Но это уже совсем другая история…
РОЗОВЫЙ КУСТ С ОКРАИН ГАЛАКТИКИ
Не подумайте, что вне Земли живут и работают одни лишь мужчины. Женщин-космонавток тоже хватает. В смелости и выносливости они не уступают мужчинам. А по красоте и душевности им нет равных во всей Вселенной.
Вот и моя соседка Светлана Пряхина с детства мечтала о космосе. И на геолога пошла учиться только потому, что набирали спецкурс с космическим уклоном. Все выпускники этого курса по распределению отправились работать в пояс астероидов между орбитами Юпитера и Марса. А Света попала ещё дальше — на космическую станцию в окрестностях Сатурна.
Станция эта была небольшая: два орбитальных «кольца» и десять пристыкованных к ним космолётов. Личный состав: всего пять человек. Запас продовольствия на два года, оранжерея, фабрика пресной воды и завод по производству топлива.
Фабрика и завод — слишком сильно сказано. На самом деле это два обычных жилых отсека, переоборудованных в производственные помещения. Зачем, скажите, везти с Земли топливо, если этого добра на одном только Титане — целые озёра? Вы спросите, о каком топливе идёт речь? Естественно, о жидком метане. Водородное топливо добыть ещё проще. А воду космонавты берут на Энцеладе. В виде льда, конечно. Потому что на всех спутниках Сатурна запредельно низкие температуры.
На Энцеладе, если вы не знаете, самый чистый лёд во всей Солнечной системе. А подо льдом — целый океан солёной воды. Несмотря на крайне низкую температуру, океан не замерзает за счёт внутренней энергии Энцелада.
Лёд добывают для нужд станции. Он тает, а воду потом опресняют и используют для питья и орошения оранжереи…
На первых порах Свете ничего серьёзного не поручали. Никаких самостоятельных вылетов. Выпускница, совсем ещё девчонка. Кто знает, вдруг заблудится среди спутников? Их — больших и малых — у Сатурна больше шестидесяти. Так что сначала Света летала только на Энцелад. И то не одна, а в составе группы заготовщиков льда. Она сидела рядом с первым пилотом — перенимала опыт маневрирования в сложной системе сатурнианских колец.
Эти кольца состоят из ледяных глыб, величиной с автомобиль. Чтобы ненароком не налететь на глыбу, космолёту приходится двигаться поистине с черепашьей скоростью. А ещё среди колец легко заблудиться. Даже опытный разведчик может сбиться с курса и попасть в передрягу. А найти и спасти человека бывает очень трудно…
Света очень способная, всё на лету схватывает. Вот и практику вождения космолёта она освоила всего за три месяца. На «отлично» сдала экзамен и начала летать за топливом на Титан. Причём, одна, без помощника. С тех пор её стали называть строго и официально — пилот Пряхина.
Титан гораздо больше нашей Луны, и у него довольно плотная атмосфера. Так что взлёт и посадка, да ещё с грузом, — дело нешуточное. Температура на поверхности минус сто восемьдесят градусов. Без специального скафандра делать там нечего. Одно хорошо: сила тяжести на Титане в семь раз меньше, чем на Земле, поэтому на взлёт тратится не так уж много топлива.
Света летала на Титан целых полгода. До тех пор, пока с ней не случилась большая неприятность.
В тот день всё шло как обычно. Пилот Пряхина совершила мягкую посадку в районе Мрачных озёр, выгрузила из космолёта передвижную цистерну и включила топливный насос. Жидкий метан набирался в цистерну около часа, и Света, согласно инструкции, всё это время не покидала кабины.
Когда же цистерна наполнилась до краёв, пилот Пряхина подцепила её к днищу космолёта, посмотрела на часы и приготовилась к старту.
Человек, наверно, для того и придумал часы, чтобы выкраивать время на то, на что его обычно не хватает. Вот и Света решила выкроить полчаса для того, чтобы исполнить давнее своё желание — слетать к Октаве.
К югу от Мрачных озёр Снежная пустыня была расколота надвое глубокой трещиной, которую называли Старым каньоном. По краю каньона цепочкой были разбросаны семь метановых гейзеров. Они извергались каждые два часа — один за другим — с интервалом в несколько секунд. Каждый имел своё звучное имя: До, Ре, Ми и так далее. А вся группа гейзеров называлась Октавой.
Как-то раз, прилетев на Титан за топливом, пилот Пряхина издалека увидела извержение Октавы. Словно перья гигантской птицы, вырастали на горизонте метановые струи. Они долго висели в воздухе, и поэтому их сносило ветром к востоку. Они падали и проливались дождём на Снежную пустыню. Это зрелище настолько восхитило и потрясло Свету, что с тех пор она мечтала хотя бы раз посмотреть на извержение вблизи.
Часы могут сказать о многом. Например, о том, что до нового извержения остаётся ровно полчаса, а значит, можно успеть к началу этого грандиозного представления. Полёт в сторону гейзеров отнимет времени не больше, чем полёт по инструкции. Значит, на базу можно вернуться вовремя, и никто ни о чём не узнает.
«Это будет нарушением инструкции!» — неодобрительно покачала головой пилот Пряхина.
«Если нельзя, но очень хочется, то — можно», — отмахнулась Светлана и полетела смотреть гейзеры.
«Ай-яй-яй!» — скажете вы, и будете абсолютно правы. Дисциплина в космосе — первое дело. А кто об этом забывает, потом кусает локти с досады. Если, конечно, остаётся в живых…
Света взяла курс на Октаву и полетела с такой скоростью, чтобы оказаться над первым гейзером как раз в момент его извержения. Она открыла в кабине нижний иллюминатор, чтобы наблюдать и фотографировать Октаву.
Космолёт летел на безопасной — пятикилометровой — высоте. Света знала, что гейзеры выстреливают метан на высоту немногим более четырёх километров. Поэтому за космолёт и за свою жизнь она была совершенно спокойна.
Полчаса ожидания пронеслись, как одна минута. Когда первый гейзер — «До» — взметнул в воздух мощную струю метана, до него оставалось всего несколько километров. Пилот Пряхина скорректировала курс, и космолёт прошёл прямо над гейзером. А впереди уже вырастала колонна второго фонтана — «Ре», — и через десять секунд космолёт пронёсся над ним. Прямо по курсу вырастал фонтан третьего гейзера — «Ми», а за ним виднелся растущий четвёртый — «Фа».
Лететь над гейзерами было удивительно страшно. Но это завораживало, это восхищало. А как это было красиво!
Стороннему наблюдателю могло показаться, что с поверхности Титана по земному космолёту стреляют гигантские метановые пушки. И вершины их мощных фонтанов подбираются всё ближе и ближе к днищу подвешенной под космолётом цистерны.
Так оно и было на самом деле. Пилот Пряхина не заметила, что в этот день метановые фонтаны поднимаются гораздо выше обычного. Она увлеклась созерцанием необычного зрелища и уже не обращала внимания на показания приборов.
Седьмой фонтан поднялся выше пяти километров. Он ударил в днище космолёта с такой силой, что двигатели сразу замолчали. Космолёт сорвался в штопор и стал падать прямо в каньон.
Светлана, конечно, испугалась. Но пилот Пряхина знала своё дело на «отлично». Трижды она пыталась запустить двигатели и восстановить горизонтальный полёт, но у неё ничего не получалось. Неуправляемый космолёт продолжал падать, и пилоту пора было покидать кабину.
Катапульта сработала безотказно. Света вместе с креслом пулей вылетела из кабины, над её головой раскрылся парашют, и вот тогда пришло осознание случившегося. Следя за падением своего космолёта и вслед за ним падая на дно Старого каньона, Света смогла оценить всю серьёзность сложившейся ситуации.
«Если космолёт останется цел, что при слабом тяготении Титана вполне возможно, тогда у пилота Пряхиной будет отапливаемый жилой отсек и запас воздуха на двое суток, — думала Светлана. — Ну, а если космолёт при падении взорвётся, тогда воздуха и тепла в скафандре хватит от силы на десять часов. Перспектива не из приятных».
Часа через два её хватятся. Начнут искать, а на поиски требуется время. Титан огромен, а спасателей будет только четверо. И искать они будут в первую очередь в районе Мрачного озера. Ведь пилот Пряхина летала за топливом именно туда. Никто и не подумает искать её в районе Октавы.
Потом, конечно, район поисков будет расширен, но, кто знает, дождётся ли пилот Пряхина своих спасителей?
Падая в пропасть, космолёт несколько раз задел крылом отвесную стену каньона. В конце концов, крыло отвалилось. Цистерна с топливом лопнула, и жидкий метан пролился дождём над ущельем.
Светлана приземлилась, или, вернее, прититанилась на острые камни. Она сразу погасила парашют, отстегнулась от кресла и огляделась по сторонам. На дне глубокого каньона, где она оказалась, было сумрачно и неуютно. Космолёт лежал на боку, метрах в двухстах впереди. С первого взгляда было понятно, что летать он больше не будет. Надо было срочно проверить, не разгерметизировался ли жилой отсек, и есть ли связь с Базой.
Через узкую щель в фюзеляже пилот Пряхина проникла внутрь космолёта. Больше всего пострадала пилотская кабина. От удара она просто сплющилась, и всё внутри неё было перевёрнуто вверх дном. Жилой отсек почти не пострадал, и воздуха для дыхания было достаточно. А вот связи не было. Наружную антенну снесло при падении, и восстановить её не было никакой возможности.
«Сигнал бедствия подать не смогу, — подумала пилот Пряхина. — Значит, искать меня будут где угодно, только не здесь. И если найдут, это будет просто чудо».
Светлана вышла из космолёта и посмотрела вверх. Над головой была узкая полоска зелёного неба и серые стены каньона.
«Глубина — километра два, — подумала Света. — Даже если меня найдут, кто осмелится посадить тут космолёт?»
В экстремальных ситуациях главное — не поддаваться панике. Вот и Света решила не поддаваться. А лучшее средство справиться с дурными мыслями — работа.
Дно каньона было завалено камнями, которые могли помешать посадке спасателей. И Света решила подготовить для космолёта посадочную площадку. Часа три без передышки она таскала валуны по пятьдесят килограммов каждый. Повторюсь, сила тяжести на Титане в семь раз слабее земной, поэтому даже такие камни поднимать было легко.