— Месяц.
— Какой у тебя был срок?
— Два месяца.
В гневе я швырнул ручку через весь кабинет.
— Как, блядь, ты могла так поступить? — выплюнул я ей в лицо.
Ее глаза начали наполняться слезами.
— Может, дашь мне попробовать объяснить?
— Жду с нетерпением послушать, как ты будешь спасать свою задницу.
Она на секунду закрыла глаза.
— Я любила вас обоих, Грэхем. Действительно любила. Это эгоистично с моей стороны, считать, что у меня было на это право, но это правда. Я хотела, чтобы так было всегда. Быть с вами двумя — лучшее, что со мной было. Но я знала, что как только ты все выяснишь, это закончится. Я сказала Лиаму, что мы больше не спим вместе. Он не знал, что я спала с вами обоими в одно и то же время. Очевидно, ты ему тоже не сказал.
— Мы практически не разговаривали после того, как я поймал вас.
— Я знаю. Прекрасно знаю. Это до сих пор разбивает мне сердце. — Она посмотрела в окно и задержала там взгляд на несколько минут, собираясь с мыслями. Затем Женевьева, наконец, продолжила: — Когда родилась Хлоя, она была светлее, чем сейчас. У нее было мало волос. С первого взгляда не было видно, что она не похожа ни на Лиама, ни на меня. Когда она стала постарше, я знала, что он начал замечать, как она похожа на тебя. Он предпочел игнорировать это. Мы оба предпочли. В то время наши отношения уже испортились. Но Лиам любил Хлою больше своей жизни. Он не мог даже представить себе такую возможность, что она не была его дочерью.
— А что же я? Ты думала, что я никогда не узнаю?
— Глубоко внутри я всегда чувствовала, что она твоя. И если быть честной, это делало меня счастливой. Отношения между мной и Лиамом испортились очень быстро после свадьбы. Я поняла, что совершила огромную ошибку. Я все еще любила тебя так сильно и всегда глубоко сожалела о том, что причинила тебе боль.
— И снова, я все еще не понимаю, как ты могла скрывать это от меня.
— Мне нет оправданий, кроме того, что я не хотела разрушить жизнь Хлои. Я решила, что не уйду от Лиама. Оставаться с ним было меньшим из двух зол, так как я знала, что ты никогда не примешь меня обратно. Поэтому я позволила всему идти своим чередом. Я просто пыталась сохранить мир. — По ее щекам покатились слезы.
Я отказывался смягчаться.
— Я хочу тест на отцовство, немедленно.
— Я не буду тебе препятствовать в этом, Грэхем. Я дам тебе все, что ты хочешь. Время с ней. Тест. Я только прошу, если окажется, что ты ее отец, пожалуйста, не говори ей, пока она немного не повзрослеет, чтобы лучше это понять. Хлоя только что потеряла единственного отца, которого знала. И она опустошена.
— Я никогда не сделаю ничего, что может ей навредить. Я не буду говорить ей пока что, если это в ее интересах.
— Я действительно забочусь о тебе. Я никогда не хотела тебя обидеть. Пожалуйста, поверь мне.
— В течение недели я хочу сделать этот тест, Женевьева. Я все подготовлю, так что смогу быть уверен в точности результатов.
На ее лице мелькнула паника.
— Ты ведь не собираешься забрать ее у меня?
— Я никогда не заберу ребенка от матери.
Женевьева шмыгнула носом.
— Спасибо.
— Если окажется, что она моя, я хочу, чтобы ты собрала все фотографии с ней, которые у тебя есть, с момента ее рождения. Ты меня поняла?
Она не возражала.
— Конечно.
Этой ночью все, чего я хотел, это увидеть Сорайю. Вдохнуть запах Сорайи. Спать рядом с Сорайей. Мое тело будто ломало от сильнейшего наркотика. Всего несколько дней без нее казались мне вечностью. Это была не физическая нужда. Я скучал по ее чувству юмора, ее сарказму, смеху.
Было уже довольно поздно. Я только что вернулся из больницы после посещения бабули и не был уверен, спит ли уже Сорайя. Луис взял отгул на оставшийся вечер и ночь. Не раздумывая, я схватил куртку и направился в гараж.
Я не написал ей и не позвонил заранее, поэтому ехать к ней было рискованно. Но я не мог дать ей возможность отказать мне во встрече.
Рядом с ее домом не было свободного места, поэтому мне пришлось идти два квартала под проливным дождем. Когда я дошел до нужной двери, нажал на кнопку ее квартиры на домофоне.
Голос Сорайи звучал хрипло.
— Кто там?
Я закрыл глаза, так как скучал по ее голосу.
— Детка, это я.
— Грэхем… уже поздно.
Я прислонился лбом к стене.
— Я знаю.
Сорайя впустила меня, больше ничего не сказав. Меня окатило облегчением, пока я быстро шел по лестнице, перешагивая через две ступеньки.
Мои волосы и куртка были насквозь промокшими. Наверное, я выглядел, как мокрая крыса. Открыв дверь, она не сразу впустила меня. Я не знал, выгонит ли она меня или пригласит внутрь. Это было ее решением. У меня не было права давить на нее после того бардака, в который я ее вовлек. Я осматривал Сорайю, впитывая ее образ. Она была полностью домашней в тонкой белой ночной футболке. Ее соски приветствовали меня. По крайней мере, они были рады меня видеть. Она выглядела так великолепно, даже со спутанными волосами.
Кончики были красными.
Я терял ее.
— О, Боже. Проходи. Ты промок насквозь.
Спасибо гребаному дождю. В мои планы не входило принимать сочувствия по этому поводу.
Сорайя закрыла дверь и исчезла на мгновение, вернувшись с полотенцем.
— Держи. Дай мне эту мокрую куртку.
Я снял куртку. Моя рубашка под ней была сухая. Надо было мне простоять снаружи подольше.
— Что происходит? Все в порядке?
— Нет. Ничего не в порядке.
— Полагаю, встреча с Женевьевой сегодня прошла не очень хорошо?
— Она признала, что не была уверена относительно отцовства Лиама. Она трахалась с нами обоими в одно и то же время, и после нашего разрыва поняла, что беременна. Она согласилась на тест ДНК на следующей неделе.
— Не знаю, что сказать.
Я посмотрел ей в глаза.
— Скажи, что не уйдешь от меня.
Сорайя отвела взгляд.
— Грэхем… сейчас все так неопределенно. Я в замешательстве.
— Я чувствую то же самое. Моя голова идем кругом, и есть только единственное, в чем я уверен. Хочешь знать, что это, Сорайя?
Она смотрела на пол, но затем подняла взгляд и взглянула на меня сквозь свои черные ресницы.
— Я хочу тебя. Хочу быть с тобой. Я по шею увяз в тебе. И мне нужно знать, что ты не уйдешь от меня.
Сорайя слегка улыбнулась.
— Мне казалось, там говорится «по уши».
— Пофиг. — Я обернул руки вокруг ее талии и сомкнул их на ее спине. — Скажи, что ты не бросишь меня из-за этого.
— Мы не знаем, что случится.
— Я знаю, чего я хочу.
— Грэхем… все меняется.
— Ты нужна мне, Сорайя. Я не говорил это ни одной женщине в своей жизни. — Я прислонился к ее лбу своим и прошептал: — Ты нужна мне.
Она кивнула.
— Хорошо.
Обхватив ее лицо ладонями, я поднял его, чтобы наши взгляды встретились.
— Больше никогда не избегай меня.
— У меня были планы с Тигом и Делией.
Я одарил ее красноречивым взглядом.
— Отлично. — Сорайя закатила глаза. — Я избегала тебя.
Наклонившись, я поцеловал ее в губы. Впервые с похорон мир на мгновение перестал вращаться.
— Хочешь остаться на ночь?
— Попробуй меня выгнать.
Этой ночью, обернувшись всем телом вокруг Сорайи, я, наконец, смог уснуть, что было мне необходимо. Я даже проспал до самого утра, прежде чем мой телефон зазвонил.
Глава 17
Сорайя
По тону его голоса я поняла, кто звонил. Я лежала, повернувшись в другую сторону от него, поэтому могла услышать весь разговор, не притворяясь, что это меня не тревожит. Было достаточно того, что другая женщина звонила ему на мобильный в семь утра, пока он лежал в моей кровати. Но мать его ребенка — это уже за гранью моего понимания.
Вот так все будет? Грэхем не относится к тому типу мужчин, который проигнорирует звонок от женщины, опекающей его ребенка. Эта сука, лишившая Грэхема нескольких лет наблюдения за тем, как его дочь росла, могла сейчас вмешаться в его жизнь в любое время дня. Не сомневаюсь, она выжмет максимум из этого преимущества.
— Я позабочусь о том, чтобы сотрудники частной лаборатории пришли к тебе домой в понедельник в десять.
Он молчал, пока слушал. Я слышала звук ее голоса, но не могла разобрать слов. Затем последовало еще несколько коротких фраз, и прежде, чем повесить трубку, его голос смягчился.
— Как она? — спросил он
Мое сердце болело за него.
После завершения звонка, я молчала несколько минут, давая ему немного времени. Продолжая лежать спиной к нему, я заговорила:
— Ты в порядке?
Грэхем обнял меня сзади и поцеловал плечо.
— Все хорошо. Прости за это. Она звонила, чтобы договориться о тесте ДНК.
Я повернулась к нему лицом.
— Она все еще в тебя влюблена.
— Не уверен, что Женевьева способна любить.
— Она красивая.
— Она тебе в подметки не годится.
— Она умная.
— Я гораздо умнее.
Это заставило меня улыбнуться. И я улыбалась до тех пор, пока не вспомнила еще кое-что о Женевьеве, в чем она меня превосходила.
— Она была твоей невестой.
— Без обязательств, по большей части я просто подарил украшение.
Я не знала, откуда это во мне, моя темная мазохистская сторона, наверное.
— Ты вставал на одно колено и делал ей предложение?
— Сорайя…
— Мне нужно знать.
— Зачем?
— Без понятия. Просто нужно.
— На самом деле, не делал. Это было больше похоже на деловую сделку, а не на что-то романтическое. Я отвел ее в «Тиффани», и она выбрала себе кольцо.
— Ох.
— Когда мы расстались, бабуля не была удивлена. Однажды за ланчем она спросила меня, почему я не отдал Женевьеве ее обручальное кольцо. Честно говоря, эта мысль никогда не приходила мне в голову. Бабуля дала мне свое кольцо, когда мне исполнился двадцать один год, и сказала, что оно принадлежит той, кому я однажды отдам свое сердце. Кольцо бабушки было маленьким и простым. Пока наши с Женевьевой отношения не закончились, и бабуля не указала мне на очевидное, я не понимал всей важности. Я просто знал, что, выбирая между маленьким кольцом, которое значило для меня так много, и сверкающим камнем, Женевьева предпочтет этот камень. И этого оказалось достаточно, чтобы не отдавать ей кольцо бабушки. Но я не мог перестать думать, как красноречиво это говорило о том, кем Женевьева была.