Детина пришел в себя. В его глазах было бешенство. Здоровой рукой он придерживал вывихнутую. По его напрягшемуся телу Мун понял, что он изготавливается для удара ногой в живот. Хай Куанг стоял совершенно неподвижно. Мун не видел его лица, но догадался, что Хай Куанг применил свое самое страшное оружие — взгляд. Рослый детина покорно опустился на стул.
Этот инцидент занял несколько минут. Мун посмотрел на часы и закашлялся. Почти одновременно несколько сидевших за соседними столиками молодых людей вскочили со своих мест и окружили Хай Куанга. Они возмущенно требовали ответа за то, что он осмелился прикоснуться к белому. К ним присоединились другие гости.
Увидев, что Хай Куанг пытается вырваться из обступившего его плотного кольца, официанты бросились на выручку хозяину. Мун счел целесообразным присоединиться к ним. Развернувшись для мощного апперкота, он потерял равновесие и, падая, увлек Хай Куанга за собой. Началась всеобщая потасовка. Полиция явилась сравнительно быстро. Видимо, владелец «Желтого Дракона» был с ней в хороших отношениях. Однако еще минут десять ушло на восстановление спокойствия. Столько же времени Мун рассыпался в извинениях за свою неуклюжесть. Потом пришлось долго ожидать, пока похожий на далай–ламу бармен священнодействовал, приготовляя заказанный Муном сложный коктейль. Мун дал ему пять долларов. Надо ведь поддержать репутацию богатого гуляки. В результате всех этих задержек Хай Куанг, как он заверил, к своему большому несчастью, был лишен возможности присутствовать при торжественном отправлении своего клиента в страну блаженных грез. Подозвав официанта, он что–то шепнул ему. Мун надеялся, что речь шла только о наказе проводить его.
Войдя в курильню, Мун с беспокойством огляделся. В еле освещенном красными отблесками фонаря помещении было трудно что–нибудь разглядеть. В полумраке вился дым от трубок. Казалось, из бутылки только что выпущен джинн, не успевший еще обрести реальные очертания. В этом кровавом тумане смутно проглядывались тела курильщиков. Мун посмотрел на крайний от двери лежак. Кажется, он был занят. Мун прошел несколько шагов, чтобы убедиться в этом. Да, он не ошибся. Курильщик, тот самый, что с таким любопытством наблюдал, как Хай Куанг закрывал ведущую в коридор дверь, был на месте.
Теперь можно было бы спокойно удалиться. Но это вызвало бы подозрения. Пришлось играть роль до конца. Решив принять на веру высказывания великих мудрецов, Мун только делал вид, будто вдыхает дым. Обмануть прислуживавшую девушку было нетрудно. От многочисленных пробных затяжек она сама находилась в таком состоянии, когда стирается грань между реальностью и иллюзией. Убедившись, что клиент впал в забытье, девушка поднялась с колен и направилась готовить трубку следующему.
А Мун лежал неподвижно с закрытыми глазами, изображая одурманенного до бесчувствия человека. Каждый раз, когда слышались приглушенные ковром шаги, он вздрагивал. Но Хай Куанг так и не появился.
Услужливый швейцар помог слегка шатающемуся Муну сесть в машину и даже завести мотор. Возможно, что Мун переигрывал. Пытаясь наглядно проиллюстрировать тяжелое опьянение, он чуть не наехал на еле успевшего отскочить швейцара. Машина виляла по улице, пока «Желтый Дракон» не скрылся из поля зрения.
Дейли поджидал на том же месте, где за несколько часов до того покинул машину. Он не спешил заговорить,
— Ну? — нетерпеливо спросил Мун. — Видели его?
— К моему счастью, нет. Иначе еще неизвестно, имели бы вы сейчас возможность беседовать со мной! Вообще замечаю, что потребление опиума вредно подействовало на ваши мыслительные способности.
— Прошу прощения. Я имел в виду, удалось ли вам обнаружить следы его присутствия.
Дейли отрицательно покачал головой. Мун досадливо крякнул. Ему никак не хотелось смириться с тем, что операция, проведенная, а главное, задуманная с такой тщательностью, провалилась. Основана она была на том, что «Желтый Дракон» помещался в здании, имевшем исторические традиции. Двадцать лет назад в нем находилась курильня, ставшая знаменитой благодаря бракоразводному процессу известного киноактера Филиппа Говаро. Его жена, дочь пушечного короля, обвинила мужа в наркомании. В связи с процессом один репортер опубликовал в местной газете красочное и, что в данном случае было важнее всего, подробное описание курильни. Мун ознакомился с этой статьей в библиотеке. Следующим шагом был визит к чиновнику, ведающему строительными работами в китайском квартале. От него Мун узнал, что здание новым владельцем не перестраивалось. Можно было надеяться, что расположение помещений осталось прежним. После этого Мун отправился в частное детективное агентство Пинкертона, где нанял десяток агентов для участия в предстоящей операции. Они–то и изображали драчливого молодого человека, истеричную девицу, испуганного пожилого господина и возмущенных посетителей. Пока Мун при их помощи задерживал Хай Куанга, Дейли, играющий роль курильщика опиума, должен был пробраться в личные апартаменты хозяина.
— Ничего не поделаешь, — сказал Дейли. — Запаха марихуаны не смог уловить даже мой гениальный нос, хотя вы как–то соизволили заметить, что его следовало бы отрезать, оправить в золото и поместить в музей криминалистики.
— А сейчас начинаю думать, что последнее совершенно излишне. Вполне достаточно отрезать и выбросить на свалку.
— Мой нос не виноват. Там все пропитано опиумом… Но вы заметили попугая? Нгуэн, несомненно, тут.
— Хай Куанг утверждает, что попугай достался ему в наследство от отца, — заметил Мун.
— Зачем ему эта идиотская выдумка?
— Вы его недооцениваете, Дейли. Это единственное правдоподобное объяснение, почему попугай говорит на языке, которого не знает его хозяин. Он сообразителен, как черт! Надеюсь, вы не оставили следов? Боюсь, как бы он не догадался о вашем визите.
— Я тоже боюсь! — сказал Дейли. — Только слово «догадаться» не совсем подходит к данной ситуации.
— Вы говорите какими–то загадками.
— Да нет, по–моему, выражаюсь совершенно ясно. Помните анекдот? Человек является в полицию и заявляет: «Инспектор, я догадался, что в моем доме побывал вор». — «А почему вы догадались?» — «Потому, что вынесена вся мебель…»
Дейли вынул из кармана сложенный лист и развернул его. Мун увидел подробный план самолета типа «Стрела». Задний багажник был отмечен крестиком. Никакого сомнения, что именно в этом месте была спрятана адская машина, при взрыве которой погибла «Золотая стрела». Значит, Хай Куанг являлся не только соучастником, но и главным организатором диверсии, которую в своем письме к Нгуэну назвал фильмом «Стрелы падают».
— Где вы это нашли? — осведомился Мун.
— В божьем чреве. Видели молельню? Я обратил внимание, что Будда непомерно велик для нее, и принялся его осматривать. Имея в виду, что в любую минуту мог вернуться хозяин, это было довольно рискованно. Однако, как видите, я не напрасно подвергся риску отправиться на тот свет. Когда я пощекотал Будду за ухом, он приятно улыбнулся и раскрыл свою тайну. Хай Куанг использует его в качестве сейфа. Вот что я еще нашел. — Дейли показал костяную фишку, какую употребляют при игре в маджонг.
На ней бисерными буквами были занесены фамилия, краткие сведения о владельце фишки и примечание: «Опиум, секс».
— Там сотни таких фишек. Своеобразная картотека, в которой отмечаются пороки посетителей. Видимо, при случае Хай Куанг пользуется этими сведениями.
— Возможно, что не только он, — заметил Мун.
— Кто же еще?
— Сенатор Джек Фелано… В библиотеке я не только рылся в старых газетах. Заодно попросил библиотекаршу подобрать весь материал, относящийся к Фелано, в том числе отчеты о его выступлениях.
— Фелано был бы весьма польщен, если бы знал, что вы изучаете его речи… Надеюсь, это доставило вам огромное духовное наслаждение?
— Нет, но зато принесло некоторую пользу. Сенатор не только ярый сторонник жесткого курса по отношению к коммунистическому Вьетнаму. Совсем недавно он посетил Сайгон и встречался с руководителями марионеточного режима. Так что не исключено его соавторство в воздушной катастрофе.
— Слишком мелко для сенатора. Одно дело развязать войну и угробить сотни тысяч, совсем другое отправить на тот свет несколько десятков делегатов и двух ученых, — возразил Дейли.
Мун вспомнил загадочные слова Хай Куанга: «Они еще не умерли». Дейли выслушал его рассказ не очень внимательно.
— Вероятнее всего, это просто ничего не значащая фраза. А может быть, он хоть и католик, но в душе буддист, верящий в переселение душ. Согласно этому учению, человек умирает по–настоящему только после того, как пройдет все фазы перевоплощения — от мухи до слона — и становится нематериальной частицей вселенной.
— Вы прекрасно осведомлены в этом вопросе, —-улыбнулся Мун.
— Еще бы! Недаром я почти полчаса общался с Буддой… Кстати, о перевоплощениях… Вы, должно быть, забыли, что Фелано не только политик, но и бизнесмен, представляющий интересы авиационной компании «Виском и сын». Вы говорили о его соавторстве в катастрофе «Золотой стрелы»…
— Но вы возражали?
— Только против мотивов. Помните, я как–то высказал гипотезу, что воздушные аварии организуют те, кто в них наиболее заинтересован? — напомнил Дейли.
— В данном случае конкуренты Брэдока?
— Да. Не исключено, что Хай Куанг и Нгуэн — только роботы, действующие по программе, заложенной в них самим Фелано. В таком случае это было бы наглядной иллюстрацией к тому, что за политикой стоит экономика.
Мун молчал.
— Подыскиваете аргументы, чтобы опровергнуть мою гипотезу о причинах соавторства Фелано? — осведомился Дейли.
— Нет! — рассеянно ответил Мун. — Я думал о другом… Об авторстве… Кто написал письмо в полицию? И главное, для чего? Это ключ ко всему. Если нам удастся понять это, мы поймем и все остальное А пока самое неотложное — разыскать человека, знающего вьетнамский язык.
— Вы уже готовитесь к допросу Нгуэна? Во–первых, он еще не арестован, а во–вторых, прекрасно владеет английским.