Но стабильность в его жизнь не приходила. Как бы он ни старался отвлечься, все мысли снова возвращались к Кейт.
Его реакция на эту фотографию в газете была резкой. Шок оттого, что он увидел ее такой, пересилил все рациональные мысли. Охваченный первоначальной яростью, он предположил, что Кейт должна быть в чем-то виновата, что она должна была подойти к этому парню или позволила ему подойти к ней, и все вышло из-под контроля.
Все его инстинкты кричали ему, что Кейт нельзя доверять, что она опасна, как бомба замедленного действия.
Но по прошествии времени разум утихомирил его инстинкты. Едва ли она стала бы заниматься сексом с незнакомцем на террасе паба, когда вокруг нее была толпа людей, включая Софию. Может, ему не стоило так бурно реагировать. Может, ему следовало послушать ее объяснение.
Но на самом деле что-то произошло, и это стало известно журналистам. И если греческие суды захотят в это поверить, это станет реальной угрозой для его опекунства над Софией.
Он сразу же связался с судом — якобы для того, чтобы узнать, как продвигается дело, а на самом деле, чтобы узнать, не изменилось ли настроение судьи. Никаких изменений в намерениях судебных органов не произошло, но он все равно продолжил общение. Он настаивал, что судебное слушание необходимо провести как можно скорее, чтобы ускорить процесс.
То, что опекунский совет не изменил своего решения, было маленьким утешением. Но этого было недостаточно. Он никак не мог избавиться от мыслей о Кейт.
Его смятение сказалось и на том, как он работал, и на обращении с его персоналом. Дело дошло до того, что его помощница недвусмысленно дала ему понять, чтобы он перестал вести себя как законченный идиот. Не то чтобы она сказала это напрямую, но он все понял.
Милая Мэдлин, которая работала с ним с тех пор, как он открыл свой офис, которая приносила домашнюю выпечку, которая приходила рано и оставалась допоздна, для которой не существовало проблем. Мэдлин, которая с гордостью преподнесла ему свадебный подарок в первый день его возвращения в офис — роман в красивой упаковке, который он все еще не решился открыть, и огромную открытку, подписанную всем его афинским персоналом.
Очевидно, она проиграла в пари на то, кто скажет шефу, что он стал невыносим. Поскольку именно она однажды нервно подошла к нему и предположила, что ему нужен перерыв в работе. Возможно, ему стоит ненадолго вернуться на Крит. Она сказала, что позаботится обо всем в офисе. Кого-нибудь другого он бы тут же уволил за наглость. Но, глядя в добрые, мудрые глаза Мэдлин, он обнаружил, что она права.
Она перевела его частный самолет в режим ожидания еще до того, как он вернулся к своему столу.
Выйдя на берег, Никос растер себя полотенцем и натянул шорты.
Отстраниться от Кейт, оставив между ними немного места, было правильным решением. Не стоило мучить друг друга дольше.
Но Кейт настояла на том, чтобы вся эта история затянулась. Она заставляла его говорить то, что он не хотел говорить. Она рассказывала о своем прошлом, хотя он не собирался сообщать ей о своем. Она даже пыталась убедить его, что находит его бедное состояние привлекательным, когда они оба знали, что это ложь.
Она пыталась заставить его показать ей свою боль, тогда как все, что он хотел сделать, — это показать ей свою силу.
Чем дольше Никос находился в компании Кейт, тем больше он осознавал, что ему грозит опасность. Он чувствовал, что слабеет, его с трудом завоеванная уверенность в себе исчезает.
Значит, он должен был быть сильным. Утвердить свою власть и взять командование на себя. Было важно, чтобы Кейт понимала, кому принадлежит вся власть. Потому что власть принадлежала ему. Он вернул ее в свою жизнь. Он точно знал, что делал, когда уложил ее в свою кровать. Он все контролировал.
Это означало, что он должен избавиться от ее власти над своим рассудком. И от ужасной ошибки, когда решил, что Кейт нужна ему в жизни, а не только в постели. О том, что хотел сделать ее своей… навсегда.
Перекинув полотенце через плечо, Никос собирался вернуться на виллу, но остановился, увидев огненный закат, пылающий в небе. Он стоял, положив руки на бедра, и смотрел на ежедневное чудо природы. Крит был полон прекрасных пляжей, но почему-то его неумолимо тянуло к этому. На пляж, где он сделал предложение Кейт… Именно в то место, где это было сделано. Как будто он сознательно истязал себя.
Казалось, что от воспоминаний о ней никуда не деться.
Глава 13
Самолет круто накренился перед началом спуска, и Кейт увидела линию побережья острова Крит внизу. Остров был залит ранним вечерним солнцем, в белых песчаных бухтах плескалась вода бирюзового цвета, вдали от берега виднелись скалистые горы. Это было потрясающее зрелище.
Она вспомнила, как впервые увидела этот остров. Только начав свое путешествие по Европе, она влюбилась в это место еще до того, как самолет приземлился, — почувствовала, как внутри ее закипает волнение при мысли о возможности провести время в таком идиллическом месте. Тогда она понятия не имела, какой экстаз и страдания приготовил для нее Крит. У нее не было предчувствий, что следующие несколько недель навсегда изменят ее жизнь.
— Просим вас пристегнуть ремни безопасности, мы приземлимся через десять минут.
Кейт поблагодарила бортпроводника и застегнула пряжку на талии. Все ее потребности в этом трансатлантическом перелете были удовлетворены. Несмотря на то что Кейт ясно дала понять, что может сесть на обычный рейс, Никос настоял, чтобы она воспользовалась его частным самолетом. Несомненно, он хотел, чтобы она вернулась на Крит как можно скорее, без каких-либо оправданий для задержки.
Телефонный звонок поступил вчера рано утром.
Кейт представила себе нетерпение Никоса, ожидающего, пока Нью-Йорк проснется, на целых семь часов позже Крита. Она услышала нетерпение в его голосе, когда, все еще полусонная, ответила на звонок. Она почувствовала потрясение и удивление, сменившиеся волной беспокойства. И все это до того, как она поздоровалась с Никосом.
Это был первый раз за несколько недель, когда она получила от него известие.
Очевидно, она нужна была Никосу на Крите. Немедленно. Об этом он сообщил ей хладнокровно и решительно, явно намереваясь не слушать никаких возражений. Если он ожидал, что она откажется и скажет, что не будет делать ничего подобного, ему было бы незачем волноваться. Кейт выполнит соглашение между ними. Никос выполнил свою часть сделки, и она сделает то же самое. По крайней мере, это было ясно.
Подойдя к ожидающему лимузину, Кейт прикрыла глаза от яркого света заходящего солнца. Водитель открыл ей дверь, и, глубоко вздохнув, Кейт проскользнула внутрь.
Надежда сменилась разочарованием. Его там не было. Просто пустое место, где, как она надеялась, будет сидеть Никос. Она быстро взяла себя в руки. Зачем бы он стал встречать ее в аэропорту? Вряд ли он действительно хотел ее увидеть.
Поездка до виллы Леванда, роскошного дома Никоса, заняла не более двадцати минут. Кейт там раньше не была. Когда она впервые встретила Никоса, он жил в маленьком каменном коттедже.
Кейт нравился тот домик. Она любила его. Теперь этот скромный особняк был заменен огромным сияющим стеклянным сооружением, возвышающимся на краю утеса.
Так много изменилось. Те безрассудные молодые любовники ушли — их заменили уравновешенные взрослые люди, принимающие разумные решения для достижения своих целей. По крайней мере, теоретически. В глубине души Кейт знала, что она все еще чувствует то же самое. Она по-прежнему любила Никоса всем сердцем. И это осознание сделало каждый тяжелый удар более болезненным, чем предыдущий.
Никоса не было видно, когда водитель открыл дверь автомобиля, поставил ее маленький чемодан на пол рядом с ней и оставил ее на попечение экономки.
По дороге в ее комнату экономка суетилась, пытаясь убедиться, что ее гостья всем довольна. Наконец Кейт уверила ее, что с ней все в порядке и что она собирается лечь в постель прямо сейчас, потому что измучена путешествием. После душа Кейт откинула белое покрывало на огромной кровати и скользнула под него, надеясь забыться сном.
Стук в дверь помешал ей. Внезапно комната наполнилась мрачно-могущественным присутствием Никоса. Казалось, из комнаты пропал весь кислород.
Она выскочила из постели, инстинктивно направившись к двери. Открыв ее, она сделала пару шагов назад.
— Привет!
— Привет!
Его взгляд скользил по ней, замечая тонкую атласную ночную рубашку, выпуклость ее груди, голые ноги, то, как ее грудь поднималась и опускалась из-за внезапной одышки.
— Извини, я побеспокоил тебя?
— Нет.
«Нет, если только ты не видишь, как каждый нерв в моем теле напрягся или как мое сердце бьется в груди».
— Я не спала.
— Я просто хотел убедиться, что у тебя есть все необходимое.
— Да, — посмотрела на него Кейт. — Твоя экономка была очень внимательна.
— Когда ты приехала, я участвовал в переговорах по телефону, иначе бы я сам встретил тебя.
— Все в порядке, Никос. Тебе не нужно объяснять. — Кейт не могла отвести от него глаз. Она буквально не могла сопротивляться его мужскому очарованию.
— Спасибо, что ты смогла приехать.
Теперь он стоял прямо перед ней, выражение его лица было странно неуверенным.
Вблизи Кейт могла видеть напряжение в его мускулах, могла почувствовать под его красотой дикую энергию, которую он, казалось, изо всех сил пытался сдержать.
Она почувствовала, как узел внутри ее затягивается. Ей очень хотелось дотянуться до него, провести кончиками пальцев по щетине на его щеке, поднести пальцы к его рту, раздвинуть его губы и подождать, пока он поцелует ее пальцы, как он это делал в первый раз, когда занимался с ней любовью.
Она упивалась его красотой. Черный жилет без рукавов подчеркивал твердое совершенство его бицепсов, а выцветшие шорты цвета хаки открывали длинные бронзовые ноги. Его волосы отросли и теперь, взлохмаченные, вились у него на затылке.