– Квартира меблированная?
– Да, но там многое и Салли принадлежало: занавески, подушки, лампы. Дороти знает, что именно.
– Не возражаете, если сегодня мы туда зайдем?
– Нисколько, но у меня нет ключа. Дверь в ту ночь запирал капитан Бассет, и мне он ключ не вернул. У домовладельца должен быть дубликат – он живет внизу, в квартире номер один.
Я поблагодарил Стэнтона. Дядя Эм слушал нас по параллельному аппарату, так что повторять не пришлось.
– Ладно, Эд, вызывай свою девушку, только скажи сначала: голос похож?
Поняв, о чем он, я мысленно сравнил голос Стэнтона, с которым впервые говорил по телефону, и нашего таинственного клиента.
– Похож, если бы он говорил немного повыше. Не поручусь, что голос один и тот же, но в целом возможно.
– Вот и я так думаю. Позвони еще Рею Вернеке и послушай его голосок. Мне кажется, что нанял нас Стэнтон, но и другую возможность рассмотреть надо. А я, значит, сначала к уборщицам, а потом на квартиру к Салли.
Я позвонил в агентство и объяснил, что стенографистка мне нужна всего на полдня, но я гарантирую хорошую почасовую оплату.
– Да, у нас есть подходящая девушка, мистер Хантер. Я как раз беседовала с ней, когда вы позвонили. Опыт у нее имеется. Спросить, согласна ли она прийти к вам?
– Пожалуйста. Чем скорее, тем лучше.
– Минуточку… Все в порядке, мистер Хантер, минут через десять она придет. Зовут ее Моника Райт.
Решив пока позвонить Рею Вернеке, я снова набрал номер телефона Стэнтонов, и хозяйка дома передала ему трубку.
– Рей Вернеке слушает.
Трезвый, похоже, во всяком случае, намного трезвее вчерашнего.
Я назвался и сообщил, что мне нужно.
– Вечером буду дома – сможете подойти часов в восемь?
Я сказал, что смогу.
Похож ли его голос? Да, если немного изменить его.
Дверь в офис открылась. Я вышел посмотреть, кто это, зная, что для стенографистки еще рановато.
Фрэнк Бассет снял шляпу, вытер лоб и усмехнулся:
– Привет, Эд! Как там на Марсе, всё спокойно?
Глава 5
– Не всё, – ответил я. – Слушай, Фрэнк, я только что звонил Стэнтону, он говорит, что квартиру Салли запирал ты, а ключ ему не отдал. Он у тебя?
– Господи, Эд, ты еще не выкинул это дело из головы? Ключ я по рассеяности сунул в карман и обнаружил лишь утром, сразу после нашего с тобой разговора. И вернул домовладельцу, поскольку все равно ехал в ту сторону. Он живет в том же доме.
– Ты говорил с ним?
– О чем? Я сообщил, конечно, что его жиличка умерла от сердечного приступа, но тело уже увезли, и можно не беспокоиться.
– А он что?
– Ну, что… сказал, что плохо знал Салли Доуэр, но сожалеет о ее смерти. Спрашивал также, как быть с ее имуществом. Я ответил, что опекун Салли скорее всего свяжется с ним.
– Да, Стэнтон уже звонил ему. Квартира оплачена до конца месяца – миссис Стэнтон и сестра Салли заберут вещи на этой неделе.
– Насчет Марса – это шутка. Я зашел узнать, не хотите ли вы с Эмом перекинуться в покер – вечером, у меня. Наши ребята тоже придут.
– Я спрошу его и скажу, чтобы отзвонился тебе. Сам не смогу, у меня встреча в Роджерс-парке.
– В Роджерс-парке? Вы что, расследование ведете? Стэнтон вам платит?
– Мы предполагаем, что да, однако…
Дверь снова открылась, и вошла девушка, приятная блондинка среднего роста. Могла оказаться хорошенькой, сняв темные черепаховые очки.
– Мисс Райт? Когда я звонил, забыл кое-что. У вас есть с собой стенографический блокнот?
– Нет, мистер Хантер… Ведь вы мистер Хантер?
– Один из них. Блокнот нам необходим. Тут неподалеку есть магазин канцтоваров… вы не могли бы…
– Разумеется. – Девушка вышла, а Бассет заметил:
– Так развернулись, что секретаршу взяли? Вкус у тебя, надо сказать, неплохой.
– Только временно. У меня писанины на весь день, а со стенографисткой могу часа за два управиться.
– Ясно. Но почему вы только предполагаете, что вас нанял Стэнтон? Гонорар он вам заплатил или нет?
Решив не делать из этого тайны, я рассказал Бассету об утреннем телефонном звонке. Сначала он смеялся, но посерьезнел, когда я открыл сейф и предъявил ему тысячедолларовую купюру.
Фрэнк пощупал ее, посмотрел на свет и произнес:
– Деньги настоящие, Эд, подделки я обычно сразу определяю. Но за каким чертом Стэнтону передавать ее анонимно?
– Непонятно пока, и Вернеке исключать тоже рано. Я слышал их голоса по телефону, но точно ничего сказать не могу. А хотелось бы – это может иметь прямое отношение к делу.
Фрэнк записал в свою книжку серийный номер нашей банкноты.
– Попробую выяснить, откуда она взялась. Банки записывают номера всех тысячедолларовых билетов, которые выдают клиентам. Это наверняка Стэнтон, только зачем ему…
– А если он не хочет, чтобы его семья – или кто-то из семьи – знала, что он оплачивает расследование? Честно говоря, я вообще не предполагал, что Стэнтон может позволить себе подобные расходы.
– Наверное, не такой бедный, каким представляется. Так многие поступают: говорят, что ничего у них нет, а сами заначивают деньжонки на черный день.
– Уж очень он щедрый. Мы могли бы начать расследование с гораздо меньшим задатком. С денежной стороны я бы скорее поставил на Вернеке. Интересно, так ли уж мал его небольшой доход?
Фрэнк сдвинул шляпу на затылок:
– Это я тоже попытаюсь выяснить, Эд: мне самому теперь интересно. Штука баксов сильно меняет взгляд на проблему. Если кто-либо из семьи считает смерть Салли подозрительной, у него наверняка имеется причина. Посмотрим, что у нас есть на Вернеке и на Стэнтона. Если купюра приведет к кому-то из них, я возьму его в оборот: он должен что-то знать, раз тратит такие деньги. Не помешает также пообщаться с докторами, осматривавшими Салли.
– Большое спасибо за помощь, Фрэнк. Спроси их, нельзя ли дать сердечнику что-то такое, чтобы сердце остановилось, а другие симптомы отсутствовали.
– Непременно. Держи меня в курсе, ладно?
Бассет ушел. Пока я набирал шифр, чтобы снова запереть сейф, вернулась Моника Райт. Я усадил ее за стол в кабинете и стал диктовать, расхаживая по комнате – так мне легче думалось. Начал я с того, о чем говорила Салли в четверг нам с дядей Эмом. Рассказал, как догнал ее на лестнице и что мы делали после. Старался припомнить каждую мелочь. Поведав, как заснул в кресле, я заметил, что наступил полдень.
– Не хотите пойти перекусить, Моника?
– Прямо сейчас? Я хочу знать, что произошло дальше!
Я усмехнулся, видя такую заинтересованность, и помрачнел, вспомнив, что дальнейшее совсем не смешно.
– С этого момента все будет хуже и хуже – рекомендую сначала поесть.
– Хотите сказать, что…
– Ладно, продолжим, – вздохнул я. – Это легче, чем объяснять.
Завершив рассказ о ночных событиях, я произнес:
– Работы у нас примерно на полчаса. Будем продолжать или сделаем перерыв?
– Да, пожалуйста! Давайте закончим!
Я продиктовал все, что запомнил из разговоров с Вернеке, Стэнтоном и нашим марсианским клиентом.
– Ну все, пойдем поедим.
Я запер офис, и мы съели ленч.
– Мистер Хантер… – сказала Моника за кофе.
– Эд, – поправил я. – Я же вас Моникой называю.
– Эд, вы ничего не выдумывали, когда диктовали? Все так…
– Да, все так и было.
Она поежилась:
– Ужас какой. Может, если бы вы спали не в кресле…
– Мисс Райт, есть услуги, которые детектив клиенту оказывать не обязан.
Она покраснела, но сдаваться не стала:
– Но ведь она не являлась вашей клиенткой! Денег с нее вы не взяли.
– Послушайте, Моника. Девушка страдала психическим расстройством. Ее пугала предстоящая одинокая ночь, и я рад, что остался с ней, но рад и тому, что…
Я замолчал, не зная, чему тут, собственно, радоваться. Не заночуй я в этом чертовом кресле, хуже уж точно не было бы. Если Салли действительно умерла от сердца, а я в тот момент находился бы рядом в буквальном смысле, хуже было бы только мне, но не ей. Если же Салли все-таки убили, я, возможно, спас бы ее…
Но Салли не могли убить. Почему же тогда некто готов выложить за расследование тысячу долларов?
– Черт! – воскликнул я. – Пойдемте лучше обратно.
В офисе я выдал Монике бумагу, и она села перепечатывать свои записи. Я не понимал, почему ее слова вызвали у меня такое раздражение, заставив оправдываться даже перед самим собой. А то, что с тех пор Моника ни слова не упомянула о Салли, злило еще больше.
– Мне надо кое с кем повидаться, – сказал я. – Если кто-нибудь позвонит…
Телефон зазвонил в этот самый момент.
– Ну что, вызвал свою стенографистку? – спросил дядя Эм. – Как у тебя дела?
– Закончил диктовать и собираюсь к Бену Старлоку.
– Хорошо. Возможно, он Салли направил к нам без задней мысли, но о деталях расспросить не мешает.
– И удостовериться, что он действительно направил ее.
– Об этом я не подумал. С уборщицами я пообщался – ни одна из них никого не видела в здании в ночь воскресенья. С этой стороны нам к клиенту не подобраться. Либо он приходил до того, как они явились на работу, либо воспользовался пожарной лестницей и на обратном пути. Теперь поеду к Салли домой.
– Давай. Прочеши там все частым гребнем. Я провел лишь поверхностный осмотр – Фрэнк уже направлялся туда, и я мог с чистой совестью сказать ему, что ничего не трогал. Кстати, он заходил сюда, Фрэнк. Приглашает тебя на покер сегодня вечером.
– Не знаю… Может, еще поработать придется. Позвоню ему в любом случае. Как твоя стенографисточка?
– Прелесть.
– Слышу урчащие нотки, – засмеялся дядя, – но говорить откровенно ты не можешь. Рассказал Фрэнку о нашем клиенте?
– Да.
– Ну и хорошо. Я рад, что он знает про деньги – вопросов к нам в случае чего не возникнет. Не забывай: мы просто храним их, пока не выясним, чьи они.
– Не будем перегибать с этикой – особенно теперь, когда Бассет про них узнал. Он, между прочим, серийный номер записал и хочет разнюхать насчет финансовых дел Стэнтона и Вернеке.