– С удовольствием помогу тебе… но я не верю в твою искренность. Ты наверняка что-то задумал.
– Глупая, какая же ты глупая! Когда ты перестанешь верить своим наставникам? Хочешь знать правду?
– От тебя? Нет.
Но Первомаг провёл руками, стирая окружающий мир. Вместо разрушенного здания, мы очутились на скалистом выступе возле какой-то пещеры высоко в горах. Внизу раскинулся лес с бляшкой озера в центре.
Сначала я решила, что мы и в самом деле перенеслись куда-то, но присмотревшись, догадалась, что мы оказались внутри огромного и очень детального умобраза. Даже не верилось, что такие умобразы вообще можно создать.
– Не отвлекайся, – произнесло Самое Древнее Зло. – Смотри.
4
Первый умобраз
Возле пещеры перед костром сидит мужчина лет сорока с чёрной бородкой с проседью. Он закутан в накидку, расшитую древнехиммельскими символами. Мужчина читает какой-то свиток, одновременно помешивая в котле похлёбку.
Из пещеры выходит мужчина помоложе, держит корзину овощей. Ставит её на землю и садится рядом с мужчиной.
– Это я и мой старший брат, – рассказал Первомаг. – Мы воспитывались отцом в понимании своей магической силы. В древнем Голдиваре не было равных нашему умению. Уже в детстве мы были выше, чем те, кого вы называете магами Пятой Отметки. Мы были выше всяких отметок, выше сравнений. Мы были самые могущественные маги… Но мы были людьми, а значит, нам было мало могущества. Нам хотелось ещё. Мы мечтали перевернуть саму Вселенную, вспороть её магическое брюхо и выпустить кишки. Человеческая природа такова – мы или разрушаем природу или сами подыхаем в процессе разрушения.
Оба мужчины читают свиток и обмениваются репликами на древнехиммельском языке. Оба смотрят в небо, где нет ни одной из Семилунья.
Старший достаёт инструмент, представляющий собой многократно наложенные друг на друга линзы: рубиновые, топазовые или совершенно непрозрачные. Подкручивая колёсики регулировки, старший выстраивает из линз некий порядок и всматривается в небо.
Младший становится рядом. Моих познаний в древнехиммельском хватает, чтобы понять, что он спрашивает:
«Сегодня?»
«Да, – отвечает старший».
Конечно, я не забывала, что всё, что показывал сейчас Первомаг, могло быть выдумкой, фальшивым умобразом, созданным для отвлечения моего внимания. При этом я не могла не заинтересоваться древними магическими устройствами:
– Что это они делают?
– До того, как я стал Первомагом и окружил Голдивар кольцом Семилунья, древние маги могли замерять расположение магических струн с помощью приборов.
– Магические струны можно было увидеть? – поразилась я. – Ведь они даются магам только в ощущении…
– В твою эпоху наблюдение струн невозможно из-за помех от Семилунья. Кстати, для этого я их и призвал, а не для того, чтобы бомбардировать Голдивар, как тебе рассказывали наставники. Не собирался я уничтожать жизнь на Голдиваре. Просто хотел отрезать враждебных магов от доступа к струнам.
– Ты как всегда хочешь настроить меня против учителей, – отозвалась я. – Хочешь сказать, что они врали?
– Хуже. Они заблуждались. Ошибочная самоуверенность – хуже намеренной лжи.
– Допустим. Что дальше?
– Чтобы исполнить задуманное я и мой брат посвятили половину жизни глубокому изучению работы магических струн. В итоге спроектировали устройство, которое должно было буквально управлять реальностью по нашей прихоти. Мы подобрались в самый центр мироздания. Кстати, в мифологии землян в этом центре находится Бог, создатель всего сущего.
– Для нас богом был Первомаг…
– В этом земляне поумнее вас. Они не могут ни доказать существование своего бога, но не могут и опровергнуть.
– Что дальше? – спросила я.
– После долгой работы и расчётов я и мой брат пришли к выводу, что близится период удобного сочетания магических струн в нашей Вселенной для того, чтобы, как говорят земляне, просунуть ногу в дверь. Мы заметили лазейку, позволяющую нам проникнуть в бесконечность бытия. Это даже не вечная жизнь, а полное слияние с мирозданием.
– Да поняла я, поняла. Не забывай, Первомаг был голдиварским богом, я с детства знаю всё ту философию, что накручена вокруг него… Вокруг тебя. Что дальше?
Первомаг стёр этот умобраз и создал новый:
5
Второй умобраз
Братья стоят на заснеженной вершине какого-то хребта. Вероятно, на недостижимых для людей пиках Щербатых Гор. Странное совпадение, но эти пики, большую часть времени сокрытые облаками, так и назывались «Старший» и «Младший»! Всё же людская память хранила больше правды, чем любые так называемые исторические документы.
Братья заняты постройкой большой конструкции из десятка полусфер. В центре каждой установлен самородок. Полусферы соединены металлическими трубками.
– Аппарат назвали «леддель», на древнем языке это значит «управление».
Постройка быстро приобретала сложную форму. Трубы переплетались как стволы ползучих растений, от них ответвлялись более тонкие трубочки, которые переплетались меж собой, иногда как бы прорастая концами одна в другую.
Братья трудились не один день. Это можно было понять по тому, как менялся их лагерь: вместо шатра из шкур, который стоял ранее, появилась бревенчатая хижина.
Я не удержалась, и снова задал ученический вопрос:
– А откуда вы взяли деревья на такой высоте?
– Какая тебе разница?
– Проверяю твой умобраз на достоверность.
– Мы были магами Сто Двадцать Пятой Отметки! – раздражённо прогремело Самое Древнее Зло. – Мы были способны на что угодно.
– А всё же, где вы взяли деревья на вершине снежной горы?
Огромный скелет проявил человечность, пробурчав:
– Здесь.
Умобраз сменился, показывая, как вокруг снежной вершины раскрылись десятки порталов переброски. Из них потянулись караваны каменных слоггеров, тащивших связки огромных брёвен.
В портальных окнах виднелись зелёные леса разных частей Голдивара. Я узнала джунгли Деш-Раджа, жёлтые леса Нип Понга и синие хвойные заросли Драйденских Земель.
– Убеждена? – спросил Первомаг.
– Пока что – да.
Умобраз вернулся к предыдущей сцене с бревенчатой хижиной и недостроенным ледделем.
– Мы работали, не жалея себя, – продолжил Первомаг. – Мы были так охвачены желанием овладеть Вселенной, что были готовы погибнуть. А «со смертью одного живого существа уходит и Вселенная, в которой он жил…»
– Это же цитата из первой главы книги Скро Мантиса «Летопись Закрытых Семилуний» – воскликнула я. – Именно оттуда я узнала часть правды о Триедином Первомаге. Но откуда ты знаешь, что в ней написано?
Перед собой я видела только череп Первомага, но он так шевельнулся, словно бы пожимал плечами:
– Скро Мантис это он, – и показал на старшего брата.
Очередное откровение!
– Но ведь он возглавил битву магов с тобой. Зачем?
– По нескольким причинам. Но главная – это чувство вины.
– Вина из-за чего?
– Из-за этого.
6
Третий умобраз
Вместо ледника – обнажённые скалы. Остатки снега виднеются в расщелинах. Магическая конструкция – леддель – превращена в шар из труб и трубочек. Внутри угадываются металлические полусферы, раскалённые добела.
Всё это трясётся, дымится и выплёскивает из себя энергетические разряды такой силы, что на несколько мгновений исчезает само небо, открывая бездонное чёрное пространство, усеянное звёздами… Давно я не видела столько звёзд! Каждое семилуние на Голдиваре бывает короткий сезон Риттаки, за который на небе могут проступить тусклые звёзды, в остальное время их затмевает свет нескольких из Семилунья.
Старший брат, Скро Мантис, бегает вокруг ледделя. Хватает пучок трубок и старается срастить с другим пучком. Иногда получается: раздаётся грохот и очередной выброс энергии, раздирающий Вселенную.
Младший стоит поодаль у отдельного прибора, соединённого с шаром ледделя извилистым пучком труб. Прибор напоминает трибуну, за которой выступал когда-то глава Академии. Вместо плоской подставки трибуну венчает многоуровневая конструкция из бесчисленных прозрачных пластин. На пластинах нанесены светящиеся узоры, сложные геометрические фигуры и символы на древнем химмеле.
Подчиняясь указаниям старшего, младший крутит многочисленные регуляторы, выравнивая положение узоров на пластинах. При совпадении свет узоров меняется с синего на белый, а разряды энергии учащаются.
Толстые извилистые молнии начинают бить в скалу рядом с братьями. Младший испуганно отходит от прибора-трибуны, но старший яростно оборачивается и приказывает продолжать.
Я не понимаю ничего из их криков, кроме кое-каких ругательств. За три тысячи семилуний химмельский язык поменялся несколько раз, но ругательства остались неизменными.
По мимике братьев понятно: Скро Мантис заставляет младшего брата делать что-то, с чем он не согласен.
Хотя я и наблюдаю это через умобраз, всё равно ощущаю масштабы происходящего. Если уместно сравнивать Вселенную с огромным животным, то братья напоминают двух насекомых, сумевших заползти в её ноздри. Каждый «чих» сотрясает мироздание, волны доходят даже через умобраз…
Нет, я не верю, что Первомаг сочинил всё это, чтобы обмануть меня. Такое невозможно подделать. Становится так страшно, что едва сдерживаю себя, чтобы не попросить Первомага остановить показ.
Изображение прошлого в умобразе дрожит, подёргивается рябью, как от камня в воде.
Младший брат решительно убирает руки с аппарата-трибуны и делает шаг назад, отказываясь продолжать… как очередная молния ударяет в него. Небо снова исчезает, на этот раз в нём мелькают не звёзды, а некие размазанные нити. Я даже боюсь подумать, что это и есть отблески магических струн.
Скро Мантис, увлечённый сращиванием труб и трубочек, победоносно что-то кричит. Подбадривает брата, перемежая возгласы ругательствами…
Оборачивается.