— Эй, Джонни, — сказал он тихо — так человек будит своего друга, чтобы позвать его туда, куда они давно собирались: на рыбалку, скажем, или в поход. — Джонни Водосказ! Давай, дружище, открывайся. Потолковать надо.
В раковине что-то зарокотало, и Этан с бьющимся сердцем увидел, как открываются соленые створки. В песок полилась вода, и верхняя половина со скрипом оторвалась от нижней — на дюйм, не больше. Внутри колыхалась розовато-серая масса.
— Блюрхлюпчвакщурпблюрпгургль, — сказал моллюск.
Клевер кивнул, и один из феришеров достал из кожаного футляра у себя на плече что-то скатанное в трубочку. Вместе с другим феришером он развернул свиток — кусок выделанной кожи, весь исписанный таинственными знаками неизвестного Этану алфавита. Как дощечка, которой пользуются на спиритических сеансах, только буквы не печатные, а написанные от руки. Феришеры стали на колени, держа развернутый пергамент перед моллюском.
Клевер задумчиво, сам того не замечая, погладил верхнюю створку раковины — наверно, решал, как лучше задать свой вопрос. Из мифологии Этан знал, что с оракулами дело иметь не так-то просто. Иногда они отвечают на то, о чем ты мог бы спросить, или на то, о чем ты хочешь узнать без собственного ведома. Этан задумался, о чем бы спросил моллюска-оракула он сам, будь у него такая возможность.
— Джонни, — сказал вождь, — ты предупредил нас, что Койот придет, и оказался прав. Ты сказал, что нам надо найти чемпиона, и мы постарались. Потратили на это половину своих бесценных сокровищ. Но посмотри на него, Джонни. — Клевер махнул рукой в сторону Этана. — Он совсем еще детеныш и может не справиться. Мы долго наблюдали за ним, и у нас были надежды, но Койот пришел быстрее, чем мы ожидали. И вот я спрашиваю тебя еще раз, Джонни: что нам делать? Как остановить Койота? Куда обратиться?
Некоторое время Джонни булькал и посвистывал, как чайник. Пергамент дрожал в руках феришеров, и где-то издевательски каркала ворона. Наконец моллюск с особенно громким «гургл» выбросил из своей раковины струю прозрачной воды, которая брызнула на пергамент и попала в букву наподобие извилистой «У» с крестиком в середине.
— Ай! — хором вскричали феришеры, а Клевер нарисовал «У» с крестиком на песке.
Джонни выплевывал свое пророчество медленно, методически, с великой точностью орошая одну букву за другой. Как только очередной его плевок хлопался о пергамент, Клевер перерисовывал новую букву на песок, а потом тщательно вытирал слюну с листа. Моллюск, немного ускорив темп, выдал нужное количество плевков и остановился. Он испустил слабый моллюсковый вздох и со скрипом закрылся снова. Феришеры столпились вокруг надписи на песке, читая ее вслух, и уставились на Этана с обновленным интересом.
— Что там написано? — спросил Этан. — Чего они смотрят на меня?
Безымянник Браун потер плешь на своей седой голове и протянул руку. Клевер вручил ему свою палочку, и Браун нацарапал на песке под надписью феришеров две новые строчки.
— Правильно, что ли? — спросил он вождя. Клевер кивнул. — То-то же. Говорил я тебе? Говорил или нет?
Этан наклонился и прочел переведенные мистером Брауном слова:
ФЕЛЬД — ТОТ САМЫЙ.
У ФЕЛЬДА ЕСТЬ ТО, ЧТО ЕМУ НУЖНО.
Этан прочел это, и в животе у него разлилось странное тепло. Он — тот самый. Чемпион. У него есть то, что нужно. Он испытывал чувство горячей благодарности к Джонни Водосказу: этот моллюск верил в него, как никто другой. Этан повернулся к Джонни и вскрикнул в ужасе:
— Ворона! Она уносит Джонни!
Пророчество так взволновало всех, что о самом пророке забыли.
— Это не ворона, а ворон, — сказал Клевер. — Могу даже поспорить, что это сам Койот.
Черная птица, должно быть, вылетела из леса, когда все стояли к моллюску спиной. Теперь она поднималась в небо с раковиной в когтях, усиленно работая крыльями. Раковина, тяжелая даже для такой большой и сильной птицы, кренилась набок и норовила выскользнуть. Похищенный Джонни отчаянно клокотал внутри.
И тогда на Этана накатило. Может быть, он чувствовал себя обязанным Джонни за то доверие, которое Водосказ к нему проявил, а может быть, просто разозлился — любой из нас разозлился бы, глядя, как жестоко поступают с беззащитным моллюском. Он видел на канале «Фауна», что птицы делают с раковинами. Ему рисовалось, как Джонни падает с неба на камни и как разлетается на куски его прочная старая броня. Рисовалось, как желтый клюв ворона терзает бесформенное, розовато-серое тело Джонни. Так или иначе, Этан помчался за вороном по берегу, крича:
— Эй ты! А ну вернись!
Ворон с такой ношей летел не быстро, и Этан, догоняя разбойника, распалялся все сильнее. Он был сейчас под самыми тяжело машущими крыльями, на опушке леса. Еще чуть-чуть, и пляж останется позади. Свист моллюска стал особенно жалобным. Этан должен был срочно сделать что-то, чтобы оправдать доверие Джонни и доказать феришерам, что он не просто детеныш.
В руке у него вдруг оказалось что-то круглое, твердое и холодное, как веский аргумент. Феришерский бейсбольный мяч. Этан, не задаваясь вопросами о сопротивлении воздуха или траектории, запустил его в небо по направлению к ворону и попал прямо по голове. Раздался смачный удар, и ворон, завопив, выпустил Джонни. Что-то тяжелое, как булыжник, ударило Этана в грудь, что-то теплое и соленое плеснуло в лицо, и ноги у него подогнулись. Последнее, что он услышал, прежде чем потерять сознание, был голос Клевера:
— Мы берем этого парня.
Глава третьяСВИСТНИ ВЕТРУ
Этан открыл глаза. Он лежал в своей постели, у себя в комнате, в розовом доме на вершине холма. По чириканью птиц и серому свету за окном он догадался, что теперь утро. Он сел и взял с тумбочки у кровати свои наручные часы. Отец сам их сконструировал и собрал из деталей, купленных в Такоме, в магазине «Мир увлечений». Вместо циферблата у часов были кнопки, целая маленькая клавиатура, и дисплей на жидких кристаллах. Мистер Фельд наделил их множеством интересных и, возможно, полезных функций, но Этан умел определять только время и день. Время было 7. 24, день — суббота, девятое. Прошло чуть больше минуты с тех пор, как не очень приятно пахнущий лис, именующий себя Пройдисветом, уселся Этану на грудь, чтобы передать ему приглашение из другого мира. Этан слышал знакомые субботние звуки: отец возился на кухне.
Будь это вымышленная история, автор непременно заставил бы Этана задуматься, не приснились ли ему события последних нескольких часов. Но поскольку каждое слово в этой повести — правда, читатель, думаю, не удивится, узнав, что Этан никаких сомнений не испытывал. Он нисколько не сомневался в том, что в компании тенехвоста перескочил с одной невидимой ветви Древа Миров на другую и уже второй раз в жизни очутился в стране, которая в книжках иногда называется Страной Фей. Этан отдавал себе отчет, что на самом деле познакомился с кем-то вроде эльфов, и видел стадион, построенный из костей великана, и спас моллюска-оракула, удачно метнув мяч. Этан хорошо понимал разницу между бессмыслицей сна и чудесной логикой настоящего приключения. Но если бы ему потребовались какие-то дополнительные доказательства того, что он провел несколько часов в Летомире, достаточно было взглянуть на книжечку, лежащую у него на подушке рядом с вмятиной от его головы.
Книжечка, само собой, была маленькая, не больше спичечного коробка, в темно-зеленом переплете. На корешке меленькими золотыми буквами значилось «Как ловить молнию и дым», на титульном листе указывался автор — И. Душистый Горошек. Шрифта Этан из-за мелкости разобрать не мог, но по рисункам видел, что это какое-то руководство для бейсболистов, в особенности для кэтчеров. Из всех игровых ролей Этана всегда больше всего тянуло к этой, с ее таинственной маской и доспехами — но его отпугивало то, что кэтчер должен знать правила игры в совершенстве.
Он встал и выдвинул ящик письменного стола, где покоились останки нескольких хобби, так и не доведенных до конца: филателии, коллекционирования минералов и макраме. Порывшись в ящике, Этан откопал лупу, которую подарил ему отец на одиннадцатилетие. Мистер Фельд был страстным собирателем камней и марок (и умел сплести вполне приличное кашпо для цветочного горшка). Этан снова залез в кровать, накрылся с головой одеялом и стал читать введение с помощью лупы.
«Первый и последний долг всякого любителя бейсбола, — так начиналась книга Душистого Горошка, — находится он на поле или на трибунах, состоит в том же, что и долг всякого, кто любит жизнь: не быть безразличным. В случае же с кэтчером — это, полагаю, признают все, кроме дураков и шорт-стопов, — это требование удваивается».
Из содержания следовало, что Душистый Горошек — это феришер, живший в области Летомира, которая, по словам автора, «соприкасалась» с Троей штата Нью-Йорк. Свои знания Душистый Горошек приобрел на протяжении летних сезонов 1880, 1881 и 1882-го годов, скрытно наблюдая за игрой кэтчера команды «Троя Троджинс», человека (или рувина, как выражался автор) по имени Уильям Бак Эвинг.
«Летние месяцы, проведенные мною за плечом хладнокровного изящного Бака, лучшего из всех известных мне рувинов, — писал Душистый Горошек, — в пыльной зеленой чаше Троянского стадиона, останутся счастливейшим воспоминанием за всю мою долгую-долгую жизнь». Когда родное племя Душистого Горошка вымерло от серого мора, он отправился на запад, надел маску и доспехи и стал играть за команду феришеров, живших на Змеином острове, «откуда легко было перескочить в Кер д'Ален, штат Айдахо». Именно там, играя в составе «Змеиных Вапато» и лиги Флатхед, насчитывавшей семьдесят две команды, среди хлопковых деревьев и цветочных полян, он начал постигать одну простую истину: «игра в бейсбол есть не что иное, как хитро придуманный способ насладиться неспешным течением летнего дня».
— Эт!
В дверь постучали. Этан сунул книгу под подушку и сел в тот самый момент, когда отец просунул голову в комнату.
— Завтрак готов. — Сказав это, мистер Фельд недоуменно нахмурился, и Этан сообразил, что не успел спрятать заодно и лупу. Он так и держал ее в левой руке, причем ничего из окружающего не давало понять, зачем она ему понадобилась. Этан, не зная, что бы такое придумать, навел лупу на окно.