— Матвей, дай-ка и мне чаю?
— Не лопнешь? — ответил я, не двигаясь с места.
— Ты напрасно сердишься на Алексея. Я временно переселился в его тело.
— Догадался, что в моём мире нельзя ходить в виде гигантского скелета?
— Ага. Для Брянска это немного вызывающе. Алексей хороший человек, переживает за страну… А теперь, узнав о моих планах, переживает за весь мир.
Аделла снова зарычала и метнула в Алексея огненный шар. Не долетев до него пары метров, шар упал на пол, испарился, успев оставить горелое пятно на паркете.
— Прекрати, — приказала ей Бленда. — Не трать силы.
Маги рассредоточились по комнате, окружая Алексея. Я и Рельсон не знали, куда себя деть. По знаку Бленды отошли в дальний угол комнаты.
Ужасный споггель Хадонка перестал быть прозрачным. Увеличиваясь в размерах, стал превращаться в чудовище, напоминающее быка. При этом перестал быть бесплотным — опрокинул лампу и стул.
Алексей бесстрастно следил за приготовлениями:
— Хм, а они вас обучили кое-чему за это время, да?
— Сейчас проверим, — ответила Бленда.
— Видишь, девушка, в этом и ложь вашей магической академии. Если магии можно обучить за короткий срок, зачем вы учитесь там годами?
— М-м, кроме магии есть множество других наук, неизвестных тебе, Первомаг. Ты слишком стар, чтобы понять.
Алексей спокойно, словно сидел в гостях с лучшими друзьями, закинул ногу на ногу:
— О! Наука! Мой дух пробыл в этом мире несколько тысяч лет. Он безучастно наблюдал развитие людей. На Земле любят науку. Именно через неё я и захвачу этот мир, хе-хе, вот это будет поворот.
Я не вытерпел:
— Мог бы захватить — захватил бы. Вместо этого, пришёл сюда и пытаешься о чём-то договориться. Видишь, Бленда, он слабее, чем хочет показаться. Ему что-то от вас надо.
Бленда достала из сумочки по булыжнику и зажала в руках, словно собиралась наброситься на Первомага с этим первобытным оружием:
— А Матвей прав… Чего ты хочешь?
— Чтоб вы оставили меня в покое.
— Вот это поворот! — отозвался я.
— Помолчи, Матвей, — приказала Бленда.
— Сделанного не воротишь, — продолжал Алексей. — Я усвоил урок прошлого. Я был слишком уверен в своих силах и проиграл. Хотел слишком многого: и владеть Вселенной, и быть Первомагом, и… оставаться человеком. В этом была моя слабость. Сейчас я признаю, что не имею власти над властью, что не всесилен. Предлагаю вам вернуться в Голдивар и забыть обо мне.
— После всего, что ты сотворил? — спросила Бленда.
— Да откуда ты знаешь, чего я сотворил? О том, что я ужасное зло, которое надо остановить, тебе сказали твои наставники, не так ли? Но ведь они когда-то врали обо мне. Ты не думала, что врут и сейчас? Разве ты уверена, что не существует иной версии событий? Моей версии?
— Мы видели достаточно, — сквозь зубы пробормотала Бленда.
Я подметил, что маги постоянно смотрели на свои браслеты, словно ожидая некой команды. Надо бы спросить, что это за штука. Вообще, надо бы о многом спросить…
— Попробуй выбросить из головы ту ложь, что напихали вам наставники, Бленда, — пылко призвал Первомаг Алексей. — Ну к чему вам этот жалкий мир? Вы его не знаете, какая вам разница, что с ним будет? Ваши наставники сами определили его местом моей ссылки, пусть так и останется.
Рельсон стоял рядом со мной. О нём настолько все забыли, что когда он пискнул:
— Правда, чё нам тут делать? Этот мир углём воняет. Поехали домой?
Все маги с удивлением на него обернулись. У Аделлы к тому времени отрос хвост, которым она гневно била по стенам квартиры. Вероятно, зубы и клыки не давали ей говорить, поэтому она только прорычала:
— Аарррхх… штаны… арррххх… на плечи!
Рельсон виновато втянул голову в своё истерзанное пальто:
— Я просто предложил…
И тогда началось.
Глава 10Ракурсы битвы
Алексей моментально оказался на ногах. Вокруг него выросло искрящееся фиолетовое поле, от которого попеременно отразились несколько ударов молний.
Аделла совершила серию прыжков, отталкиваясь от стен, описала таким образом круг по комнате. Повалила шкаф, а от её ног на стене остались глубокие борозды. Мои лучшие фотографии в рамах разлетелись на осколки и обрывки. При этом Аделла не переставала посылать на Первомага огненные шары вперемешку с молниями, которые возникали в её лапах.
Хадонк и споггель действовали одновременно, но по разному. Хадонк сводил растопыренные ладони. Невидимая сила словно бы отводила их обратно, как если бы маг пытался вытянуть непомерный груз на тренажёре.
Его споггель, разбежавшись, бился об фиолетовое поле, окружающее Первомага. Рассыпался на белые осколки, вновь собирался, как жидкий Терминатор, и снова бился. С каждым ударом поле покрывалось рябью, но выдерживало.
Бленда стояла, вытянув руки вперёд. На её раскрытых ладонях светились камни. С шипением они словно сгорали, проникая под кожу. Растворившись полностью, камни превратились в столбы красного света, бившие из татуировок на ладонях. Затем столбы начали извиваться, как огненные плети. Выкручиваясь, как ленты в танце гимнастки, плети размеренно хлестали по кокону с Первомагом, внося свою долю помех в защиту.
Первомаг не спешил отвечать на удары. Даже я понял, что он оборонялся, присматриваясь к возможностям магов.
Отойдя от первоначального шока, я выхватил мобильный телефон и начал снимать. Всплески энергии действовали на электронику. Изображение постоянно мерцало, сбоило, разваливалось на пиксели или тормозило.
В конце концов, экран погас. Решив не тратить время на перезагрузку, присел на корточки и пополз к своему фоторюкзаку. Когда прополз мимо гудящей стенки защитного кокона, почувствовал, как у меня встали дыбом наэлектризованные волосы. Пару раз меня чуть не сбила Аделла, почти полностью превратившаяся в страшное животное, напоминавшее одновременно льва, саблезубого тигра и косматую обезьяну. При этом оно, привстав на задние лапы, время от времени метало огнешары, рыкало и бросалось в стороны, меняя точку обстрела.
Вдобавок в дверь постоянно трезвонили. Между взрывами и треском энергии, я слышал глухие голоса соседей, грозившихся вызвать полицию, если я не прекращу «адский дебош». Как они были близки в описании происходящего!
Обернувшись, обнаружил, что Рельсон ползёт вслед за мной:
— А ты куда?
— Я думал, вы хотите прочь отсюда…
— Вернись на место, как приказала Бленда.
Рельсон утёр нос, поправил пальто и пополз обратно.
Завладев рюкзаком, я бросился обратно в наш угол, молясь, чтобы ни один магический снаряд не попал мне в спину. Стены квартиры тряслись, вся мебель была разбита в щепки. Остатки люстры покачивались при каждом взмахе световых плёток Бленды.
Первомаг стал отвечать на атаки, выпуская на магов прозрачные копья, словно созданные из света. За каждым большим копьём следовал рой световых стрел. Теперь усилия Бленды были направлены больше на защиту от них, чем на удары по кокону.
Бесноватая Аделла прыгала от стены к стене, как тигрица в клетке.
Один Слюбор, закутанный в плащ выглядел странно. Он не производил никаких лучей или энергии. Прикрыв глаза и склонив голову набок, висел в десятке сантиметров от пола, словно спал, утомлённый дракой.
Звонки в дверь и крики соседей замолкли.
— Слюбор заставил их думать, что ты прекратил шуметь, — пояснил Рельсон: — Фулели воздействуют на чужое сознание.
— А ты кто? — спросил я. — Почему не помогаешь товарищам?
— Не товарищи они мне. Да и не умею я как они… Это же высшая степень боевой магии, такое я только в умобразах видел. Я животновод. Отец содержит в Енавском Княжестве фермы и пастбища…
Я достал фотоаппарат. Меняя портретный объектив на «ширик», спросил:
— А зачем в портал полез?
— Я не полез. Я искал своё пальто, используя руль поиска, который, между прочим, десять дней мастерил, это ведь тоже задача для мага Первой Отметки. Ползал в кустах, увидел, что пришли эти четверо и наставник с ними. Ну, я не стал вылазить, занятия-то я прогулял, получается. А они открыли портал переброски прямо над моей головой. Я и за траву, и за землю цеплялся, но меня потихоньку утаскивало…
Удар светового копья прервал его рассказ. Закричав от боли, Рельсон принялся кататься по полу:
— Ай, вытащи, вытащи!
Сколько я ни пытался ухватить световое копьё, оно проходило сквозь мои руки, легонько их обжигая:
— Тут магия нужна! Я не знаю что делать!
— А-а-а, больно, как больно… Я умираю…
Перестав трепыхаться, он раскинул руки и принялся быстро-быстро что-то бормотать. Тощее тело Рельсона начало сжиматься. Одновременно с этим его руки превратились в крылья, но тоже стремительно уменьшились. Световое копьё разлетелось в пыль.
В следующую секунду вместо человека на полу прыгал воробей. Оттолкнувшись, он взмыл в воздух.
— Рельсон, вернись, — закричала Бленда.
Но испуганная птичка, сделав несколько бестолковых зигзагов по комнате и, врезавшись разок в лампу, вылетела в окно.
Я пожал плечами и начал фотографировать происходящее.
Когда я смотрю на мир через объектив — происходит своего рода магия. Я превращаюсь в машину по поиску ракурсов.
Любой, кто занимается фотографией профессионально, а не «для себя», кто зарабатывает этим на жизнь, знает это ощущение. В таком состоянии фотографы способны бесстрастно фиксировать умирающего от голода ребёнка в Африке, раненного ребёнка в Сирии, мёртвого ребёнка на Украине.
За это фотографов называют бездушными.
Так и есть. Мы вкладываем душу в снимок, на себя уже не остаётся.
Вот и сейчас, когда смотрю через объектив, я перестаю бояться световых копий, который десятками посылает Первомаг на студентов магической академии. Моё тело, как объект боли меня не интересует. Оно сейчас предназначено для того, чтобы поставить камеру под нужным углом. Или выставить настройки так, чтоб световые линии не засвечивали весь кадр.