Богданов открыл, было рот, и тут за окном что-то ярко полыхнуло и через секунду весь поезд ощутимо качнулся от мощной ударной волны. От ударной волны кое-где в вагонах полопались стёкла. И грохот от взрыва был такой, как будто не где-то далеко рвануло, а прямо под боком. Оба вздрогнули от неожиданности и посмотрели за окно, перечёркнутое свежей трещиной на стекле.
Там в облаке пылающих обломков к небу поднимался огненный шар, медленно вытягивая за собой толстый шлейф дыма и пыли. Василий посмотрел на часы. Было без четверти три пополудни.
— Вот это и имел в виду Румата, когда говорил, что для похитителей будет большой сюрприз. — Ухмыляясь пояснил он ошарашенному Богданову. — Он заминировал разобранный пепелац и поставил радиовзрыватель.
— То есть, оно так рвануло по сигналу…
— Посланному по радио. — закончил за него Василий.
Когда за Василием и Александром закрылась дверь, Григорий, зачем-то поскоблил ногтем подбородок и, снова изобразив хищный оскал направился вглубь помещения.
— Что это?! — нахмурившись спросила Натин, до этого с интересом наблюдавшая за действиями Григория. Он как раз, к этому моменту, вытащил из-за портьеры какой-то ящик с чемоданом. На ящике красовалась антенна.
— Простейший радиопеленгатор. Сделанный на местной элементной базе.
— Так… На ящике с дельтапланом есть радиомаячок?
— Не только! — загадочно подмигнув принцессе, отозвался Григорий, присоединяя пеленгатор, заплетённым в косичку проводом, к толстому аккумулятору. — Жаль, вот, пока в этом мире не доросли до компактных источников электропитания. Приходится возиться вот с этим…
Григорий озорно посмотрел на Натин.
— Ну что, поохотимся на похитителей? — спросил он.
Та тоже расплылась в хищной улыбке.
— Тогда вперёд!
В фиакре, прежде чем двинуться, развернули карту и проложили первый азимут.
— И где это ты такие карты достаёшь? — изумилась прогрессорша.
— Фе! К каждому чиновнику или ещё кому, есть подход. И в Париже он измеряется лишь толщиной пачки банкнот. А для нас эти деньги — крашеная бумага!
Покрутились по Парижу, и взяли ещё несколько азимутов.
По всему получалось, что ящик уже куда-то спрятали. И он никуда не передвигается. Что уже хорошо.
— А не могли ли с ящика просто маячок снять? — высказала предположение Натин.
— Если бы сняли, мы бы услышали. — снова хищно оскалился Григорий, прикидывая примерное расстояние по карте до ящика.
— Ящик там! — выпрямившись, указал Григорий, зажатым в руке карандашом, на хорошо приметный дом.
Натин обернулась туда, куда он указывал.
Они уже выехали за пределы Парижа, и находились в предместьях. Здесь пейзажи были больше пасторальные, нежели городские. И домик, что скрывал украденное, тоже напоминал больше усадьбу некоего местного богатея-помещика, нежели монументальное произведение наполеоновского зодчества. Такой, «скромный», двухэтажный, с подстриженными газонами и ухоженными кустиками вдоль мостовой, ведущей от ворот к парадному входу. Часть стен была живописно увита плющом, но сам дом не производил впечатления заброшенного. Наоборот, вполне себе ухоженный, с целыми окнами. К тому же ещё хорошо протёртыми, занавешенными какими-то портьерами. Да и у ворот, с той стороны, околачивался некий хрен с собакой на поводке.
Григорий легко спрыгнул на дорогу и с изрядным скепсисом оглядел дом, ворота, прилегающую местность.
— Собираешься нанести визит?
— Вооружения, защита с собой? — вместо ответа спросил Григорий, но получил ответ в его же стиле.
— Я, разве похожа на дуру? — фыркнула Натин.
— Тогда идём! — осклабился Григорий и изящным жестом подал руку даме, помогая ей сойти с фиакра.
Перед тем, как подойти к воротам заинтересовавшего его дома, он подошёл к кучеру и перебросился с ним парой слов. Кучер закивал и с некоторым подозрением стал коситься на Григория с Натин. Но постарался быстро сменить выражение лица на булыжное. Ведь господа выглядели богатыми, так что и плата могла быть соответствующей, щедрой.
Когда Григорий, под ручку с Натин подкатил к воротам, с той стороны, к узорной решётке подошёл тот самый мрачный тип с собакой и не менее мрачно посмотрел на незваных гостей.
— Сэр! Я знаю, что в этом доме находится кое-что чужое. — Нагло попёр на него Григорий, да ещё не на французском, а на английском.
К удивлению Натин, страж понял о чём речь. И ответил. На таком же чистом английском.
— Я не знаю о чём вы, сэр. — не дрогнув лицом ответил он.
— Ах не знаете? Ну тогда позовите хозяина. Я ему объясню, что воровать ценные вещи недостойно джентльмена. А также объясню, какую опасность представляет тот самый ящик, который он своровал.
Само предположение, что хозяин может что-то УКРАСТЬ, покрыло лицо стража багровыми пятнами, но сам вид пришельцев — явно не бродяги или не пейзане, — вынудил его поступить как положено. А именно доложить хозяину. Через другого слугу.
Хозяин особняка, всё-таки выкатился посмотреть, что за нахалы так в открытую заявляют о том, что у него сейчас хранится. Страж с собакой остался стоять у него за спиной, с явным неодобрением посматривая на пришельцев.
Важно прошествовав до ворот, но так и не удосужившись дать распоряжение их открыть и пропустить гостей, хозяин заложил большой палец за пазуху жилетки, вздёрнул нос и с презрением посмотрел на Григория.
На вид ему было уже за пятьдесят. На Григория он смотрел снизу вверх, так как был на целую голову ниже него. Лицо у него было грубоватое, обветренное, выдававшее человека, много помотавшегося по миру. Поседевшие бакенбарды делали очертания его лица квадратными и более грубыми. Однако тон, с которым он начал разговаривать наоборот был хоть и холодным, но мягким.
«Тон как снег — мягкий и холодный». — подумал Григорий.
Григорий в минуту определил, что никак — ни угрозами и упрашиваниями, ни полицией и штурмом, у него ящик не забрать. Явно сия «асьенда» была лишь перевалочной базой. И когда сюда, после оформления необходимых формальностей заявится полиция, ящика уже не будет. Или похитители попытаются его разобрать. С неизбежными фатальными последствиями для себя.
А поняв это, Григорий повёл себя грубо и нахраписто.
Вдрызг разругавшись с одним из похитителей (а Григорий был уверен, что их много — не только этот бакенбардистый), отвёл душу обругав последними словами всех похитителей и Англию в придачу.
— Скоты неблагодарные! — витийствовал Григорий, — Вам оказали всемерную поддержку знаниями и лекарствами, когда у вас случилась беда. И теперь вы платите нам вот такой монетой?!
Бакенбардистый джентльмен поднял бровь и также тупо, как и прежде, сквозь зубы процедил, что «не понимает, о чём речь».
Кстати сказать, говорил он с Григорием не на английском, а на очень даже чистом французском, что не мешало Григорию быть уверенным, что имеет дело именно с англичанами. Ведь страж таки выдал их с головой, так как заговорил по английски причём чисто, да ещё с оборотами, выдававшими в нём уроженца Лондона.
— Хорошо, сэр! — внезапно изобразив спокойствие (хоть и ранее он и был спокоен, а весь гнев лишь изображал) сказал Григорий. — Если доживёте до вечера, передайте своему шефу, что больше мы с вами не сотрудничаем и вам не помогаем.
Прикоснувшись двумя пальцами к своей шляпе Григорий развернулся на пятках и подхватив Натин направился к фиакру.
Хозяин проводил их удаляющиеся спины надменной улыбкой. Он был уверен в себе и своей безопасности. А зря!
Его не насторожило даже то, что пришелец как-то очень тщательно озирался по сторонам, будто выискивая случайных свидетелей. Которых, кстати, не наблюдалось. Ни в ближнем, ни в дальнем радиусе.
Загрузившись в фиакр, Григорий и Натин спешно двинули подальше от поместья похитителей. Григорий выглянул наружу и оценив скорость с которой удалялись, полез в свой чемодан.
Натин молча наблюдавшая за небольшим представлением до этого, решила таки высказаться.
— А ты уверен, что не удастся прямо сейчас вытащить то, что они украли?
— Без потерь для нас — никак! — высказался Григорий. — и главные потери при всех вариантах штурма — чисто политические и моральные. Что в любом случае неприемлемо. Они нас выставят как грабителей, использовавших вздорный предлог, а сами они останутся «все в белом». Даже если мы успеем натравить на них местную полицию, а сами будем стоять подальше.
Вдали раздался гудок паровоза.
Григорий глянул в другую сторону. Не так далеко, на железной дороге показался поезд, бегущий куда-то на восток. Возможно это был тот самый, где сейчас ехали Василий с Александром.
Остановив фиакр, и выскочив наружу, он дал команду кучеру, держать коней и ничему не удивляться, ничего не пугаться… «Хоть сейчас и будет очень шумно».
Стоявшая рядом Натин, прикинув расстояние до поместья, молча заткнула уши. Она верно догадалась что будет дальше. Благо догадаться было несложно.
В поезде воцарилась небольшая паника. Чуть ли не все пассажиры ломились к окнам, чтобы посмотреть на поднимающийся над предместьем Парижа столб дыма и пыли. То, что поезду никакого серьёзного ущерба не было, сообразили сразу. И благо, что никакая паникующая дура или дурак, не сорвали стоп-кран.
«А эти стоп-краны есть на поезде?» — подумал Василий, ощущая как поезд продолжает двигаться и останавливаться как-то не спешит. Но его размышления прервал Александр. Как ни странно, но страшенный взрыв за окном, знаменующий уничтожение базы похитителей мотодельтаплана, его не так впечатлил, как то, что на него хотят «повесить что-то не его».
Василий откинулся назад и несколько насмешливо посмотрел в глаза Богданову.
— Александр! А вы не подумали над тем, ЗАЧЕМ мы вам хотим «повесить» это открытие? Ведь для того, чтобы его «сделать», вам придётся долго мотаться в Швейцарию…
Выделение тоном последних слов насторожило и заставило задуматься. Но так ни до чего не додумавшись, Александр вопросительно воззрился на Василия.