Незатейливая беседа с организаторами, поверхностное обследование здоровья, необходимые прививки, быстрый инструктаж, хлопок по спине «не пожалеешь, парень» — и мой первый межзвездный перелет.
Привет, Портуба. Планета с загадочными дворцами. На рекламных изображениях был самый последний: ярко-красный, с множеством широких окон и наружных витых лестниц, с грозными башнями и бордовой крышей. Снят он был с разных сторон, но везде одинаково эффектно смотрелся на фоне желтого песка и безумно синего неба.
Остальных дворцов видно не было, но именно в их раскопках и заключалось наше задание. Портубу планировали оставить первозданным заповедником, местечком для туристов-эстетов, так как комбинация жарких пустынь и низкорослых джунглей пока не особо прельщала строительные компании.
Зато любители покопаться в делах исчезнувших цивилизаций пришли в восторг: семь почти полностью занесенных песком дворцов на границе самой большой пустыни единственного материка и один великолепно сохранившийся. Никаких следов местных жителей, море загадок и неиссякаемый источник тайн. Исследование тайн Портубы — красивый повод избавиться от лишних денег, особенно если сделать это грамотно.
К услугам техники решили прибегать только при строительстве маленького космодрома и основного лагеря. А сами раскопки по старинке: лопатками и кисточками.
Восьмой дворец оказался гораздо более внушительным, чем я предполагал. Ни один снимок не смог передать его самоуверенное величие. Впервые я увидел его в косых предзакатных лучах. Он казался хозяином этой планеты, ненадолго уснувшим ногами в тени леса, а головой — на теплом песке. Поражала и величина, и нескромный цвет, и гладкость полированных боков подогнанных друг к другу алых глыб.
Предыдущие группы уже отрыли крышу и верхний ряд окон седьмого дворца. С дорожек, венчающих противоосыпные сооружения по периметру гигантского котлована, было видно, что разрушение почти не успело коснуться его, слабые следы эрозии не могли скрыть все ту же изначальную мощь, вызов его создателей всему прочему на маленькой неприметной планетке. Да и всем нам.
Тем, кто бороздит просторы Космоса и уверен в своей всесильности. Тем, кто научился покорять любую природу, спорить с законами физики и гордиться знанием закона золотого сечения.
И те чудаки, что готовы были присылать на Портубу корабль за кораблем, уже таковыми не казались. И глупое желание привлечь к проекту безумное количество участников становилось объяснимым: чем больше людей это увидит, тем больше поклонников Восьми дворцов вернется по домам и разнесет весть о прекрасном как можно шире.
Я был впечатлен. Наш земной месяц под местным палящим солнцем уже не казался таким длинным. Да и родители, увидев дворцы воочию, разве стали бы возражать против моей поездки? Вряд ли.
Новичкам долго прохлаждаться не дали. На следующее утро после приезда перекличка, знакомство с руководителями, завтрак — и на выход из палаток. Отряды по тридцать человек, командир и два его помощника — из профессионалов.
Сухощавый, резкий мэтр Орлов и двое энергичных молодых ученых, Бородушкин и Шоколов, особо в разъяснениях рассыпаться не стали.
Орлов честно признался, что ни он, ни его коллеги совершенно ничего в тайнах дворцов разгадать не могут. Потому надо «копать и копать», авось осенит.
— Никто не может запретить нам думать во время раскопок, но сидеть сложа ручки в тени палатки и рассуждать было бы преступлением. Мы видим один, самый новый дворец, но что скрыто от нас в старых?
— А кто исследует Восьмой? — поинтересовался Алекс, мой сосед и по кораблю, и по палатке. Алекс — недоучившийся художник, на Портубу рванул за жизненным опытом и вдохновением.
— Бригады в Восьмой дворец формируются по выходным дням. Никто не может обязать вас работать ежедневно, поэтому формально воскресенье вам предоставляется. По графику: сегодня выходной у первого отряда, через шесть дней у вас. И вы можете сменить работу в Седьмом раскопе на протирание пыли в Восьмом дворце, — путано объяснил Бородушкин и добавил, увидев наши вытянутые лица, — это все равно, что гулять по музею. Множество неопознанных предметов и неразгаданной символики. Толку с вас там никакого, так хоть прибраться поможете.
Алекс тут же заявил о своем желании немедленно увидеть Восьмой дворец изнутри, а я вспомнил домашние «субботники» в воспитательных целях. Как будто и не уезжал никуда.
Труд на раскопках оказался тяжелым. Рассказывать о нем особенно и нечего. Вышел с утра на огороженный участок, разложил инструменты и горбатишься. Вечером встал, разогнул спину и побрел к палаткам. А на следующий день меняемся: напарник на корточках сидит, а я с тачкой бегаю. На обед не прерывались, чтобы и так короткий день не кромсать. Болтать особенно не получалось — каждый свою лямку тянул, пусть с разной скоростью, зато с пользой для общего дела.
Вечером через три дня стало мне внезапно интересно, а что же происходит рядом с нами, в лесу?
Я стал подбивать Алекса на прогулку, тот вначале упирался, что ему лениво, да и вставать рано, но на мой тычок: «Так и будешь рисовать избушку в лесу без учета деревьев?» — все-таки поднялся и пошел со мной за разрешением к мэтру Орлову.
— А почему бы и нет? Прогуляйтесь, там красиво. Ничего опасного пока не обнаружили, далеко не заходите, датчики системы позиционирования не теряйте.
Мы для приличия потрогали браслеты на руках — все нормально держится — и отправились в лес.
После палящей жары мы словно погрузились в погреб.
Причем погреб с соленьями — настолько пряным и ароматным был запах местных джунглей. Свет причудливо пробирался сквозь ажурную крону, плотно сплетенную и сросшуюся.
— У меня ощущение, что я сижу в подушечке мха, — сказал Алекс.
Я поделился с ним своими сравнениями и получил презрительную гримасу:
— Только о еде и думаешь. Цветы и фрукты должны напоминать о любви и прекрасных дамах, а не о маринованных перцах и соленых огурцах.
— Со смородиновым листом, — брякнул я и оказался навеки записан в примитивные личности без тени романтики.
Мы брели вдоль самой опушки, постоянно озираясь назад, на вызывающую громаду Восьмого дворца.
— Как бы я хотел узнать поближе его загадочных обитателей, — вздохнул Алекс, разглядывая гладкий белоснежный листок, который спустился к нему, держась лапками за паутинку.
— Думаешь, они не были зазнайками? — спросил я. — С такими-то грандиозными сооружениями?
— Они были настоящими гениями, — воскликнул Алекс и произнес что-то насчет продуманной композиции и удачного цветового решения.
Я не понял ни слова, но согласился. Создатели дворцов были талантливыми, вот только интересно…
— Куда же они могли подеваться? Покинули все. Улетели, что ли? И никакого намека. Да, поговорить бы было неплохо. Да станут ли они говорить с нами?
Зверюшки окружили нас почти мгновенно.
Зеленые, с густой короткой шкуркой, с длинными хвостами, гибкие, похожие на наших земных леопардов, только с треугольными ушами и большими любопытными глазищами.
И расцветка: яркая зелень с черными вертикальными пятнами, будто срез у плода киви.
Один из них понюхал мою руку, я не удержался и погладил его. По загривку, по туловищу, почти до крестца. Зверь мурлыкнул, потрогал меня когтистой лапой и скрылся в чаще.
Алекс рванул было за ним, но остановился:
— Могу и по памяти нарисовать… А я и не знал, что здесь есть хищники.
Мэтр Орлов выслушал рассказ равнодушно.
— Пардусы? Они безобидные, наших не трогают. Более того, могут шестикрылую летучую мышь поймать и подарить. Где возьмут — не знаю. А с цветочком поаккуратнее, паук-птицеед, его верный жилец, не так уж и прост, может за палец схватить…
Два парня и девушка появились из лесу и подошли к нам перед завтраком.
Мэтр Орлов внимательно пригляделся к ним поверх сползших на нос очков:
— И чьи ж вы такие будете?
Парни немного замялись, а девушка, смущенно улыбаясь, ответила:
— Мы из предыдущей смены, приотстали немного…
Весь наш отряд синхронно отложил ложки и уставился на них. Девушка была довольно симпатичной, но безмозглой курицей не выглядела. Парни тоже производили впечатление абсолютно нормальных. Джинсы, хлопковые рубашки, легкая небритость. Как выясняется, почти недельная.
— Бывает, — заметил мэтр Орлов и потерял к ним интерес.
— Ему они показались недостаточно занесенными песком, — шепнул мне Алекс, беззастенчиво разглядывая девушку.
Пока я переваривал его остроту, вновь прибывшие разместились среди нас на скамьях и жадно набросились на еду.
— Меня зовут Полина, — представилась девушка. — А это — Тим и Даниэль. Мы и в самом деле заблудились. Надеюсь, нас не оштрафуют? Мы все недостающие дни отработаем, правда-правда!
Бородушкин задумчиво почесал в затылке:
— Надо же вас в списки занести, да? И как-то доложить, чтобы вас не искали, корабль же давно ушел…
— Разберемся, — спокойно ответил Тим. Голос у него был выразительный и убедительный. Скорее всего, парень методично разбирается со ступенями карьеры, один из настоящих ученых среди нас.
— Наверное, актер в период простоя, — сообщил мне на ухо Алекс. — Решил отвлечься и приобрести запись в трудовую, чтобы потом в интервью вскользь заметить про участие в раскопках.
Я кивнул. С Алексом лучше не спорить. Как настоящая творческая натура, он подобных себе чуял за версту. Кроме него из таких на Портубу прилетели только самые заядлые бездельники и охотники за легкой славой.
Девушка состроила гримаску и утянула мой кусок хлеба. И то, и другое было проделано мило и изящно.
— Это все формальности, вон сколько народу прилетает-улетает. Не удивлюсь, если наше отсутствие никто и не заметил.
Ах ты, и здесь в оргкомитете разгильдяи!
— Вот и отлично, уладите все сами, — фыркнул Бородушкин. — Нам ерундой заниматься некогда, каждая минута расписана.