Я повесил трубку и повернулся к Салли. Она как раз выходила из спальни – с пистолетом в руке.
Глава 2
Я напрягся, но она в меня не целилась и даже палец не держала на спусковом крючке.
– Возьми, Эд, на всякий случай. Я купила его вчера, но пользоваться им не умею – пусть лучше у тебя будет.
Вспотев, я вытер лоб платком и взял у нее черный автоматический пистолет тридцать второго калибра. С предохранителя Салли его не сняла.
– Осторожно, он заряжен!
Я вынул магазин и отвел затвор, посмотреть, нет ли патрона в стволе. Его не было: без досылки пистолет бы не выстрелил. Знала она об этом или думала, будто оружие готово к употреблению?
– Допустим, ты хочешь выстрелить, Салли. Как бы ты это сделала?
– Ну, нажала бы на курок, как же еще?
О предохранителе она не имела никакого понятия, и я благоразумно не стал просвещать ее.
– Да, правильно. Хорошо, пусть останется у меня.
Я вернул магазин на место, но патрон в ствол так и не дослал, чтобы Салли в случае чего не смогла пальнуть сразу – так оно спокойнее. Положив пистолет у телефона, я встал, зевнул – фальшивый зевок тут же сменился настоящим – и повесил пиджак на спинку стула.
– Уже поздно, Салли, а мне завтра рано вставать. Но ты не волнуйся, сплю я чутко и сразу проснусь, если что. Входная дверь заперта?
– Сейчас закрою. Она единственная, черного хода у меня нет. В спальне окно, но оно выходит в вентиляционную шахту. Ты ложись, а я еще почитаю – утром заспалась допоздна. Спокойной тебе ночи и спасибо большое.
– Спокойной ночи, Салли!
Она задержалась в дверях. Мне хотелось поцеловать ее, и ситуация подсказывала, что ей тоже этого хочется, но я боялся, что потом не сумею остановиться.
– Можно я приоткрою дверь, Эд? С одним вентиляционным окошком я задохнусь, а так хоть сквознячок будет.
– Да, конечно.
Дверь осталась открытой дюймов на шесть, и я слышал, как Салли ходит по спальне. Я не раздевался, снял только туфли, галстук и расстегнул воротник рубашки. Кресло, где я сидел, было мягкое, ноги я положил на стул, лампу выключил, но заснуть не мог долго: в голове теснились мысли.
Вскоре я все-таки задремал, потому что чуть не выпал из кресла, когда рядом зазвонил телефон.
– Да? – сказал я в трубку и сообразил, что этого делать не следовало. Друзья и родные Салли наверняка удивятся, что по ее телефону среди ночи отвечает мужчина – не пришлось бы ей оправдываться потом. Да, зря я это.
На том конце провода повесили трубку. Я сделал то же самое, ругая себя за глупость. Странно все-таки… могли хотя бы спросить, туда ли попали.
Светящиеся стрелки моих наручных часов приближались к двум. Свет в спальне горел, но никаких звуков не слышалось. Либо Салли уснула, пока читала, либо нарочно не погасила лампу. Если бы она слышала телефон, то обязательно спросила бы, кто звонил.
Я решил, что надо сказать ей об этом звонке. Пусть знает, что я снял трубку – вдруг неизвестный подумает, будто ошибся номером, и перезвонит.
Я окликнул Салли, потом приблизился к ее двери и позвал громче. Ответа не было. Открыв дверь чуть пошире, я заглянул в спальню. Салли Доуэр лежала на кровати в чем мать родила. Я испытал шок, увидев, что глаза у нее открыты и неподвижно глядят в потолок. Вошел и потрогал ее. Холодная. Прекрасная, но холодная. Дивная грудь больше не вздымается от дыхания. И никаких следов насильственной смерти.
Я вышел из комнаты, подумал немного, снял трубку и назвал телефонистке домашний номер капитана Бассета из отдела по расследованию убийств, нашего с Эмом близкого друга. Мы помогли ему раскрыть пару дел.
– Это Эд Хантер, Фрэнк, – произнес я, услышав его сонный голос. – Для начала запиши адрес и номер квартиры.
– Записал. Что стряслось?
– У меня тут мертвая девушка. Похоже на естественные причины, однако обстоятельства несколько необычные. Не нужно официально звонить в отдел, но тебе бы не мешало приехать и доктора с собой взять.
– Ладно, Эд, буду через полчаса. И доктору Грэму звякну, чтобы одевался и тоже ехал.
– Спасибо, Фрэнк. – Я подумал, не позвонить ли и дяде, но решил, что не надо. Сейчас он уже спит, а будить звонком нашу хозяйку, миссис Брейди, не следует.
Я вернулся в спальню и еще раз взглянул на Салли Доуэр. Поза естественная, только правая рука закинута на изголовье кровати, будто Салли хотела дернуть за цепочку торшера и погасить свет, но не дотянулась. Под головой две подушки, рядом книга карманного формата. Я прочитал название: «Жизнь в других мирах», некоего Х. Спенсера Джонса. Странно, что девушка, так боявшаяся марсиан, на сон грядущий читала про них же.
Открытое окно действительно выходило в узкую вентиляционную шахту. Я высунулся: соседские окна только наверху и внизу, на этом этаже ни единого. Теоретически кто-то мог влезть в комнату сверху или вскарабкаться снизу, но никаких признаков проникновения я не заметил. На подоконнике лежал тонкий слой нетронутой пыли, накапливающийся за летний день на всех чикагских подоконниках.
Может, яд? Я осмотрел все, надеясь найти пустой флакон или коробочку из-под пилюль, даже под кровать заглянул. Проверил комод и аптечку в крохотной ванной, но обнаружил лишь пузырек с йодом, наполовину пустой. Салли умерла не от этого – отравление йодом ни с чем не спутаешь.
Электрошок? Торшер, похоже, исправен. Тронул его металлическую ножку – током меня не стукнуло. Дернул за цепочку, выключил его и снова зажег, восстановив первоначальную картину.
Может, Салли хотела поправить абажур, чтобы удобнее было читать? Я снял его и осмотрел. Красивый, не из дешевых, снаружи медный, внутри алюминиевый – но очень легкий. Да это целлюлоид, покрытый металлической фольгой с двух сторон! Я вернул его на место и обошел комнату, ища хоть что-нибудь, не укладывающееся в привычные рамки. Нет, ничего такого, кроме мертвой обнаженной девушки на кровати, которая боялась, что ее убьют. Я вернулся в гостиную, включил лампу, обулся, повязал галстук, надел пиджак и оставалось только ждать Бассета с доктором.
Бассет явился первым. Я подвел его к двери в спальню. Он тихо свистнул.
– Я ее знаю. Психованная. Приходила вчера в участок, просила защиты от марсиан – одетая, правда.
– Ты сам с ней говорил, Фрэнк?
– Нет, Макклейн. Но я ее видел у него в кабинете. – Усталый взгляд Бассета скользил по комнате, замечая каждую мелочь. – Макклейн вышел и попросил меня побеседовать с ее родней – они живут около Роджерс-парка, он знал, что я все равно туда собираюсь. Я поговорил с опекуном, спросил, не опасно ли девушка одну отпускать – может, нам ее в психушку направить?
– А он что?
– Сказал, она не чокнутая, но внушаемая, и в голову ей иногда взбредает разная чушь. Согласился, что эта идейка будет покруче других, и обещал поговорить с девушкой, может, и к психиатру ее сводить. Нас это устраивало. Подумаешь, марсиане, мало ли в Чикаго людей с бредятиной! Я знаю одного парня, так он…
– И вы ее отпустили?
– Да. Я позвонил Макклейну, он говорит: зачем же ее задерживать, если опекун все берет на себя. Безобидная, и ладно. На улице больше психов, чем в дурдомах, и пока они держатся в рамках…
– Не позвонить ли, кстати, опекуну? Фамилия его Стэнтон – ну, ты и сам знаешь. Есть у него телефон?
– Конечно, я с него и звонил Макклейну. Давай сначала послушаем, что доктор Грэм скажет, а потом позвоним. Несколько минут роли не играют. Ты находился с ней, когда это произошло?
Я покачал головой:
– В кресле сидел. В гостиной.
– Спал, что ли? – скептически спросил Фрэнк.
– Сначала нет, потом да. Не знаю, в какой момент она умерла. Я здесь был примерно с полуночи до двух часов, когда тебе позвонил. Около часу бодрствовал, затем задремал. Могу лишь сказать, что смерть наступила между двенадцатью и двумя часами. Когда я в два часа вошел в спальню, девушка уже остыла.
– С чего тебе вздумалось пойти туда? Одиноко стало?
Когда я стал рассказывать о разбудившем меня телефонном звонке, в квартиру постучались: явился доктор Грэм. Выслушав Бассета, он прошел в спальню и закрыл дверь. Мы с Бассетом остались в гостиной.
– Давай я расскажу все сначала, Фрэнк. Мы с ней познакомились только вчера, так что история будет недолгая.
Рассказ я начал с того момента, как Салли явилась в наш офис. Мое согласие остаться у нее ночевать бесплатно – с какой стороны ни взгляни – прозвучало глупо, однако Бассет, верил он в это или нет, меня не остановил. Когда я сообщил, как нашел ее и сразу позвонил ему, он спросил, трогал ли я что-нибудь до или после звонка.
– Тело трогал – удостовериться, что она мертва. Выключил и включил торшер, проверяя, не ударило ли девушку током. Там все в порядке. Осмотрел спальню и ванную, но ничего не переставлял.
– Что еще?
– Я снял на ночь туфли, пиджак и галстук и снова надел их, пока ждал тебя.
Грэм вышел из спальни.
– Никаких следов. Подумал бы, что это сердечный приступ, но сначала историю болезни не мешало бы посмотреть. Не знаете, кто был ее врач?
– Сейчас выясним, – произнес Бассет. – Сможете задержаться на пару минут? – Доктор кивнул, Бассет заглянул в записную книжку и набрал номер. – Время смерти примерно определите?
– Не менее двух часов назад.
Значит, Салли умерла, как только легла. Когда я еще не заснул. Все это время я сторожил мертвое тело.
Бассет, кратко пообщавшись со Стэнтоном, записал что-то в книжку и сообщил:
– Сейчас он подъедет. Говорит, у Салли действительно было больное сердце. Назвал мне фамилию и телефон ее кардиолога – я и ему позвоню.
– Да, хорошо бы и он приехал, – промолвил доктор Грэм. – Если она являлась его пациенткой, то свидетельство о смерти должен выписать он.
Когда Бассет закончил разговор с кардиологом, Грэм сказал:
– Вы назвали его доктором Керри. Уолтер Керри?
– Он самый. Знаете его, доктор?
– Понаслышке. Известный кардиолог, один из лучших.