Этан покраснел.
— Это ведь конец света, так? Мы хотим знать, как это можно остановить. Мы думаем, что остановить это можно. Пройдисвет верил, что кто-то это может, пусть даже не мы.
— Чемпион из смертных. — Голос Мо немного смягчился. — Да, это верно. Человек из Середки.
— Это может быть и женщина, — сказала Дженнифер Т. — Мистер Браун сказал, что у меня тоже есть чемпионские задатки.
— Хирон К. Браун. — Теперь глаза Мо заволоклись влагой. — Надо же. Ну да, он всегда беспокоился, что этот день настанет.
— Так вы знаете Безымянника Брауна? — спросил Этан. Они, наверно, играли вместе в бейсбол: Мо провел пару сезонов в Негритянской лиге. — А он вам не говорил, что надо делать?
— Говорил, и не раз. Да только с тех пор много времени прошло и порядочно бутылок было выпито. — Дедушка Мо, как бы в подтверждение своих слов, хлебнул пива из банки. — Рваная Скала — это день такой. Последний день последнего года. Последний аут во второй половине девятого иннинга. День, когда история наконец закончится.
— Какая история? — не понял Этан.
— Вся как есть. Все истории, которые когда-нибудь проживались, рассказывались или придумывались. Все эти годы Койот трудился, чтобы этот день наконец настал. Понимаешь, на ветках Столба есть такие места, где Миры срастаются.
— Наплывы, — подсказал Этан. Дедушка Мо впился в него пронзительным взглядом.
— Да, помнится, они называются именно так. И в таких местах, где бы они ни находились, всегда что-то приключается. Путешественники попадают из одного Мира в другой, и чего только с ними не бывает. Вот Койот и взялся разрубать эти наплывы — давно уже, очень давно. Он старается прекратить все маленькие истории, чтобы потом положить конец большой, где говорится про тебя, про меня и про всех, кто когда-нибудь жил на свете. Он недоволен тем, как все в жизни устроено. Недоволен почти что с самого начала — а ведь все пошло так только из-за него.
— Про какой это столб ты говоришь? — спросила Дженнифер Т.
— Про великий Столб. Про Древо — забыл, как оно правильно называется. Оно держит на себе все Миры, держит на месте все как есть.
— Раньше Миров было четыре, а теперь осталось только три, — добавил Этан.
— Верно говоришь, мистер Фельд, — слегка удивился дедушка Мо. — Откуда ты все это знаешь?
— И что случилось с четвертым? — спросила Шамбло. Две другие бабушки, как показалось Этану, не совсем поспевали за мыслью своего брата.
— В том Мире жили Таманавис, — сказал Мо, и Шамбло понимающе кивнула. — Племя духов, вернее сказать — целый народ. Остальные три — это Летомир, Зимомир и наш, Середка. Столб держит миры на своих ветвях. И есть Колодец, который питает все Древо — его название я тоже забыл, а может, и вовсе не знал.
— Да, Колодец, — сказала Шамбло. — Бурлящий, и холодный, и синий, как ночь. Па мне про него рассказывал.
— Да ну? — усомнился Мо. — Я таких его рассказов что-то не припомню. Про Колодец я слышал от мистера Брауна.
— Верно, — согласилась Шамбло. — Ты прав. Па мне рассказывал обо всем этом во сне, в эту самую ночь.
— То, что он говорил, — это правда, — сказал вдруг Этан, удивив самого себя и всех остальных, а Дженнифер Т. особенно. Все смотрели теперь на него.
— Неужели? — промолвила бабушка Билли Энн, приподняв одну бровь. Брови она рисовала коричневой краской, и это придавало им особенно скептический вид.
— Когда феришеры захотели, чтобы я перебрался на Клэм-Айленд, они стали посылать сны моему отцу. Чтобы заронить ему в голову мысль о Клэм-Айленде. Мистер Браун мне сам сказал. Может, вам тоже кто-то послал этот сон, бабушка Шамбло.
— Интересная теория, — сказал дедушка. — Стало быть, этот кто-то хотел ей что-то сказать?
— Вспомнила! — воскликнула бабушка Шамбло. — Там был такой пруд, о котором я говорила, — кипящий, но холодный. А потом па сказал мне: «Гляди, Койот». И Койот пришел, и поглядел на пруд, и морда у него сразу стала виноватая, как будто он задумал какую-то пакость. А потом, прямо у нас с па на глазах, он задрал лапу и пустил струю прямо в чистую голубую воду. Ох и разозлилась же я! — Бабушка Шамбло передернулась и сказала своей двоюродной внучке: — Ты должна добраться до этого Колодца раньше Койота, девочка. — Голос старушки перешел в крик: — Не дай ему прийти туда первым! — Ее дрожащая коричневая рука повисла в воздухе. — Не дай ему испортить воду!
Дженнифер Т. и Этан посмотрели на старого Мо. Он покачал головой.
— Ты путаешь меня, Шамбло. Всегда пугала.
— Это правда, дедушка Мо? — спросила Дженнифер Т. — Нам правда надо идти к этому Колодцу?
— Насчет этого ничего не помню, хоть убей. И так уж все последние мозги вывихнул. Знаю только, что Койот рубит эти узлы на Древе, и точка. Вы уж простите, ребята. — Мо взял сигарету у Билли Энн — курить ему, как вы уже догадываетесь, нельзя было. — Не имею понятия, как попасть к этому самому Колодцу — я в Летомире всего-то раз и был.
— Что ты такое говоришь, Моррис? — вмешалась бабушка Билли Энн. — Все первые двадцать лет своей жизни ты каждое лето проводил в Саммерленде.
— Я не про наш Саммерленд, Билли Энн. Наш — это только бледная тень настоящего.
— Слишком мудрено для меня. — Бабушка Билли Энн с кряхтеньем, стонами и помощью Этана выбралась из красного кресла и пошла на кухню. — Для твоего же блага надеюсь, что ты оставила мне кусок пирога, Беатрис Каспер.
Бабушка Беатрис поджала губы и сделала невинное лицо.
— Я ссылаюсь на Пятую поправку[11].
— Помню еще, что для перехода из одного Мира в другой нужен особый талант, — сказал дедушка Мо. — Обыкновенному существу это не под силу.
— Нужен тенехвост, — сказал Этан.
— Ну да, такой, чтобы ни рыба ни мясо. Чтобы наполовину в этом Мире, наполовину в другом.
— Вроде волшебного лиса.
— Вроде Тора Уигнатта, — сказала Дженнифер Т.
Глава пятаяПОБЕГ
Они решили разделиться. Дженнифер Т. пойдет агитировать Тора Уигнатта, а Этан обратится за помощью к отцу — надо же как-то помешать Койоту положить конец вселенской Истории. Дженнифер Т. побывала дома у Тора дважды, и если даже еще кому-то на острове удалось повторить ее подвиг, никто из них не выжил, чтобы поведать об этом. (Миссис Уигнатт, как уже упоминалось, слыла фигурой не менее легендарной, чем ее сын). Дедушка Мо и бабушка Шамбло тем временем упакуют кое-какое снаряжение, провизию, фонарики, рыболовные снасти — так, чтобы не слишком перегружать детей. Было пять часов вечера. Этан обещал вернуться в семь, предоставив отцу все доказательства и аргументы. То, что собирался сделать Койот, очень походило на максимальную энтропию, тепловую гибель Вселенной, и на прочие мрачные физические теории, о которых Этану говорил отец. Может быть, если Этан расскажет все в таком ключе, то отец заинтересуется их проектом. В худшем же случае, если поколебать мистера Фельда не удастся, Этан дождется, когда отец ляжет спать (даже если это произойдет только на рассвете), и уйдет из дома потихоньку.
Дженнифер Т. отправилась в путь на своем велосипеде, а Этан взял старый велосипед, сменивший за свою долгую жизнь много Райдаутов. Цепь у него все время спадала, и одна рука у Этана была занята палкой, поэтому до дому он добирался целый час.
При повороте на знакомую грунтовую дорогу сердце у него дрогнуло и нервы зашалили: Этан увидел у дома оранжевый «сааб», как бы символизирующий самого мистера Фельда, разумного и основательного. «Стой, Этан, — как будто говорил этот яркий предупредительный знак, — ты заходишь слишком далеко».
Что он себе вообразил? Нет способа заставить мистера Фельда поверить в эльфов-бейсболистов, в гоблинов с черными крыльями, которые кидаются собственными взрывчатыми головами, и в Рваную Скалу. Чтобы убедить отца в чем-то, нужны доказательства — Этан хорошо это знал. Как доказать ему, что Летомир существует? Все, чем Этан располагает, — это сухая серая ветка и маленькая книжечка, изданная, как там указано, в Дуйвибурге в 1320 году Жабы! Книжка, конечно, это уже кое-что — от нее так просто не отмахнешься, — но Этан сомневался, что этого будет достаточно.
Он оставил велосипед на дорожке и подошел к дому. В окнах темно, но задняя дверь не заперта. Отец, наверно, еще спит — иногда он просыпается только в сумерки. Этан прошел через кухню и заглянул в его комнату.
— Пап? — Собственный голос показался Этану каким-то потерянным, и он включил свет. На столе лежала белая визитная карточка.
РОБ ПЭДФУТ
«Мозгоштурм Аэронавтикс»
Ниже указывался адрес в Сиэтле, телефон и электронный адрес: padfoot@changer.com. Рядом лежали темные очки для лыжников. Наверно, отец решил все-таки позвонить этому Пэдфуту. Телефонный разговор его вдохновил, и мистер Фельд решил приняться за работу пораньше. Этан сунул очки в задний карман джинсов и с упавшим сердцем вышел через заднюю дверь к мастерской. Теперь еще труднее будет уговорить отца покинуть остров. Если он задумал произвести впечатление на своих возможных инвесторов, уезжать совсем не в его интересах.
Увидев, что и в мастерской тоже темно, Этан сразу понял, что случилось неладное. Стеклянная дверь закрыта, но не заперта, как и в доме, — а мистер Фельд всегда запирает свою мастерскую, ведь там, как он говорит, хранится все его имущество. Может быть, он просто отошел куда-то, собираясь скоро вернуться. Раньше он никогда так не делал, но все может быть. Да нет, чепуха. Ты знаешь. Узнал сразу, как только вошел в дом. Ты сразу почувствовал, что там что-то не так. Слишком тихо. Слишком убрано. И пахнет чем-то неуловимым, но таким, чем в твоем доме не пахнет.
— Пап? — снова позвал Этан, и волосы у него на затылке поднялись дыбом. К окнам мастерской липли тени, заволакивая свет. Этан видел в стеклах свое маленькое испуганное отражение. — О Господи!
«Виктория Джин» исчезла. Этан так сосредоточился на отце, что заметил это только теперь. На цементном полу, где всегда стояла кремовая гондола, осталась только пыль со следами масла. Топливный бак был на месте, но оболочка, крепления, причальные канаты — все пропало. Осмыслив это, Этан осознал сразу две вещи. Во-первых, что ко всему этому причастен Роб Пэдфут. Длинноволосый молодой человек с кейсом снова явился на остров — если вообще уезжал — и на этот раз забрал с собой и отца, и «Викторию Джин».