Дедуля, который когда-то был в Сингапуре охранником российского консульства, рассказывал про то страшное утро.
— Смена у меня была самая поганая, с полуночи до восьми утра. В это время спать больше всего охота. Хорошо, что в моей родной Карелии в это время уже утро. Стою, гляжу на уличные огни. А ближе к утру в консульстве отключили все электроприборы и электронику и попросили быть вдвойне настороже. Не знал тогда, в чем дело, ну ладно, стоим настороже.
Тут резко погасли все огни, напоследок вспыхнув, а на небе северное сияние. Я реально охренел, думал, мерещится. Спросил напарник, а он то же самое видит. Сука!!! Это что ж такое?! Я знал, что из-за каких-то бурь на солнце бывает северное сияние в Заполярье, иногда в Санкт-Петербурге и очень редко в Москве, а на Кавказе про него знают только понаслышке те, кто на севере не был. То есть чем южнее, тем реже. Но тут же почти экватор. Что-то невероятное случилось, да и все электричество пропало в городе-государстве. Может, хоть ретрансляторы работают.
Достаю свой планшет, а он не работает. Но я-то его не выключал. И, скотина, не включается, и у меня, и у напарника. Чего это?
Оглянулся, а кругом люди умирают. Почти все, и что интересно, в основном народ при деньгах. Беднякам ничего не сделалось. Еще машины летели куда которая, аварий море. Видать, водители умерли вместе с техникой. Шибко жирный полярный лис пожаловал.
Побежал в здание, а там никто уже не спит. Я говорю, что на улицах делается, а начальство мрачно кивает головой.
А потом в лучших традициях фильмов-катастроф пробивались большим отрядом в порт к нашим кораблям, когда у нас собрались все земляки, кто смог за пару дней. Мы бросили нахрен нашу работу в обреченном городе.
Профессор по климатологии Машков Иван Александрович буквально на первом занятии поделился воспоминаниями.
— Я тогда в первый год после университета был на научном судне «Василий Ливанов», находившемся немного севернее Сан-Франциско. Официально мы занимались изучением климата в районе западного побережья США. На самом деле, как я потом уже понял, задача была другая, но я не имел право ее знать раньше времени.
На судне запасов топлива и еды было много, но когда получили сообщение о супервспышке на Солнце, решили экстренно пополнить резерв топлива и тех продуктов, которые не особенно опасны. Это сейчас мы едим относительно безопасную еду, а в Российской Федерации с этим дела были хуже, но не очень плохи. А там была такая ситуация: или покупаешь на вид хорошие продукты и притом дешево, но с разной гадостью для дешевизны, которую вводили для быстрого роста и долгого хранения; или приемлемого качества по содержанию спецдобавок, но дорогущую. Вот на второй тип мы и потратились. Еще специально предупредили, чтобы все имеющиеся доллары потратили, ничего не оставляя, сказав, что пропадут. Ну ладно, закупили. Я рискнул купить в подарок родителям элитного виски, да и многие так сделали.
Таможня нас прилично задержала. Это в аэропортах они адекватные, а вот в морском порту хамы, каких мало. А время-то нас поджимает. Вырвались мы все-таки. Но с трудом успели подойти к границе территориальных вод США. Там выключили все системы корабля и личные приборы. Внизу никого не осталось: темно же. С палубы экипаж рыбу ловит удочками, многие или книги читают, или в карты режутся.
Тут видим катер береговой охраны, который мчится прямо к нам. Нам-то что: капитан ясно огласил приказ, что в промежуток от 15 до 20 часов после вспышки мы обязаны все, что работает на электричестве держать выключенными. А дальше или включить, если ничего не будет, или ждать до тех пор, пока геомагнитная буря не спадет до безопасного для оборудования уровня. Натикало к тому времени 15.50 от вспышки. Я специально на минуту включил свой миникомпьютер, которые тогда были у большинства людей.
Подлетают к нам, и на борт бодро поднимается молодой моряк с погонами, на каждом из которых по одному золотистому прямоугольнику, и представляется вторым лейтенантом Грегори Роджерсом. Наш капитан, Иван Васильевич Бушков, его встречает у трапа и говорит: «лейтенант, рекомендую вам все выключить на катере, и все свое барахло». Янки разозлился, наехал, чтобы вышли окончательно из территориальных вод, да заявил, что он-то беспокоился, что у нас что-то неладно. Тут наш капитан сунул старшему катера копию приказа, лейтенант прочитал, заявил, что бред, и потребовал, чтобы включили освещение для досмотра судна. Иван Васильевич поступил в ответ очень интересно: предложил с фонариком устроить досмотр и предложил за каждые лишние полчаса на судне дать лично старшему команды по пять тысяч долларов, а это были хорошие деньги даже после украинского кризиса.
Этот лейтенант пошел с капитаном и старшим помощником по судну. Для начала по палубе. Потом сунулись внутрь, и я увидел, что в своем аппарате включил фонарик. Несколько минут там что-то лазили, а потом выходят злые, янки со свежей ссадиной на лбу. Его планшет вырубился, а по незнанию во что-то лбом врезался.
Я их не сразу заметил, потому что, пока там ходили, на дневном небе добавилось красок, в которых узнали северное сияние. Научный руководитель показал на небо и на компас, так капитан грустно покивал головой, а американский лейтенант спросил:
— Что случилось?
— Сверхмощная геомагнитная буря, несовместимая с жизнью электрических устройств. Предыдущая подобного масштаба была за два года до войны Севера и Юга в США.
— Мы называем ее Гражданской войной, она оказала исключительно высокое влияние на новейшую историю человечества, — автоматически сказал янки.
— Мистер Роджерс, я без всяких справочников могу назвать еще две гражданских войны, оказавших еще большее влияние на историю человечества. Это гражданская война в России 1917–1923 годов и гражданская война в Китае второй четверти двадцатого века. Сами попробуйте представить, что было бы, если бы силы, победившие в этих войнах и создавшие СССР и коммунистическую КНР, проиграли бы.
— Я вас понял. Но мне необходимо вернуться на базу. Я так понял, что мы не сможем завести двигатель катера. Вы можете мне чем-то помочь?
— Можем вам дать несколько досок и во временное пользование топор. Сделаете весла и доплывете, если течение не унесет в океан. Если лень двадцать километров идти на веслах, можете у нас дожидаться окончания магнитной бури, — серьезно предложил старпом.
Американцы посоветовались между собой и решили, что на берегу начальству не до них, когда перегорело все, что могло перегореть, а самодельными веслами грести больше двадцати километров на катере весом несколько тонн не стоит без крайней нужды. Потому проверили швартовку и забрались к нам на борт.
Дальше беседуют с нашими ребятами, кто знает английский, а наших пара ученых следила за магнитометрами, записывая показания. Достали из какого-то угла фотоаппарат архаичной модели, в котором все снимали на пленку, и фиксировали красоты неба. Полчаса или час было тихо, только ветер шумел и трепались между собой. А рыба чего-то не клевала.
Тут корабль содрогнулся от удара снизу, второго, третьего… Команда переполошилась и, сделав факелы, побежали в трюм. Вернулись довольные, а старпом сказал, что это могло быть землетрясение. Поглядели в подзорную трубу на Сан-Франциско, так там клубы пыли, не разобрать из-за нее, стоят ли еще здания.
— Тряхнуло их капитально, баллов девять, если не больше. Теперь вы можете беспокоиться только за ваших родных, — мрачно сказал наш геолог Вадим Венедиктович Решетов. Те в ответ угрюмо промолчали. А что тут говорить, когда ни связь, ни транспорт не работают. И медоборудование тоже не может быть использовано, а в городе катастрофическое землетрясение.
За здравие с разрешения капитана поставили свечку перед единственной на судне иконой, тогда ведь было много верующих.
Сидим дальше. И тут что-то загрохотало, один за другим слышны взрывы, рокот и рев. Но кругом океан, в двадцати километрах берег. На ближайших кораблях все нормально. Откуда? Иван Васильевич оглядел горизонт и увидел, как и мы, какой-то еще столб дыма на горизонте, навскидку на востоке-северо-востоке. Вместе со старпомом и янки взяли карту, прочертили линию и спросили лейтенанта, что там может быть такого. Вроде как упомянули несколько объектов, что могли гореть, но откуда тогда грохот.
Наш Вадим тоже заглянул на карту, занервничал, взял подзорную трубу и тоже поглядел на этот источник дыма. Это был единственный раз в жизни, когда на моих глазах человек моментально поседел от страха. Бушков углядел, взял у него из рук трубу и спросил, что такое, а Решетов, зеленовато-бледный сильно заикался, не смог объяснить:
— П-п-п-с-ц… Ап-п-п-п….
Наш врач Борис Семенович дал успокоительного нашему геологу, вытащив оное из кармана, а старпом сбегал за виски и налил до краев двухсотграммовый стакан и заставил выпить Вадима.
— Все, успокойся, расскажи, чего испугался, — спросил наш капитан. Решетов отдышался и стал говорить такие вещи, от которых мы сами чуть не поседели:
— Началось извержение вулкана Йеллоустоун, это он дымит и грохочет. Извержение восьмого класса, то есть высшего. Последний раз такое было 74 тысячи лет назад, тогда люди едва не вымерли. По прогнозам в радиусе тысячи километров будет все уничтожено пирокластическими потоками, вулканическими газами и жидкой лавой. Вся территория США, даже Флорида, будет засыпана вулканическим пеплом. А самое плохое это то, что на всей планете примерно пять лет будет вулканическая зима, похожая на ядерную зиму. Средняя температура опустится на двадцать-тридцать градусов, почти вся флора погибнет, и будет великое вымирание, в том числе и людей.
— А мы сейчас на расстоянии девятисот километров от вулкана, — позеленевший от страха, добавил капитан, глянув на карту. Лично у меня сердце прямо рухнуло. Все, молись богу Ваня, чтобы выжить. И тут мне в голову пришла одна мысль:
— Вадим Венедиктович, может, вы ошиблись. Может, это не тот вулкан, или извержение не восьмого класса, а ниже. Или это и не вулкан.