялась тыкать в кнопки мобильного, обозначив своими действиями границы знакомства с автотехникой.
— Вам помочь? — поинтересовался Глеб, поравнявшись с универсалом.
— Ой… Да, вот… Оказия… — дамочка опустила глаза, поджала губы и засучила пальцами, всем своим видом показывая, что ей очень, очень неудобно. — Вам холодно наверное… Там плед в машине. Возьмите.
— Спасибо, — Глеб закутался в плед и без лишних церемоний устроился на заднем сиденье. — Попробуйте завести.
Двигатель завелся с полуоборота и заурчал, как сытый кот.
— Ой… Ну, надо же! — дамочка всплеснула руками. — Мне обещали в автосалоне, что никаких проблем не будет!.. Надо на диагностику заехать…
Глеб не стал говорить, что в данном случае машина ни при чем. Дамочка и сама об этом догадывалась каким-то смутным женским чутьем.
— Вы меня простите, что я сразу не остановилась, — оправдывалась дамочка. — Сейчас кого только не встретишь на дорогах. Страсти такие рассказывают… Куда вас отвезти? В больницу? В милицию?..
Стыд наш лежит на поверхности, чуть копни. Это хорошо. Плохо то, что стыд этот также быстро прячется за сотней готовых прийти на помощь причин.
— Мне нужно помыться.
— Ну, давайте я вас к себе отвезу, — помедлив, предложила дамочка. — Я здесь недалеко живу.
И тут же пожалела о своем великодушии. Разгуливающий голышом парень, хоть и был собой весьма ничего, но явно имел проблемы. С головой или с законом. А кому они, проблемы эти нужны? «Может он вообще наркоман?», дамочка закусила губу.
— Я не наркоман, — успокоил Глеб. — И не бандит.
— Кто тогда? Нудист? — дамочка усмехнулась.
Она почему-то верила странному парню. Тревога таяла километр за километром. И… И на самом деле, все складывалось не так уж плохо. Мужа до вечера не будет, дети у бабушки…
— Я помоюсь и уйду.
«Ну, конечно! Как только, так сразу и уйдешь!»
— Меня Лена зовут, — представилась дамочка. — Можно на «ты».
— Глеб.
— Какое мужественное имя. И твердое…
— Да, как черствый хлеб.
Машина подкатила к загородному поселку и остановилась у богатого двухэтажного коттеджа за высоким забором.
— Заходи! — Лена звякнула ключами, отворяя бронированную дверь в царство уюта и комфорта, краем глаза наблюдая за реакцией Глеба.
Гордиться было чем. Олигархи, конечно, живут пожирнее, пороскошнее, но и в эту домину ввалено средств от души. Один участок только потянул, дай боже. Все на благоверного доходы, конечно. Зато дизайн, интерьер и фэншуй целиком Ленина заслуга. Нет, никакая она не домохозяйка! Она тоже деловая женщина, и у нее есть свой бизнес. Пусть небольшой. Пусть организованный мужем, чтобы Лена тоже уставала к вечеру.