— Нет. — Кейт отвела глаза. — Я подожду немного после этой чудесной еды. Но ты иди.
Никос кивнул, и, когда он пошел к морю, Кейт позволила своим глазам снова полюбоваться им. Она крепко обняла колени, изо всех сил пытаясь сдержать волну тоски, накрывшую ее. Но это было безнадежно. Она любила Никоса всем сердцем и всеми фибрами своей души. И так будет всегда.
Она наблюдала, как он мощно вошел в воду, затем снова появился на поверхности и поплыл. Кейт со вздохом откинулась назад, надвинув соломенную шляпу на лицо и глядя вверх на лучи солнца, пробивающиеся через дырочки в шляпе. Через несколько минут она заснула.
Никос вернулся по пляжу к тому месту, где Кейт так мирно лежала на коврике. Когда она не пошевелилась при его приближении, он понял, что она спит под своей шляпой, и тихо устроился рядом с ней.
Его взгляд скользил по всему ее телу, от накрашенных ногтей изящных пальчиков ног по длинным ногам, одна из которых была согнута так, что она упиралась в другую, и далее к впадине ее живота, ее грудь поднималась и опускалась с каждым мягким вдохом.
Никос тяжело сглотнул. Его страсть к Кейт достигла опасных размеров, обрушиваясь на него горячими сильными волнами, каждая из которых была сильнее предыдущей. Долгое купание в прохладной воде не помогло остудить его пыл, о чем свидетельствовало болезненное напряжение в его теле.
Он наклонился над ней, наблюдая, как его тень упала на ее тело. Его физическая реакция на нее не нуждалась в объяснении — это было очевидно: она была великолепна. Гораздо сложнее были другие эмоции, которые она вызывала в нем. Привязанность, нежность и первобытное стремление защитить ее.
И она умела успокоить его. Ожидая того дня, когда суд огласит свое решение, он понял, что присутствие Кейт рядом с ним имело большое значение. Она делала его сильнее, заставляла чувствовать себя лучше. Когда она легонько положила свою руку поверх его, ободряюще сжав ее, он был глубоко тронут.
Но недавно ему пришлось узнать много вещей о Кейт, которые он предпочел бы проигнорировать. Например, ее сочувствие и уважительное отношение ко всем: от персонала отелей, в которых они останавливались, до самоуверенных бизнесменов, с которыми они обедали. Затем была ее доброта к Софии — как она старалась изо всех сил, чтобы сделать ее день рождения особенным, даже если это предприятие имело неприятные последствия. И ее верность.
Теперь Никос мог видеть, что верность Кейт своей семье была в основе всего, что она делала. Спасая «Канди Кейт», она воскресила имя своего отца, сохранив его для потомков. Он даже теперь мог понять, почему она встала на сторону своей матери, когда он появился в Нью-Йорке. У Фионы О'Коннор явно были проблемы более серьезные, чем он думал.
Не в силах выдержать искушение ни минуты дольше, Никос наклонил голову и нежно поцеловал сосок Кейт под тонкой тканью купальника. Кейт слегка пошевелилась, а затем снова замерла. Кончиком языка он обвел ее пупок, затем провел языком вверх. От нее пахло лосьоном для загара, и у нее был вкус солнечного света.
С колотящимся сердцем в груди Никос придвинулся ближе. Ее лицо было скрыто под шляпой, поэтому он не мог видеть ее выражения, но он знал, что она сейчас проснулась — он мог сказать по учащенному ее дыханию, по тому, как ее руки, лежащие по бокам, вздрогнули.
Его дрожащие пальцы нащупали завязки сбоку на верхней части купальника и развязали узлы. Он приподнял треугольники ткани, обнажив ее груди. Рубиновые соски сильно заострились, и он взял один из них в горячий влажный рот, закрыв глаза, когда сильно сосал, воодушевленный стоном удовольствия от Кейт. К тому времени, когда он обратил свое внимание на вторую грудь, Кейт извивалась, выгибая спину, цепляясь руками за циновку под ней.
Единственное, чего Никос хотел больше всего, — это погрузиться всей своей твердостью в шелковистую влажную мягкость Кейт, и она должна была показать ему дорогу. Ему нужно было увидеть ее лицо.
Подавшись вперед, Никос снял шляпу с ее лица и отбросил в сторону. Глаза Кейт были плотно закрыты, щеки покраснели, рот был открыт.
— Посмотри на меня, Кейт. — В его голосе слышалась настойчивость мужчины, который был очень, очень близок к тому, чтобы потерять самообладание.
Кейт сделала, как он ее попросил. Ее густые темные ресницы соблазнительно-медленно приподнялись, открыв изумрудные глаза, сверкавшие, как самые драгоценные камни. Никос смотрел на них, упиваясь их красотой, их бесконечной глубиной, понимая то, что они ему рассказывали.
И это было все, что ему было нужно. Когда кончик ее языка потянулся, чтобы смочить бархатную пухлость ее губ, Никос наклонил голову, чтобы прижаться к ее губам.
Повернувшись на бок, Кейт обвила ногой его бедро, прижавшись к нему всем телом. Никос просунул руку под ее трусики, пальцы нашли ее мягкую, сладкую сердцевину. С резким спазмом и радостным вздохом Кейт откинула голову назад.
Не прерывая поцелуя, Никос перекатился на спину, так что Кейт оказалась над ним, а затем, приподняв бедра, плотно прижал ее к своему пульсирующему паху.
Теперь пути назад не было.
Глава 14
Когда они вернулись на виллу Леванда, наступил вечер. Никос умело поставил катер на небольшой причал у подножия утеса, спрыгнул на берег, чтобы закрепить веревки, затем протянул руку помочь Кейт. Когда они поднимались по крутым ступеням, ведущим к вилле, воцарилась тишина.
Кейт была истощена. Морально и физически. Сегодняшний день был таким чудесным, таким идеальным во всех отношениях, но теперь, когда вилла появилась в поле зрения, она поняла, что день почти подошел к концу. Все подошло к концу, и холодные пальцы реальности начали сжиматься вокруг ее сердца.
Впереди Никос жонглировал сумками и пакетами с пляжным снаряжением, но наверху остановился и поставил их, повернувшись, чтобы посмотреть на Кейт.
— Ты в порядке?
— Конечно.
Это был автоматический ответ — слово, которое она, вероятно, использовала десятки тысяч раз, но никогда не чувствовала себя менее правдивой. Потому что Кейт была не в порядке.
Когда она подошла к Никосу наверху и оглянулась на панораму моря за спиной, почувствовала себя опустошенной… бесплодной. Внутри ее было как будто гулкое пространство, которое мог заполнить только один человек. Никос.
— Ты выглядишь совершенно измотанной. — Оставив сумки, Никос обнял ее за талию и повел к вилле. — Тебе нужны душ, еда и сон. Мы оба это понимаем.
Он повернулся и озорно улыбнулся, в уголках его глаз появились морщинки, озарившие его красивое лицо. Кейт подумала, что сейчас заплачет.
На вилле было прохладно и тихо, и Кейт быстро направилась в свою комнату. Стоя под душем, она позволила струям воды обрушиться на нее, наблюдая, как ручейки мыла стекают по ее слегка загорелому телу, а мелкие песчинки скапливаются у ее ног.
Отказываясь смотреть на свое лицо в зеркало, боясь того, что она может увидеть, Кейт вытерлась полотенцем, затем надела белый халат и сунула ноги в сандалии. Она решила, что собирается сказать Никосу, что не хочет ничего есть. Что ей нужно лечь спать. Одной. Пора положить конец этой мучительной пытке.
Но, войдя в гостиную, она никого в ней не обнаружила. Услышав звон столовых приборов с террасы, она вышла и увидела, что экономка накрывает стол там.
— Добрый вечер, мадам! — Экономка выпрямилась, поправляя фартук. — Надеюсь, вы хорошо провели этот день?
— Да, спасибо. — Кейт почувствовала, как румянец ползет по ее щекам. Конечно, должно быть очевидно, что они с Никосом делали? Кейт казалось, что она все еще излучает сексуальную энергию. — И пожалуйста, зовите меня Кейт.
— Конечно… Кейт. — Экономка слегка нервно улыбнулась. — Мне так приятно слышать новости о Софии.
— Разве это не здорово? — искренне согласилась Кейт. Тогда ей пришла в голову мысль. — Значит, вы знаете Софию?
— Да. Она ровесница моей младшей сестры. Раньше они учились в одном классе… Ну, до того, как Софию отправили в интернат. Однако моя сестра была там, чтобы поддержать ее на похоронах Филиппа. Мы все были там.
— Я уверена, она оценила ваш поступок.
— И теперь она будет жить здесь, на вилле Леванда, по крайней мере, на каникулах, так что мы сможем видеть ее гораздо чаще, — радостно улыбнулась экономка.
— Да, конечно.
Кейт отвернулась, сдерживая слезы. Она знала, что с ее стороны это ужасно эгоистично, но не могла быть такой же веселой. Экономка говорила об общей истории, о которой Кейт ничего не знала. И что еще хуже — гораздо хуже — об их общем будущем, частью которого она никогда не станет.
— Спасибо!
Появился Никос, пахнущий цитрусовым мылом, его влажные волосы вились на затылке. На нем были простая белая футболка и свободные темно-синие хлопковые брюки. После быстрого разговора с экономкой он выдвинул стул для Кейт, которая все еще неловко стояла возле стола.
— Экономка сделала для нас особенную мусаку. Я гарантирую, что это будет лучшая мусака, которую ты когда-либо пробовала.
— Отлично… — Кейт попыталась улыбнуться. Она вряд ли могла отказаться от еды сейчас — это выглядело бы невежливо.
Никос потянулся за бутылкой вина в холодильнике, но, когда он подошел налить Кейт бокал, та покачала головой. Если она должна разделить эту последнюю трапезу с Никосом, пусть не будет алкоголя.
Внезапно Кейт поняла, что хочет быть с ним до последней секунды. Она хотела испытать удовольствие и боль. Потому что никто другой не смог бы заставить ее снова испытать подобные эмоции.
Никос сменил вино на газированную воду, наполнив свой бокал, прежде чем взять руку Кейт.
Он повернул простое золотое обручальное кольцо на ее пальце, пристально глядя на него.
Словно возвращаясь из транса, он положил ее руку на стол и встретился с ней взглядом.
— Итак, во сколько у тебя завтра встреча с «Роузбери?»
— В три тридцать. — Кейт договорилась о встрече с Чарльзом Льюисом, чтобы обсудить прогнозы для «Канди Кейт» в Великобритании. — Есть рейс в девять утра, и я должна успеть на него.