талкивая его от одной проблемы к другой, я была такой же плохой, как его мать. (Такая реакция была характерна для него, крайне чувствительного ко всему, что имело хоть малейшее сходство с принуждением, и в то же самое время противившегося браться за решение проблем по собственной инициативе.) Осознав свое раздражение на меня и активное нежелание продвигаться дальше, он почувствовал себя свободным выразить другое чувство. Оно сводилось к тому, что психоанализ еще хуже, чем посещение музея, потому что означает раскапывание одной неудачи за другой. Этой ассоциацией он невольно подхватил нить предыдущего сеанса, который и обнаружил его чрезмерную чувствительность к неудачам. Это уточняло предыдущие данные, поскольку свидетельствовало, что для пациента любая особенность его личности, мешавшая ему действовать эффективно и беспрепятственно, означала «неудачу». Тем самым он раскрыл одну из основных причин своего сопротивления психоанализу.
Тот же пациент пришел в другой раз, чувствуя себя подавленным. Накануне вечером он встретил друга, который рассказал ему о своем восхождении на гору Пиц-Палу в Швейцарии. Этот рассказ пробудил в нем воспоминания о Швейцарии. Когда-то и он мечтал взобраться на эту гору, но она была постоянно окутана туманом. Ему пришлось отказаться от своей затеи. Тогда он был взбешен и прошлой ночью почувствовал, как прежняя ярость вновь поднимается в нем. Несколько часов он пролежал без сна, строя планы, как все же осуществить это свое желание, как преодолеть все преграды, связанные с войной, нехваткой денег и времени. Даже во сне его ум продолжал бороться с препятствиями, стоящими на его пути, и он проснулся подавленным. В процессе анализа ему пришла на ум вроде бы не относившаяся к делу картина предместий небольшого городка на Среднем Западе, который был для него воплощением серости, однообразия и запущенности. Этот образ выражал чувства, которые в тот момент он испытывал к жизни. Но какая здесь была связь? Неужели жизнь казалась ему пустой, потому что он не мог взобраться на Пиц-Палу? Действительно, когда он находился в Швейцарии, он был решительно настроен взобраться на гору, но фрустрация этого желания едва ли могла быть достаточным объяснением. Альпинизм не был его страстью. Очевидно, что не Пиц-Палу беспокоила его. Успокоившись, он понял, что даже не будет пытаться взойти на гору. Пробуждение этого швейцарского переживания означало что-то намного более острое. Оно поколебало его иллюзорную веру в то, что если он направит всю свою волю на достижение цели, то непременно ее добьется. Любое непреодолимое препятствие означало для него фрустрацию его воли, даже если оно никак от него не зависело, подобно тому туману в горах. Ассоциации, касавшиеся заброшенных окраин провинциального городка на Среднем Западе, указывали на непомерное значение, которое он придавал своей вере в абсолютную силу воли. Они означали, что жизнь без такой его веры не является для него полноценной.
Повторяющиеся темы или последовательности в предоставляемом пациентом материале особенно важны для понимания. Если ассоциации всегда заканчиваются подразумеваемым доказательством того, что пациент превосходит других интеллектом или здравым смыслом или вообще является незаурядной личностью, аналитик начинает понимать, что вера пациента в обладание всеми этими качествами имеет для него особую эмоциональную ценность. Пациент, не упускающий возможности продемонстрировать вред, причиненный ему анализом, подведет аналитика к гипотезам, отличным от тех, которые он выдвигает в том случае, если пациент не упускает возможности подчеркнуть свое улучшение. Если бы в предыдущем примере демонстрации ухудшения сопровождались постоянными сообщениями о том, что с ним несправедливо обошлись, обидели или сделали жертвой, аналитик начал бы наблюдать за теми его особенностями, которые могли бы объяснить, почему он воспринимает значительную часть жизни именно таким образом, а также за последствиями этой его установки. Повторяющиеся темы, выявляя типичные реакции, дают также ключ к пониманию того, почему переживания пациента зачастую следуют определенной стереотипной схеме: почему, например, он часто с энтузиазмом начинает какое-то дело, но вскоре его бросает или почему его частые ссоры с друзьями так похожи.
Аналитик найдет также ценные ключи к пониманию внутренних противоречий пациента, многие из которых проявляются как особенности структуры пациента. То же самое относится и к преувеличениям – реакциям благодарности, стыда, подозрительности, явно несоразмерным вызвавшему их событию. Подобный избыток аффекта всегда сигнализирует о скрытой проблеме, побуждая аналитика искать то эмоциональное значение, которое это событие имеет для пациента.
Сновидения и фантазии также представляют огромную ценность как средства достижения понимания. Являясь относительно прямым выражением бессознательных чувств и стремлений, они могут открыть пути к пониманию, которые иначе едва ли можно увидеть. Некоторые сновидения довольно прозрачны; но, как правило, они говорят таинственным языком, который можно понять только с помощью свободных ассоциаций.
Конкретный момент, когда пациент переходит от сотрудничества к тем или иным защитным маневрам, также способствует пониманию. Постепенно раскрывая причины сопротивления, аналитик достигает более полного понимания особенностей пациента. Иногда тот факт, что пациент уклоняется от борьбы или в нее вступает, и непосредственная причина, по которой он это делает, вполне очевидны. И все же гораздо чаще обнаружить наличие блока удается только благодаря проницательному наблюдению, а чтобы понять его причины, необходима помощь – свободные ассоциации пациента. Если аналитик преуспеет в понимании сопротивления, он обретет более полное знание о тех факторах, которые ранят или пугают пациента, и лучше поймет природу вызываемых ими реакций.
Точно так же о многом говорят и темы, которые пациент пытается опустить или от которых быстро уходит, едва их затронув. Аналитик обретет ключ к разгадке, если, например, пациент упорно избегает выражения критических мыслей по поводу аналитика, хотя в остальном необычайно точен и критичен. Другим примером такого рода является неспособность пациента рассказать о произошедшем накануне случае, который его расстроил.
Все эти ключи помогают аналитику постепенно построить связную картину жизни пациента в настоящем и прошлом и сил, действующих в его личности. Но эти ключи помогут ему также понять те факторы, которые влияют на отношение пациента к аналитику и аналитической ситуации. По разным причинам это отношение важно понять как можно точнее. Во-первых, оно полностью блокирует анализ, если, например, скрытая обида на аналитика так и остается невыявленной. Пациент, даже имея лучшие намерения, не сможет выражать себя свободно и спонтанно, если питает в своем сердце тайную обиду на человека, которому себя открывает. Во-вторых, поскольку чувства и реакции пациента в отношении аналитика не могут отличаться от чувств и реакций по отношению к другим людям, в процессе анализа он бессознательно обнаруживает те же иррациональные эмоциональные факторы, те же стремления и реакции, которые он проявляет в других взаимоотношениях. Поэтому совместное изучение этих факторов позволяет аналитику понять, какие нарушения в отношениях с другими людьми присущи пациенту, а эти нарушения, как мы видели, являются узловым пунктом всего невроза.
Ключей, способных помочь постепенно понять структуру личности пациента, в действительности бесконечное множество. Важно, однако, отметить, что аналитик использует эти ключи не только путем тщательного обдумывания, но и непосредственно, то есть интуитивно. Другими словами, аналитик не всегда может точно объяснить, как он приходит к своему предположению. В моей собственной работе, например, я иногда приходила к пониманию с помощью собственных свободных ассоциаций. Слушая пациента, я могла вспомнить тот или иной эпизод, о котором мне много раньше рассказывал пациент, и я не могла знать заранее, какое значение этот случай будет иметь для нынешней ситуации. Или же мне могло прийти в голову объяснение, относящееся к другому пациенту. Я научилась никогда не отбрасывать такие ассоциации, и очень часто при серьезном рассмотрении они оказывались полезными.
После того как аналитик выявил некоторую возможную связь, когда он получил определенное представление о бессознательных факторах, которые могут действовать только в определенном контексте, он может, если сочтет это целесообразным, сообщить пациенту свою интерпретацию. Поскольку данная работа не является трактатом по психоаналитической технике и так как искусство выбора времени и границ интерпретации не относится к самоанализу, пожалуй, здесь будет достаточно сказать, что аналитик предлагает пациенту свою интерпретацию тогда, когда сочтет, что тот сможет принять ее и использовать.
Интерпретации – это предположения о возможных значениях. Они носят пробный характер, и реакции пациента на них различны. Если интерпретация по сути верна, она может попасть в цель и вызвать ассоциации, уточняющие ее значение. Или же пациент может подвергнуть ее проверке и постепенно оценить. Даже если интерпретация верна лишь отчасти, она может дать новое направление мыслям, при условии что пациент нацелен на сотрудничество. Но интерпретация может вызвать также тревогу или защитные реакции. Здесь уместно вспомнить о реакциях пациента на инсайт, которые обсуждались в предыдущей главе. Каковы бы ни были реакции, задача аналитика – понять их и извлечь из них информацию.
По самой своей природе психоанализ – это совместная работа: и пациент, и аналитик нацелены на понимание проблем пациента. Пациент старается раскрыть себя перед аналитиком, а аналитик, как мы видели, наблюдает, стремится понять и, если считает это уместным, сообщает свою интерпретацию пациенту. Затем он делает предположения о возможном значении полученного материала, и они оба стараются проверить обоснованность этих предположений. Они пытаются понять, например, верна ли данная интерпретация только в определенном контексте или же имеет универсальное значение, следует ли ее смягчить или же она правомерна только при определенных условиях. До тех пор пока преобладает такой дух сотрудничества, аналитику сравнительно легко понимать пациента и сообщать ему свои открытия.