Меня прервал Днистро:
– Ты ещё забыла упомянуть, что Химмельблю и Драйденские Земли, угрожая войной, потребовали у властей Енавского Княжества прекратить поддержку секты и передать границы Барьера в международное управление. Под «международным» они подразумевали исключительно своё. Вопиющий акт недружелюбия. Нам пришлось закрыть большую часть туристического маршрута вдоль Барьера. Были заброшены сотни таверн, гостиниц и почтовых станций. Например, как эта.
Я и Матвей переглянулись. Появилась одна мысль на двоих: «Снова енавцы жаловались на то, что их кто-то обидел».
Я продолжила:
В наши дни секта под запретом. Она имеет разрозненных сторонников во всём мире. Каждое семилуние за Барьер Хена проникает от ста до двухсот человек. Большей частью – это душевно неуравновешенные люди или беглые преступники, которые решают, что лучше неизвестность Барьера, чем дикость и беззаконие острова Вердум.
В Академии есть целый факультет, посвящённый изучению природы Барьера Хена. Но так как изучать там особо нечего, то и набор происходит раз в двадцать семилуний.
Внеклассовые маги с острова Вердум время от времени выдвигаются на пиратских кораблях к водной части Барьера, пытаются открыть в нём туннель в обе стороны или портал переброски, но ничего не получается. При этом никто не знает, какую энергию использовал Хен, чтобы сотворить подобное…
– Это ты не знаешь, – сказал Драген, выходя из-за наших спин. – Хен использовал энергию одной из лун. Их раньше было восемь.
Я засмеялась:
– Мне открылось столько истин, перевернувших знания о мире, что ни капли не удивлюсь, если их было девять или сразу – сто. Более того, я…
Со стороны дороги послышался шум самоходки. Дорога шла по ущелью, шум многократно усиливался эхом, поэтому не определить, насколько далеко его источник.
Мы вскочили со стульев.
– Ну, наконец-то везут снарягу, – сказал Матвей.
– Подозрительно громко везут… – ответил Драген.
41. Взгляд вперёд
1
Из-за поворота дороги в ущелье выскочила грузовая самоходка облепленная зелёными телами крипдеров. На расстоянии в четверть флю за ней неслись несколько животных ростом с тинь-поу. Длинные чёрные тела извивались, а короткие лапы мелькали от быстрого бега.
– Это ещё кто?
Драген побежал навстречу самоходке, бросив:
– Какая-то новинка от номасийских ливлингов.
Самоходка дребезжала и виляла. Спицы вылетали из колёс, а сами колёса под тяжестью крипдерских тел превратились в овалы. Драген выставил руки. Навстречу самоходке, собирая пыль и траву, надвинулась волна «Толчка». Огибая корпус самоходки, волна сдула крипдеров, как насекомых. Но на чёрных животных сила не подействовала.
– Мне что делать? – закричал Матвей.
– Ничего героического, – ответил Драген. – Экономь силы. Береги Бленду.
Днистро создал пелену дождя и тумана, отгораживая нас от крипдеров. Мне оставалось только беспомощно сжимать пальцы: без стен-камней я неспособна на сильную магию.
Прорвав туман, самоходка подкатила к хижине. Возница выскочил из кабинки и побежал внутрь, что-то выкрикивая на енавском. Он и второй енавец закрылись изнутри и задёрнули занавески на окнах.
– Трусы, – пробормотал Днистро. – Честное слово, не все енавцы, такие как они.
Мы бросились разгружать самоходку. Днистро всё оправдывался:
– Такое количество гофратцев и номасийцев не могло проникнуть в Княжество без помощи от правительства. Охо-хо, что же делается…
За туманом слышались крики, рёв и удары чего-то тяжёлого об землю. Вероятно, Драген, обернувшись драконом, боролся с чёрными животными.
Сквозь дождь и туман к нам проникали крипдеры, но их тут же поражала молния. Разряды получались слабыми. Признак того, что Днистро едва ли маг Первой Отметки. Крипдеры не умирали, но долго корчились в судорогах, оглашая окрестности отвратительным визгом. Очухавшись, снова стремились к нам и получали новый разряд. Визг не прекращался.
«Хватайте, что успеете и бегите за Барьер, – раздался в моей голове голос Драгена. – Я отвлеку врага, а потом попросту скроюсь. Удачи вам. И пусть благость магических струн не покидает во время путешествия за Барьер. Матвей, помни о том, что ты способен на всё, но не всегда. Бленда, выходи за границы стен-магии. Помни, что магические струны едины для всех. Прирождённые способности не должны ограничивать тебя в игре на этих струнах. Научи Матвея тому, что знаешь, но и не забудь учиться у него. До встречи».
Матвей поглядел на меня:
– Что за голос в моей голове? И так можно? Телепатия?
– Общее Поле Памяти, – пояснила я. – Врождённая способность фулелей. Одна из тех, что нельзя выучить другим магам. Через Поле Памяти мы общались тайком от тебя и военных в Брянске. Странно, что Драген способен на это.
Поднялся сильный ветер, который мгновенно разметал погодные постройки Днистро. Мы увидели, что Драген, принявший невообразимо гигантские размеры, тяжело махал крыльями, отрываясь от земли. На теле, лапах и шее висели чёрные тела номасийских существ.
В конце дороги появился отряд гофратцев, которые шли в нашу сторону. Одни готовили огнешары, другие шаровые молнии, третьи создавали порталы, откуда вываливались десятки крипдеров и чёрных животных.
Днистро спешно набил наши заплечные мешки коробочками руллей. Не было времени выбирать нужные. Матвей отыскал свой Калаш. Фоторюкзак уже повесил за плечи. Взялся за ручки двух сундуков и потащил их к Барьеру.
Я перебирала тюки с одеждой и провизией, пока не наткнулась на ящик с эмблемой «Форендлер». Сорвала крышку: в специальных ячейках покоилось с десяток самородков. Каждый заключён в стеклянную сферу с этикеткой, на которой описывалось время и место выработки. Этот ящик стоил целое состояние!
Ссыпала самородки в рюкзак и тоже взялась за сундук с провизией. Матвей уже ждал у Барьера. Изредка поднимал автомат и стрелял в крипдеров.
До хижины долетел первый огнешар и поджёг стену. Хорошо, что ливлинги не умели бросать огнешары на далёкие расстояния. Оба трусливых енавца выбежали из горящего здания и заметались по двору, выискивая новое укрытие.
Я хотела достать самородок и уничтожить гофратцев, но Матвей остановил:
– Не трать время и камни, пойдём!
– Но разве они не последуют за нами?
Ответил Днистро:
– Это мы, енавцы, привыкли жить рядом с Барьером. А номасийцы и гофратцы боятся его больше всего на свете. Даже если им прикажут, не пойдут.
Я дотащила сундук до Матвея. Мы переглянулись. Посмотрели на Драгена. Он кружил над полчищами зверей. Пикировал, хватал пастью одного и откидывал в пропасть. Звери раскрывали рты, выбрасывая на Драгена тонкие длинные языки, которые оставляли на ранее неуязвимом теле дракона кровавые следы.
– Спасибо за помощь, Днистро… – начала я.
– Я с вами вообще-то.
– Ты разве не знаешь, что из Запертых Земель не возвращаются? – спросил Матвей.
– Лучше туда, чем тут. – Днистро кивнул на цепочку приближающихся гофратцев: – Я с ними не справлюсь. А за Барьером тоже жизнь. Должна быть…
– Ну, тебе решать.
Мы взялись за сундуки и шагнули в полупрозрачную мглу.
2
Каждый новый шаг давался с трудом, будто Барьер был недоволен нашим вторжением. Слева от меня шли Матвей и Днистро. Их фигуры размывались, как отражение на воде, стекающей по зеркалу. При этом теряли чёткость, распадаясь на тёмные пятна.
– Ни… Фига… Себе… – голос Матвея звучал как из-под подушки или из плохо сделанного звукового рулля. – Долго так идти?
– Не знаю… – Я испугалась своего голоса. Будто говорила внутрь себя. – Никто не знает.
– И чем тогда… занимается факультет по изучению… природы Барьера?
– В Академии выражение «изучать Барьер Хена» переводится как «делать вид, что работаешь». Например, Аделлу я называла крупнейшим специалистом по изучению Барьера. Она даже не понимала, что это оскорбление…
Некоторое время мы молча шагали.
– Ну? – нарушил молчание Матвей. – И что специалисты по барьеру Хена узнали о Запертых Землях?
– Я читала в Энциклопедии… – рассказала я. – Что однажды, ради эксперимента, запустили в барьер слоггеров с установленными на них соглядниками. Но они ничего не показали.
Вмешался Днистро:
– Один наш учёный обвязался цепью и шагнул в Барьер. Не помню, как его зовут.
– Портно… его звали Портно… – вспомнила я. – В энциклопедии Саммлинга и Ратфора эксперимент назван «Случай Портно».
– Да… Точно… Портно приказал тянуть цепь, пока песочные часы отмеряли короткий промежуток. Когда упала последняя песчинка, слуги начали наматывать цепь. Но она шла туго, по одному колечку в день, почти не двигалась.
– Два семилуния сматывали цепь обратно, – добавила я.
– В итоге цепь остановилась и вообще не наматывалась. Цепь до сих пор находится… на туристической тропе вдоль Барьера… Туристы привязывают к ней платочки или тряпочки, как символы надежды на то, что Портно вернётся… Отец моего друга содержал палатку… по продаже платочков… Хорошо зарабатывал… Пока эта поганая война не приключилась…
– И когда был этот случай… Портно? – спросил Матвей.
– Семилуний… двести назад…
Я то ли привыкла к сопротивлению Барьера, то ли оно ослабло, но шагалось намного легче. Несколько раз я оборачивалась и видела такую же неясную муть, что и впереди.
– Ты… думаешь вернуться? – спросил Матвей.
– Ради эксперимента.
Мы остановились. Я старалась не смотреть на лицо Матвея – оно расползалось и текло. Как в одном из пыточных кошмаров, что насылал на меня фулель в тюрьме. Один глаз Матвея опустился ниже другого, рот искривился в усмешке, а уши свесились чуть ли не до земли.
– Думаешь, ты выглядишь лучше? – догадался Матвей.
Он достал из себя какой-то объект. По знакомым щелчкам поняла, что это фотоаппарат. Пока Матвей фотал, я сделала несколько шагов назад, потом вперёд. Размытые фигуры спутников то сильно удалялись, то быстро приближались: