И Жуков его спас, назначил его своим помощником по Калининскому фронту. Поэтому Жуков тогда и сказал, что расстрел ничего не даст. Что Конев — опытный генерал, и должен быть использован нами в деле.
Каким было ваше отношение к замполитам на фронте?
Я вам, знаете, скажу следующее. Я отрицательно отношусь к политработникам. На своем личном опыте я в этом убедился. У меня, когда я после войны командовал батальоном, замполитом был майор Оскольский. Это был крохобор, бездельник, сплетник. Только вмешивался, чуть что — командирам. Ну это на примере Брежнева.
Можно ли иметь четыре звезды золотые человеку, который не руководил фактически войсками? Так что я отрицательно к ним отношусь. Жуков все время считал, что надо убрать институт политработников.
А на фронте как отношения с политработниками складывались?
То же самое. У меня были натянутые отношения с замполитом. Я сам по натуре прямой. Можно сказать, слишком реагирую болезненно на всякого рода проявления.
Скажите, а женщины на фронте вами встречались?
У меня в полку было две женщины. Одна машинистка была, Маша, а вторая — зав. делопроизводством, красивая такая женщина, стройная, я забыл, как ее звали. Она после этого вышла замуж за одного офицера со штаба корпуса.
Кормили как вас на фронте?
Отлично кормили. Я не привередливый был, все-таки деревенский парень.
Скажите, а разведку боем приходилось проводить?
Надо вспомнить все моменты, чтобы что-то говорить об этом… Разведку боем осуществляют стрелковые подразделения, поддерживаемые танками или самоходно-артиллерийскими установками. Это было в тяжелых боях, когда немец пытался деблокировать окруженную группировку. Был такой момент, когда мотострелковые бригады 1-го мехкорпуса шли в наступление… 1-й мехкорпус Руссиянова состоял из двух механизированных дивизий и одной танковой дивизии. Ну был момент, когда мы поддерживали наступление мотострелковых бригад с целью прорыва.
А вот во время войны каким было отношение к Сталину? Как он вообще воспринимался Вами?..
К Сталину вообще весь период до 1953 года отношение было прекрасное. Мы, например, конечно, всех тех проблем, которые он решал нечеловеческим путем, короче говоря, все эти расстрелы, репрессии, и в войну, не знали, — до нас конечно, все это не доходило. Отношение к Сталину было такое, конечно доброжелательное. И когда, я помню, был уже здесь на полигоне, руководил танковыми стрельбами, и вдруг сообщили о том, что он умер, невольно навернулись слезы. Все верили в его непогрешимость, считали, что у него действительно талант руководителя государства. Когда к нам приходили люди, ночами занимали очередь в надежде на то, что что-то выбросят из продуктов питания. Несмотря на это, что мы скудно жили, относились к нему вот так. По сравнению с тем, как живем сейчас, когда все буквально есть для того, чтобы удовлетворить потребности, та жизнь была другая совсем.
Тогда было очень и очень тяжело. Несмотря на это, патриотизм был высочайший. А после 60-х годов, в послевоенные годы, молодежь фактически деградировала. Большинство — алкоголиков, везде была пьянка, и кругом сейчас все эти наркоманы.
Кстати, а сто грамм на фронте выдавали Вам?
Да, ежедневно. Об этом я скажу вот что, например. Я не курил. Но в училище когда учился, я пытался курить. Такие были папиросы «Пушкин», затем — «Северная пальмира», «Казбек». В таких пачках, значит, они были. У меня не получалось курить. Чуть затянулся я, и начинаются у меня обратные позывы, рвота. В войну я курил только махорку: кременчугскую, черниговскую… Козью ножку мне сделали, и махорка мне шла. Я с удовольствием ею затягивался. А к концу войны, вернее, в середине, начали давать офицерам такие гвоздики: папиросы. И с этим получилось то же самое: табак папиросный мне не пошел. Уже, учась в академии, тоже пытался, значит, большие папиросы курить. Не пошло! И так я не стал курить. К алкоголю у меня тоже отвращение. Я больше чем 150 грамм не воспринимал. Поэтому 150 грамм выпью, чуть больше — и пошел сразу в ригу. Поэтому это способствовало тому, что организм мой свободен был от наркомании и алкоголизма.
Было ли у Вас такое, что фронтовики снимали после войны перенесенный стресс водкой?
Ну из опыта нашего полка я вам скажу, что пристрастие к этому у многих у нас было. Вот, в частности, когда я здесь уже руководил и батальоном, и полком, были много офицеров, которые закладывали. Пристрастие к алкоголизму присуще было в полку. Несмотря на то, что у нас на полевых занятиях обязательно в чемодане должна быть бутылка водки, обязательно. Потому что полевые занятия были связаны с холодом, со сквозняками. Поэтому, значит, откровенно говоря, эта болезнь была, есть, и, наверное, очень долго будет. Пушкин даже говорил об этом как-то. Я не могу точно воспроизвести его слова, но он сказал, что часто заглядывал в рюмку, но очень редко бывало такое, когда он ложился в беспамятном состоянии. Даже такой величайший, как говорят, гений, поэт, да и то — с алкоголем… Короче говоря, Русь была, есть и будет первостепенной среди мировых держав в алкоголизме.
В партию Вы во время войны вступили?
В партию я вступил в Каунасе в 1939 году. Тогда было такое правило: в обязательном порядке офицер должен быть членом партии. Поэтому рекомендации дали. Моя тетка была секретарем райкома партии под Полтавой. Зять — начальник отдела кадров завода. Они дали рекомендации. Так что у меня с этим проблем не было.
В завершение расскажите о том, как сложилась ваша послевоенная жизнь. Где служили после войны, где работали?
После того, как война закончилась, меня вызвали, значит, в штаб фронта. Нас всех вызвали: тех офицеров, которые желали поступить в Военную академию. Собралось нас много, офицеров таких. И были мы направлены в Москву на учебу в Академию бронетанковых войск имени Сталина, в Лефортово. Ее я окончил. Ну после академии я получил назначение командиром 10-го Отдельного гвардейского самоходноартиллерийского батальона 5-й гвардейской дивизии. После этого я был преподавателем в Риге, там курсы были организованы для командиров рот. Преподавал им теорию стрельбы из танка и материальную часть танка. После ликвидации этих курсов я был назначен командиром танкового батальона в 1-ю танковую дивизию, здесь, в Калининградской области. После этого я был направлен начальником оперативного отдела в 5-ю гвардейскую дивизию, в Гвардейск. И вот оттуда я ушел уже в запас, полковником. Работал я здесь, в Калининграде, председателем профсоюзного комитета местной промышленности области, и у нас было в подчинении пять мясокомбинатов: в Гвардейске, Багратионовске, Советске, Черняховске и Калининграде.
Борис Карпович Журенко, ноябрь 2012 г.
Я был избран председателем профсоюзного комитета. И после этого работал в банке, здесь, в областной конторе, заведующим общим отделом. После этого работал еще каким-то начальником.
О сегодняшней армии что думаете?
У меня, знаете, о сегодняшней армии двоякое мнение. Я покамест не уверен, что наша армия способна быть на высоте задач, которые предъявляются в современных условиях. Все эти показухи, которые проводятся отдельно, там, учения, они не говорят, что вся армия достаточно подготовлена. Короче говоря, покамест в отношении армии у меня такая неуверенность, что она действительно может выполнить по-настоящему задачи. Конечно, мне не придется, а вам придется посмотреть, насколько наша армия будет боеспособная.
Ну а так с нашей армии в этом же Калининграде что творится? Наша 18-я армия превратилась сейчас фактически в бригаду. Все подчинено Военно-морскому флоту. Что я считаю совершенно неправильным. Флот не может, например, обеспечить предотвращение высадки морских десантов и других. Если бы был Жуков, то он никогда бы такого не позволил, чтобы командование флотом подчиняло себе сухопутные войска.
Вам — 95, и вы неплохо выглядите. Как удается так хорошо сохраняться?
Моя закалка, мне кажется, помогла сохранить мне такое состояние. Это, прежде всего, физическая подготовка. Я до 70 лет совершал бег трусцой на 14 километров. Ежедневно утром и вечером. И сейчас, даже в таком возрасте, я с открытой форточкой около часа ежедневно занимаюсь физическими упражнениями. Это — раз. Второе — умеренное питание. Я очень-очень мало ем: часто, но очень небольшими порциями. Третье.
Вот этот алкоголь употребляю как исключение. Только в праздники, и только пригублю. Вот эти три момента, которые, как мне кажется, способствуют тому, что я до сих пор не только в форме, но и вожу машину. У меня две машины, в том числе и губернаторская «Ока». И мне подарил командующий войсками округа в 1982 году в экспортном исполнении «Ладу-шестерку». Тоже у меня в гараже она стоит, тоже я вожу. Так что вот это три фактора, которые позволяют мне быть еще более-менее в форме.
Интервью и лит. обработка: И. Вершинин
Пудов Петр Дмитриевич
Я родился 26 июля 1925 года в селе Водоватово Арзамасского района Нижегородской области. Родители мои были заядлыми земледельцами. Отец Дмитрий Семенович был участником Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. В царское время воевал в Румынии и Западной Украине. После окончания пулеметной школы стал красноармейцем и прошел всю Гражданскую войну. В 1919 году был тяжело ранен, а в 1921-м вернулся домой и женился на Анне Андреевне. Брат отца Петр погиб в годы Гражданской. В семье росло 8 детей, жили бедно. Мой отец в числе первых вступил в колхоз. Работал на лошади, косил сено, и возил его на склад.
Я до войны окончил семь классов. Пошел в нижегородское ремесленное училище № 4, и там застала война. Мой старший брат Иван к тому времени окончил ФЗО и работал на заводе «Двигатель Революции», был секретарем комсомольской организации цеха, мы с ним собрались сфотографироваться в воскресенье 22 июня 1941-го года, приехал к нему в общежитие. И вдруг в полдень по радио выступил нарком иностранных дел Советского Союза Вячеслав Михайлович Молотов, который объявил о начале войны с Германией. Тут же хлопцы, рабочие, все молодые, притащили ящик водки, записались добровольцами в военкомате, и уже 1 июля я проводил брата с другом, тоже Иваном, в Красную Армию.