– Вы знаете, что Салли верила в марсиан?
– Да, с недавнего времени. Пытался разубедить ее, потом сдался. – Стэнтон пожал плечами. – Если человеку что втемяшится, уговаривать его бесполезно.
– Вас не беспокоило, что она может лишиться рассудка?
– Салли не ума палата, конечно, но во всем остальном вела себя вполне здраво. Это Рей задурил ей голову марсианами. Когда знаешь, откуда это взялось, уже легче. Никакой особой опасности я в этом не находил. Да и что я мог сделать, кроме как попытаться урезонить ее?
– А к психиатру посылать не пробовали?
– Пробовал и заплатить обещал. Но Салли отказалась, и что я опять-таки мог сделать? Сумасшедшей она не была – не в желтый же дом ее отправлять, в самом деле. Это было бы жестоко и нелепо. Я думал – ошибочно, вероятно, – что у нее со временем это пройдет, и вреда никому не было. Хотите выпить, мистер Хантер? У меня тут хороший херес в шкафу, и сам я охотно пропустил бы стаканчик.
– Тогда и я составлю компанию – хочется запить чем-то чистый виски. Не подумайте, что я вас критикую, мистер Стэнтон, но почему вы считали, что ее бред никому не вредит? Любой бред указывает на психическое расстройство, что само по себе… – Я не знал, как лучше выразить свою мысль.
– Я вас понимаю, но ведь бред – не обязательно сумасшествие, – промолвил Стэнтон, вручая мне рюмку хереса. – У всех есть свой пунктик, разве не так? Вот вам хороший пример: жена моя верит в реального Бога, окруженного херувимами и серафимами, и в Святого Духа, и в то, что праведники отправятся в рай. Более того, она верит в дьявола, окруженного чертями и душами грешников. Чем это лучше марсиан, скажите, пожалуйста? Астрономы утверждают, что на Марсе есть каналы – значит, он населен разумными существами. И если вы следите за достижениями ракетостроения, то знаете, что скоро мы туда полетим – при вашей жизни уж точно. Почему же марсиане не могли прилететь сюда первыми, если наука у них развита лучше нашей? И оставаться здесь без нашего ведома? Мне легче поверить в это, чем в тот же рай. Марс я видел, даже в телескоп на него смотрел, а рай – нет. Так что жена, сдается мне, сбрендила хуже бедняжки Салли, только вы ей об этом не говорите.
Я пригубил херес, действительно хороший. Если в рассуждениях мистера Стэнтона и был какой-то изъян, я не мог уловить его.
– Разве вас не обеспокоило, что Салли обратилась в полицию для защиты от марсиан, которые будто бы хотели убить ее? Вера в марсиан, вероятно, безобидна, но в сочетании с манией преследования и страхом перестает быть такой. Страх всегда вреден.
– Верно, но я все же не хотел, чтобы Салли задерживали для медицинского обследования. Решил побеседовать с ней снова при первой возможности и уговорить ее обратиться к психиатру. Капитан Бассет приходил сюда в среду утром и застал меня дома, потому что мне нездоровилось. Днем и вечером я пробовал ей дозвониться, но Салли не приходила домой как минимум до одиннадцати часов, когда я попытался в последний раз. Днем и вечером четверга опять звонил, уже с работы, но тогда она, как теперь стало ясно, находилась с вами.
– Не ваш ли это звонок разбудил меня около двух часов ночи? – спросил я.
– Нет. Последний звонок я сделал в половину двенадцатого и сразу же лег. Доктор рекомендует мне спать подольше. Сердце у меня хуже, чем у Салли. У нее было расширение, у меня – стенокардия. Я продолжаю работать, пропуская иногда день-другой, однако режим приходится соблюдать. Херес, к слову, мне пить не следует, но я все же позволяю себе глоточек.
Я допил свою рюмку и поблагодарил Стэнтона – других вопросов у меня к нему не возникло. В гостиной, когда он провожал меня, не было никого, чему я порадовался. Я не знал, что сказать миссис Стэнтон, а Рей Вернеке наверняка заставил бы меня допить оставленный на столике виски.
– Спасибо, что прислали цветы, – произнес Стэнтон в прихожей. – Это очень любезно, учитывая, что с Салли вы были знакомы всего один день.
– Она мне нравилась, – промолвил я и подумал, что Стэнтон мне нравится тоже. Насчет Рея я пока не определился: то, что Стэнтон рассказал мне о нем, многое объясняло, но он все еще казался мне странным.
Дядя Эм сидел в нашей комнате и читал.
– Ну, как оно там? – спросил он.
– Дядюшка еще с большей придурью, чем Салли, идею про марсиан она у него почерпнула. Вопрос: верит ли в них он сам? Выпивши, говорит, что верит, трезвый – отказывается.
– Это он внушил девушке, что они хотят ее кокнуть?
– Говорит, что нет – по-моему, это правда. В прошлое воскресенье, когда Салли приходила к ним, все было в порядке, а в среду, накануне визита к нам, она уже отправилась в полицию. Марсиане превратились в угрозу за эти несколько дней. Раньше они считались дружелюбными или, по крайней мере, безопасными существами.
– Еще что-нибудь? Выяснил, почему опекун так и не сводил ее к психиатру? Даже после того, как она обратилась в полицию?
Я объяснил, почему так получилось.
– Ну что ж, все логично вроде бы. Доволен ты теперь или никак не уймешься?
– Звонок этот мне покоя не дает. Стэнтон говорит, что он не звонил.
– Если Стэнтон врет, то по очень простой причине. Например, он лег спать, а потом проснулся, позвонил еще раз, и ему ответил мужской голос. Естественно, Стэнтон решил, что Салли не одна, и повесил трубку, чтобы не смущать ее. А теперь ему неловко признаться, что он подумал так о приемной дочери и бросил трубку, ничего не сказав. Вот Стэнтон и утверждает, будто не звонил ночью.
– Не исключено, – признал я, хотя сам так не думал. – Никаких мотивов, финансовых или прочих, в любом случае нет. Да хотя бы и были, все равно непонятно, как Салли могли убить.
– Забудь, а не то сам в марсиан уверуешь. Пойдем-ка лучше в кино.
Мы отправились в кино, а потом рано легли спать.
Я старался не думать о Салли, но она мне приснилась. Будто я сижу у нее в гостиной и караулю, а она, нагая, открывает дверь спальни и говорит: «Мне страшно, Эд, давай вместе спать». И тут позади нее вырастает какая-то высокая тень. Салли пропадает, тень движется ко мне через комнату, а я ни одним мускулом шевельнуть не могу. Проснулся я потный, как лошадь.
Комнату ярко освещала луна. Не желая будить дядю, я взял детективный журнал в ванную комнату и почитал там, чтобы прогнать страшный сон. В рассказе описывалось славное простенькое убийство: гангстеры ухлопали свою жертву из автомата. Я полюбил этих ребят, как родных.
Пора признать, что Салли Доуэр умерла своей смертью, и не изображать умника, подозревая злой умысел. Приняв это решение, я вернулся в постель. Не помню, снилось ли мне в ту ночь что-либо еще.
В понедельник, в десять часов утра у нас в офисе зазвонил телефон. Дядя вышел в приемную, попить из кулера. Аппаратов у нас два, и трубку мог взять любой, но мы с самого начала договорились, что отвечать будем из кабинета.
– Хантер и Хантер, – произнес я.
– Вы – один из них?
– Да, Эд Хантер.
– Вы меня не знаете, мистер Хантер. Мое имя Ят-Дун.
Так мне, крайней мере, послышалось – уточнить можно было позднее.
– Чем могу служить, мистер Ят-Дун?
Дядя возник на пороге, как бы спрашивая взглядом, не снять ли ему трубку телефона в приемной.
– Просто Ят-Дун. У нас, марсиан, обращение «мистер» не принято.
Глава 4
Я дал дяде знак снять трубку и послушать, а сам произнес:
– И что же мы… – В трубке раздался щелчок, и мой собеседник сказал:
– Не пытайтесь отследить мой звонок, иначе я прерву разговор.
– Мы и не пытаемся… у нас даже техники такой нет. Это просто другой мистер Хантер, Эмброз, слушает нас по параллельному аппарату. Вы не возражаете, надеюсь?
– Нисколько, меня вполне устраивает разговор с вами обоими. Я хотел попросить вас расследовать смерть мисс Салли Доуэр, в чем вы, как я понимаю, сами заинтересованы.
– Кто вам сказал, что мы заинтересованы?
– Не имеет значения. Вы ведь не уверены в том, что мисс Доуэр умерла естественной смертью, верно?
– Да, – признал я, – но если ее смерть естественной не являлась, я не знаю, что послужило ее причиной. А вы?
– Я тоже, потому и прошу вас заняться этим. За приличный гонорар, разумеется. Тысяча долларов и еще тысяча при наличии удовлетворяющего меня результата.
– Но в чем ваш интерес?
– Это важно?
– К сожалению, да. Мы не можем работать вслепую, не зная клиента и не понимая, почему его интересует то или иное дело. Нам необходимо знать, кто вы и куда мы должны будем представить отчет.
– Я уже назвался и объяснил, кто я. В адресе, как и в вашем отчете, необходимости нет. Если найдете убийцу, просто сообщите в полицию. Они арестуют его, и я узнаю об этом из общедоступных средств информации.
– Я все же не понимаю, зачем вам это?
– Затем, что мы, марсиане, не имеем никакого отношения к смерти мисс Доуэр. Мы никого не убиваем, и если у землян существует хоть малейшее подозрение на наш счет, то мы хотим развеять его. Отсюда предложение, которое мы вам делаем.
– Вы тоже сомневаетесь в ее естественной смерти?
– По тем же причинам, что и вы. Никакой помощи, помимо финансовой, я вам оказать не смогу. Итак, вы согласны?
– Только если сообщите, кто вы.
– Значит, согласны, потому что я это уже сказал. Гонорар найдете под промокательной бумагой на письменном столе в кабинете. Благодарю вас.
Щелчок, опять щелчок – марсианин и дядя повесили трубки. Я сделал то же самое, продолжая таращиться на телефон, и приподнял уголок бювара. Никаких денег там, конечно, не оказалось. Я посмотрел на дядю, он на меня.
– Что скажешь, парень? Еще один чокнутый?
– Не знаю… В газетах про Салли ничего не было. Мало кто знает, что я находился с ней в момент ее смерти и что у меня возникли сомнения. Семья, Фрэнк Бассет, пара докторов – вот и все. Я подумал бы, что это Фрэнк нас разыгрывает, но голос вроде не его.
– Не его, – подтвердил дядя. – Он мог попросить кого-то, но это не в его стиле. Бассет вообще не любит шутить, да и с какой целью он стал бы это делать? Скорее уж…