Григорий поблагодарил за переданное послание, но хищный оскал явно продемонстрировал что имеет он в виду, по поводу того послания. Это ещё больше развеселило принца Ольденбургского.
Под конец он резко переменив тему поинтересовался:
— А у вас, случаем там, на вашей фабрике не готовится ещё каких лекарств?
— Прошу простить, ваше высочество, но лекарствами и вообще химией занимается исключительно мой брат и я не суюсь в его разработки. Но если вы просите — обязательно спрошу и донесу до вашего сведения.
— Это не к спеху! — отмахнулся принц. — Но если что у вас получится — известите. Мне интересно, что вы ещё придумаете эдакого! С вашими антипестом и роганиваром вышло просто замечательно!
— Накануне
Санкт-Петербург в этот день «порадовал» Василия с Александром мелким и противным дождичком. Небо сочилось влагой, которая тонкой водяной пылью медленно оседала на крыши домов, на стены, на тротуары, и на людей, спешащих по своим делам. «Лошадиные яблоки» которые не успели убрать дворники, раскисли на мостовой и смешавшись с лошадиной же мочой да атмосферными осадками, образовали кое-где дурно пахнущие зелёные разливы. И вонь от них медленно но верно забивала все остальные запахи, что обычно витали по широким проспектам города.
Василий пребывал в этот день в очень благодушном и лирическом настроении если предложил Богданову не проехать, как обычно на извозчике, а пройтись до университета. Ему, явно засидевшемуся, очень сильно хотелось просто пройтись. Сам же Александр, уже начинавший привыкать к стремительному и «беготливому» стилю жизни братьев, на это только плечами пожал.
Городовой, стоящий на пересечении улиц, в своём плаще был похож на большую ворону, приземлившуюся на мостовую, нахохлившуюся и задумавшуюся над бренностью бытия. Он даже на проходящих мимо обывателей реагировал как-то очень вяло. Но когда узнал в проходящих мимо «господина Эсторского с доктором Богдановым» резко оживился, с жаром поздоровался, перебросился ничего не значащими фразами, и когда они проследовали дальше, снова нахохлился настраиваясь на продолжение длинного и отвратного, под этим холодным дождичком, дежурства.
Впрочем, это было единственное серьёзное проявление внимания которого эти двое удостоились. Остальные обыватели, предпочитали не особо замечать, кто там шатается под дождём, да ещё и прогулочным шагом. Им хватало своих забот. А холодный дождичек только прибавлял им скорости и суетливости в передвижении по улицам. Правда, даже этот мерзкий дождь не помешал некоторым таки узнать «знаменитых» и выказать хоть и в приветствиях своё почтение.
Василий заметил, что для Александра такое узнавание не просто внове, но и изрядно неприятно.
— Привыкай! — бросил он Богданову. — То ли ещё будет.
— Но как же я буду… — с некоторой натугой начал Александр, но был прерван Василием.
— … Будешь приближать светлое будущее контактируя с такими товарищами как Володя Ульянов и прочие?
Было видно, что Боданов слегка испугался. Он заозирался, но не найдя в ближайшем радиусе никого вынужден был согласиться.
— Ты знаешь, как само надёжно спрятать какую-нибудь вещь? — неожиданно спросил Василий.
— Просветите! — тут же заинтересовался Богданов.
— Нужно её спрятать на самом видном месте! — ответил Василий и лукаво посмотрел на собеседника. Тот ответил взглядом полным недоверия.
— Я не шучу. — пояснил Василий. — Ведь прежде всего ищут сокрытое далеко. По разным тайникам. И в первую очередь обращают внимание на деятельность, которую люди стараются сокрыть. А ты у нас будешь в наглую заниматься своим делом совершенно открыто. И даже то, что мы недавно сделали в Швейцарии — лишь малая часть.
— А что-то ещё будет?
— Естественно! Есть ещё одно дельце, которое не терпит отлагательства. И связано оно с выстраиванием корпорации. Мы хотим сделать самодостаточную структуру, внутри Российской экономики. Которая сама себя обеспечивает. Всем. А для этого нужны специалисты-управленцы. И готовить… по нашим методикам, естественно… будешь ты и те, кого ты наберёшь.
— Не совсем понимаю, что в этом особо революционного есть. — признался Александр.
— А революционного поначалу там почти ничего и не будет. Почему я и говорю работаем на виду у всех. Но вот когда произойдёт… то, что мы хотим… Ты понял… Вот тогда и понадобятся тысячи управленцев. Грамотных и толковых, чтобы вытурить старых бюрократов-взяточников и поставить своих, которые будут заниматься делом, а не его саботажем.
Богданов скептически пожал плечами.
Заметив это Василий заявил ехидно:
— Ага! Многие думают, что ЭТО произойдёт «не при жизни нашего поколения». И поэтому стоит настраиваться на длительную и кропотливую… Но госпожа история имеет очень ехидный нрав. По моим прикидкам, у нас на всё про всё остаётся от пяти до пятнадцати лет. А дальше — время полетит вскачь!
— Вашими бы устами! — скептически заявил Богданов, но было видно, что такое заявление его воодушевило.
— Поэтому, по своим пошарься и посмотри кто бы мог пойти на обучение именно управленцами. Ясно дело они должны иметь не четыре класса образования. А как минимум реальное училище… Впрочем, если особо талантливый кто есть — давай и его. Есть люди среди недавно набранных учителей, что и таких поднимут.
Богданов на пару минут задумался.
— У меня пока разве что с десяток людей будет, кто бы подошёл… — осторожно заявил он.
— А этого и достаточно, чтобы начать!
Александр изумлённо покосился на своего шефа, но тот поспешил пояснить.
— Первые десять нужны прямо сейчас. Дальше эти десять выучат ещё по пять человек каждый. И далее, и далее, и далее. И будет у нас «управленческая революция».
— У вас там… Так же? Так же управляют, как и вы будете нас обучать? — что-то сообразив и загоревшись спросил Александр.
— Не совсем. — разочаровал его Василий. Но тут же сказал такое, что намного перекрыло самые смелые ожидания собеседника.
— У нас многое переложено на сети вычислительных машин и автоматизированные системы управления предприятиями. У нас машины даже зарплаты всем считают. Не только грузопотоки и прочие необходимые работы. Но до этого уровня нам здесь нужно подниматься ещё очень долго.
— А сколько?
— Лет тридцать. Ты увидишь… Собственно сам социализм, это система, где, как ты правильно полагаешь, исключена возможность паразитирования одних на других. А для этого как раз и служат те самые системы управления экономикой. Если всё рассчитывается машиной до полной оптимизации, то и что-то украсть становится слишком проблематичным. Легче просто заработать честным трудом.
— Интересная идея! — ещё больше загорелся Богданов. Впрочем, учитывая то, чем он прославился «в той жизни», это было ожидаемо. Как-никак, но будущий создатель такой науки как «тектология» должен был влёт понять о чём ведёт речь Василий. И он не подвёл.
— Кстати! — вспомнив встрепенулся Василий. — Там твои группу «на вояж» уже подобрали?
— Подбирают. — Тут же посмурнел Богданов.
— И на какой стадии подбор? Ведь Румата ждать не будет. Вас он рассчитывает готовить особо.
— Ну… определились командиры отделений. И набираются в них люди. С трудом. Вы выдвинули очень жёсткие требования.
— Но у товарищей там хоть понимание того, что мы делаем, есть?
— Не у всех… — ещё больше помрачнел Александр. — Но большинство понимает ценность для наших целей наличия боевой подготовки у товарищей и, что ещё более важно, наличие реального боевого опыта. Ваш брат был очень убедителен, когда рассказал чему будет учить, для чего нужно и что будет в итоге.
Дела в Питере продвигались очень успешно. Да так, что Василий начал потихонечку понимать, что его задумка с подготовкой управленцев несколько запоздала. Уже сейчас не хватало кадров, чтобы заткнуть некоторые направления. И приходилось их тащить самостоятельно. Корпорация, выстраиваемая братьями, расползалась вширь. Пока он не дошёл до такого уровня, когда понадобилось бы задачи оптимизации производства решать на компе. Но и человека, который бы владел самыми элементарными навыками решения задач линейного программирования симплекс-методом — уже не хватало. Богданов уже был загружен своей задачей, а группу, что он обещал набрать — ещё надо собрать. В будущем. Ближайшем желательно…
Одним из таких бурно развивающихся производств была «Автомобильная фабрика Брезе». Уже с того, что они на фабрике начали собирать можно было и смеяться и печалиться.
Ясно дело, что делалось сие средство передвижения, прежде всего для очень богатых. А раз так, то и дизайн предполагался с финтифлюшками, позолоченными барельефами и фигурками, да ещё и мягкими сафьяновыми креслами внутри. С пепельницами и мини-баром для пассажира.
С внутренним убранством разобрались как-то очень быстро. Благо был опыт по каретам. Но всё остальное!
Василий, когда увидел сие произведение «сумрачного гения» чуть в открытую не схватился за голову. К его рекомендациям самодеятельные энтузиасты-конструктора завода подошли даже слишком творчески.
Двигатель — ревел. Особенно с плохим глушителем. Дверцы автомобиля — закрывались с адским грохотом, а сигнал, похоже, мог сдуть с копыт ближайшую лошадь… но народ с этого натурально тащился.
В рёве двигателя и «клаксона» они слышали мощь. Мощь намного превосходящую десяток лошадей. А в грохоте металла, когда машина влетала в неровности дороги — «железную поступь прогресса». Когда же на эти недостатки было указано, механики их устраняли с такой неохотой, что очень сильно смахивала на откровенный саботаж.
Тем не менее, эти «детские болезни» преодолевались. И всё явственнее через дизайн кузова, через конструкцию двигателя, проступали черты будущего.
По-прежнему стоимость автомобиля была высока. Даже несмотря на то, что ввели элементы конвейерной сборки и жёсткую стандартизацию по деталям, чтобы исключить как класс грубую ручную подгонку деталей друг к другу. Тонкая подгонка не исключалась, но снижение стоимости уже на таких нововведениях чувствовалось существенно. Можно было попытаться конкурировать на Европейском рынке.