– Убью, заглуши это немедленно!
Я привык к её угрозам. За прошедшие несколько дней она обещала: вырвать мне сердце, отрезать пальцы, выколоть глаза, свернуть шею и «натянуть ноздри на пятки» (чего бы это не значило). А угроза, что меня унесёт неведомый табун, сопровождала каждое обращение Аделлы ко мне.
Хвост со свистом рассекал воздух, сбивая травинки. Аделла оскалилась, убрала арбалет и отвернулась.
– Алло, – ответил я в трубку.
«Босс, я в охотничьем магазине. Какие распоряжения по съёмке?»
– Всё на твоей ответственности, Семён.
«Босс, спасибо за доверие. Я ещё не снимал такую предметку… Я не знаю, как взяться… Как выставить свет? Какие фоны использовать».
– Семён, я занят. Это будет твой лучший заказ. Не бойся, начинай работать…
«Постой, босс…»
В трубке раздались какие-то голоса и стук.
– Семён?
«Босс, тут что-то…»
Связь оборвалась. Сколько я не пытался перенабрать, ответом было сообщение о недоступности абонента. Значит, мы зашли далеко в лес. В другое время я бы не доверил Семёну фотографировать даже трещины на асфальте, но сейчас выбирать не из кого.
Перевёл телефон в беззвучный режим и догнал Аделлу. Она опустилась на четвереньки, оттопырила хвост и понюхала траву. Выглядела одновременно странно и одновременно прекрасной.
Я вскинул фотоаппарат и сделал пару снимков.
– Ушли, – фыркнула Аделла.
– Кто?
– Два мелких животных. А неподалёку хорт бродит. То есть олень, по-вашему.
– Олень? Чего он тут делает? Хотя мы недалеко от заповедника…
– Не знаю, что он тут делает, но если ты спугнёшь, то вместо его рогов, я отрежу что-нибудь у тебя. Ясно? За мной! Когда скажу стоять, становись и молчи.
Мы помчались через лес.
Я старался соответствовать прыти девушки, но всё равно отставал. Она отрывалась в прыжке на несколько метров от земли, пролетая расстояние, как пантера. Почти неслышно опускалась на траву. Я топал, как бешеный носорог, переваливался через стволы деревьев и едва перепрыгивал через ямки. Аделла нетерпеливо останавливалась, ходила по кругу, дожидаясь меня. Злобно била себя хвостом по ляжкам, осыпая меня ругательствами, половину из которых я не понимал.
Иногда уходила так далеко, что я не видел рыжего огня её волос в просветах деревьев. Но был уверен, что она меня не оставила. Хотела бы оставить – давно ушла бы вперёд.
Последний раз совершал такие пробежки в армии. Я едва дышал, чувствуя, что мой язык буквально свешивается через плечо. Снова подумал, что пора бросить курить.
2
Произошла очередная остановка. На это раз Аделла не ходила кругами, а снова встала на четвереньки.
Оглушая дыханием самого себя, я остановился, привалившись к дереву. Но всё же посмотрел на зад Аделлы. В очередной раз подумал, а что если как следует шлёпнуть по нему? Конечно, есть риск, что это будет последнее, что сделаю в жизни… Но девушка-кошка была так прекрасна, что риск стоил того.
Обернувшись через плечо, Аделла поймала мой взгляд. Оскалилась, то ли в улыбке, то ли в предостережении.
Отметил, что её зрачки стали вертикальными.
– Теперь заткнись, – прошипела она. – Хорт рядом.
Конечно, сколько я ни вглядывался, не видел ничего, кроме леса. Аделла схватила меня за шею и пригнула к земле, вынудив лечь на живот. Сама, ловко перебирая ногами и руками, поползла вперёд. Фотать в таком положении было бессмысленно, убрал камеру в рюкзак.
Ни охоту, ни рыбалку я не любил. Но не нужно быть охотником, чтобы недоумевать: как Аделла собиралась завалить большое животное из арбалета? Разве что смажет стрелы магическим ядом?
Очень хотелось спросить, но Аделла ползла быстрее и быстрее.
Мы оказались на небольшом пригорке, лес резко заканчивался, шло поле, поросшее какой-то жухлой травой, которая контрастировала с зеленью леса.
Аделла встала на одно колено, сняла со спины арбалет, потянула натяжитель. Щёлкнули фиксаторы. Второй щелчок – и она вставила стрелу с оранжевым оперением. В магазине, помню, Аделла смеялась над яркой окраской стрел, а вот камуфляжную окраску оценила: «Разумно».
Действовала она быстро, но без суеты.
– Где олень-то? – шепнул я.
– Слепой что ли?
– Кажется, да.
– Вон, правее… да не настолько правее! Чуть правее от поваленного ствола.
Я наконец различил фигуру животного. Олень был настолько далеко и так хорошо сливался с пожухлой травой, что не верилось в способности Аделлы его увидеть.
Она тихонько встала во весь рост и приложила арбалет к плечу.
Я тоже провёл свои приготовления, действуя не менее ловко и быстро, чем она: достал камеру и поставил телеобъектив.
Теперь хорошо видел, как огромный самец беспечно жевал траву, изредка оглядываясь. Широкие рога поворачивались ко мне то в фас, то в профиль, будто олень хвастался богатством.
– Отличные, отличные рожки… – пробормотала Аделла. – Ну уж нет, если охотиться, то по-настоящему.
Она отложила арбалет и встала на четвереньки. В несколько быстрых прыжков переместилась метров на двадцать. С каждым прыжком всё более превращаясь в то непонятное существо, получеловека полульвицу, при виде которого мне становилось не по себе. Нижняя часть тела обнажилась, Аделла сорвала с себя джинсы, открывая звериные ноги, покрытые рыжей шерстью. Волосы на голове словно бы выросли в объёме, лицо превратилось…
Я отвёл камеру. Понял: ещё немного превращений, и я проблююсь, а потом побегу подальше отсюда, позабыв о спасении Земли, магах и всем, что со мной произошло.
Олень так же медленно передвигался, покручивая рогатой головой, сгоняя мух. Трава в нескольких метрах от него шевельнулась, в ней мелькнуло что-то рыжее.
Сдерживая дыхание, словно мог спугнуть обоих зверей, я посмотрел в объектив.
3
Олень поднял голову, и замер. Пучок травы шевелился во рту всё медленнее и медленнее, пока совсем не замер.
Он вёл себя, как герой мультфильма, почуявший недоброе. Трава вывалилась изо рта, олень сделал прыжок в сторону. Рыжая молния вылетела из зарослей и повалила его набок. Олень отчаянно замахал копытами, поднялся и снова прыгнул.
Жёлтое существо с остатками белой майки «Адидас» на теле обхватило его лапами. Косматая грива покрыла всю шею оленя. Аделла… не знаю, могу ли звать это именем человека?… впилась в глотку добыче.
До меня донеслись звуки схватки: отдалённый рык и хрипение.
Олень предпринял ещё несколько попыток подняться. Он и хищница закатились в высокие заросли: больше ничего не видно, кроме покачивания травы.
Убирав камеру, я быстро зашагал в сторону схватки. Участок поля, который Аделла преодолела за минуту, я преодолел за пять. К тому времени звуки борьбы сменились тихим хрустом травы и кошачьим урчание
Я обречённо подошёл к зарослям, догадываясь что увижу нечто неприятное, что навеки будет ассоциироваться с Аделлой… Никогда не смогу смотреть на неё просто, как на красивую девушку, зная, каким омерзительным существом она может быть.
Уперевшись передними лапами в землю, отставив полусогнутые задние, Аделла мотала гривастой головой и урчала. Её окровавленная пасть впилась в горло мёртвого оленя. Выгнув голову, тот замер на своих рогах, словно бы подставляя шею хищнику. Мёртвый рот оленя растянут в грустной улыбке, а с кончика свисал пучок травы.
Даже ветер перестал дуть, словно бы ужаснувшись происходящему. Я меланхолично поднял камеру и сделал несколько снимков. Конечно, для съёмки вблизи телеобъектив не лучшее решение, но в присутствии зверя боялся делать лишние движения.
Прекратив терзать тушу оленя, Аделла подняла на меня оскаленную кровавую морду:
– Аррх! Уррр!
Я не знаю, нужно ли отвечать? Поэтому просто улыбнулся, стараясь не шевелиться. Вообще пожалел, что пошёл на эту охоту.
Продолжая рычать и мяукать, зверюга направилась ко мне. Хвостом била себя по бокам, на которых висели обрывки разодранной майки.
Я отступил на пару шагов назад. Не сбежать ли?
Представил, как зверюга накинулась бы на меня со спины, повалив на землю, как этого оленя…
– Кхм, Аделла, может, хватит? Давай, перекидывайся обратно. Смотреть на тебя тошно.
– Арррх, уррр… дурррак… – ответила она.
Длинным языком облизала морду, стирая капающую кровь.
При взгляде на морду, сохраняющую отчётливые черты лица Аделлы, мне стало не по себе.
Вместе со звериным обликом, Аделла приобрела звериный нрав. Что если, я для неё такая же добыча как олень?
Как бы подтверждая мою позднюю догадку, Аделла встала на задние лапы, положила передние на меня. Под её тяжестью я упал в окровавленную траву, ударившись затылком о копыто оленя.
4
Когти прокололи мою куртку, впились в плечи, но боль быстро прошла. Лапы Аделлы стремительно превращались в руки.
Морда склонилась над моим лицом. Усы пощекотали мои щёки:
– Аррррх, дурачок, унеси тебя табун.
Шершавый язык облизал мою одну щёку, потом другую. От Аделлы остро пахло кровью и мокрой шерстью. От оленя вообще несло старым грязным коровником.
Фигура Аделлы, сидящей верхом на мне, вырисовалась тёмным силуэтом на синем небе. Она приобрела знакомые очертания: грива стала волосами, мохнатая грудь превращается в женскую… едва прикрытую обрывками майки.
– Как же ты обратно пойдёшь? – спросил я.
– Одежда – главная проблема оборотней, – ответила Аделла. – Драген, наш наставник, рекомендовал носить специальную робу ливлингов. Но я не могу одеваться в такое уродство.
Речь её всё ещё невнятна из-за отросших клыков.
– Я куплю тебе новую одежду. Хочешь, то ужасное платье с блёстками?
– У тебя же нет денег.
– Бленда наколдует нам золото.
– Если наколдует – сама куплю. Зачем мне ты?
Аделла наклонилась ко мне. У неё обычное, человеческое лицо, без усов и чёрного носа. Зрачки то ли светились жёлтым, то ли…
Она расстегнула мою рубашку:
– Вот в этом пойду.