Михаилом возникло гневное лицо шамана в огне погребального костра.
– Нет. Выроем могилу и похороним по-нашему. Я её обмою и одену. Могилу вырою сам. А ты с этим, с Дубиной, приготовь всё к выезду. Я не могу оставаться здесь.
– Будем искать Кулила?
– Пока нет.
«Уходить отсюда надо немедленно, – подумал Лев. – Зэки не только у нас наследили. Их должна разыскивать опергруппа».
До утра они собирались: укладывали имущество, зарыли в яму половину съестных припасов на случай своего возвращения, сняли и уложили на нарты ярангу.
Не было дерева сделать гроб. Михаил тщательно вымыл шкуры и настелил их в могилу. Ранним утром Лизу опустили в яму. Михаил уложил вокруг неё душистые травы, которые Лиза собирала летом, укрыл сверху мягким лисьим одеялом. Позвал:
– Лев, иди, проводим наш дивный цветок.
Вдвоём они молча постояли над могилой. Михаил бросил несколько горстей земли. Лев последовал его примеру. Потом они закопали могилу, сложили из камней памятник – пирамиду. Около него положили оленьи рога и чайник, отдав дань обычаям чукчей.
Погода портилась. Падал снег, мела позёмка. На востоке чахоточной синевой светлела полоска полярного рассвета. Если задует пурга, никуда двигаться нельзя. Они торопились. Лев и Дубина запрягли оленей в нарты с кладью. Михаил сел верхом на своего оленя.
– Куда пойдём? Какое направление будем держать? – спросил Лев.
– Я думаю надо идти к водопаду, а потом вдоль Амгуэмы к океану. Так, по крайней мере, не будем кружить по тундре.
Они двинулись навстречу ветру, пока не остановились олени. Пурга усиливалась. Из-за снега ничего не было видно.
Внезапно перед ними возник тёмный силуэт. Когда он подошёл совсем близко, Лев узнал Вэкэта.
– Здорово, Вэкэт. Как ты здесь?
Они обнялись.
– Такая погода сидеть надо яранга. Пурга идёт, нельзя места кидать. Быстро назад иди. Помогай мне.
Вэкэт уже разворачивал оленей назад. Взял переднего под уздцы и повёл, потянул за собой. Все последовали его примеру. Часа через два они были у Горячих ключей. Вновь поставили на место оленей и восстановили ярангу. Вэкэт недоумевал.
– Где Лиза, Михаил?
– Лиза? – переспросил глухим голосом Михаил. – Здесь Лиза. Рядом.
– А это кто?
Вэкэт указал подбородком на зэка.
– Это зэк, – ответил Лёва. – Сядь, Вэкэт, я всё тебе расскажу.
Вэкэт в недоумении уставился взглядом на Лёву, потом перевёл свой пристальный взгляд на Михаила. Ему стало жутко. Случилось страшное. Это он прочитал на их лицах.
– Лиза умерла? – спросил он шёпотом.
– Да, Вэкэт. Сегодня утром мы её похоронили. Как всё произошло, пусть расскажет этот зэк. – Михаил повернулся к Дубине. – Ну! Рассказывай всё.
Три пары глаз требовательно смотрели.
– Моя фамилия Дубинин. Дубинин Василий, – сказал он помедлив. – Я политический заключённый. Наш лагерь требовал отправки на фронт. Я тоже хотел. Но эти уголовники сказали, что прирежут меня, если я не пойду вместе с ними. Я случайно оказался свидетелем их побега. Они не хотели идти на фронт вместе со всеми.
– На какой фронт? – спросили враз Михаил и Лев.
– Вы ничего не знаете? – удивлённо спросил Дубинин. – Так ведь война идёт, война с Германией, с фашистами. С июня месяца. А вы ничего не знаете.
– Вэкэт, а ты знаешь?
– Да, знаю. Чукча армию не брать. Сталина сказал. Лагеря сами хотят.
– Да, лагеря сами просятся на фронт. Создаются штрафные батальоны, – пояснил Дубинин, – судимость снимается.
– Об этом поговорим потом. А сейчас Василий Дубинин расскажи, как погибла Лиза, – сурово сказал Михаил.
– Да. И начни с момента вашего появления здесь, на нашей стоянке, – подтвердил Лев.
– Ярангу мы увидели издали. Решили схорониться в тех дальних кустах, где Лев меня взял. Надо было понаблюдать и выяснить, кто здесь есть. Была одна женщина. Мы видели, она готовила еду. Очень хотелось горячей пищи. Мы костры не зажигали, пищу на огне не готовили. Дым далеко видно. Первым вышел Кишкин. Ну а мы за ним. Кишкин ненавидел чукчей. Не знаю почему. Он сначала улыбался. Но когда хозяйка не захотела кормить нас в яранге, потому что мы грязные и вонючие, и попросила умыться в ручье, он взбесился. Если бы старшой Никола его не остановил, он бы сразу избил Лизу. Никола и заставил всех умыться, ели мы на уличном столе. А потом они всё-таки пошли в ярангу спать. Меня оставили на входе следить, чтобы я подал сигнал, если увижу кого, и чтобы Лизе не позволил предупредить мужика. Так они называли мужа. Они не думали, что вас двое и вы русские. Они там что-то шушукались, а потом позвали Лизу, мол, поговорить надо. Сказали ей, что позабавляться хотят. Они жребий кидали, кто первый. Она сказала, что с ней так нельзя, она беременна. Кишкин ответил, что так даже интересней. Они вдвоём её повалили. Она сопротивлялась, кусалась, брыкалась, пиналась. Тогда Никола стал держать её ноги, а Кишкин на неё повалился со всего маху, да ещё всем телом ударил. Тут она закричала диким голосом. А Кишкин скатился с неё. Они стали с Николой ругаться. В этот момент вы и подоспели, порешили их. Я испугался и убежал. Вот всё.
Наступила тягостная тишина.
– Боже мой, как я объясню Кулилу, что не уберёг Лизу. А Пыткыванна этого не переживёт.
Михаил винил себя в случившемся.
– Кулил боялся. Меня послал вас искать. Он знал, зэки сбежали, уголовника злая. Опергруппа начальника его сказал, зэк бежал, лагерь кинул, уголовника злая, вооружён, убить может.
Бухта Провидения
Михаил и Лев стояли на сопке около старого огромного деревянного креста. Сюда, в бухту Провидения, привёл их Вэкэт. Неведомо кем и в честь чего или кого был когда-то сделан этот большой крест. Путешественники, побывавшие здесь ранее, оставили на нём свои следы. Крест был пробит пулями, изрезан ножиками. Отсюда был виден узкий и длинный залив, стиснутый склонами сопок, нависающих над водой. Колдун-гора, окутанная снежной позёмкой, высилась в стороне. Она казалась мрачным жилищем грозного великана и выступала адовым переплетением скалистых выступов, мрачных башен, торчащих в небо чёрных каменных пальцев.
– Куда же мы направим свои стопы? – спросил Лев.
– Я думаю, для начала надо посетить кучку яранг, что прилепилась к склону вон той сопочки, – ответил Михаил.
– Там не только яранги, два дома видно.
– Если есть дома, значит, есть русское начальство. Я думаю, нам надо поговорить с ними. Предъявим свои документы. Скажем, что хотим на фронт.
Они внимательно осматривали окрестности.
– Гляди, там за озером ещё видно посёлок. Видишь, влево, речка, потом озеро, а дальше маленький посёлок. Наверное, о нём говорил Вэкэт. Пловер, кажется, так он называл.
Лёва с интересом осматривал окрестности.
– Так куда же пойдём? Лев, давай сначала определимся с нашими целями и желаниями.
– Хорошо. Но я бы хотел прежде выслушать тебя. А потом возразить или согласиться.
– Я хочу в конце концов распрощаться с этим никчёмным существованием. Страна ведёт войну. Я не хочу быть паразитом, дезертиром. Неважно, как я попаду на фронт. Пусть это будет через лагерь, но я военнообязанный, я здоров, я должен защищать Родину, жену и детей. Мне всё равно, в какой посёлок сейчас отправиться.
– Спорить против этого трудно. Я, пожалуй, соглашусь. Но имей в виду, я иду за тобой. У нас было множество возможностей, мы могли сделать другой выбор: остаться на Чукотке и переждать войну, скрыться так, что нас ни один оперотряд не разыщет. Мы могли уйти к чукчам и жить их жизнью. Учитывая, что шаман оставил тебя на своём месте, обеспечил твою жизнь имуществом и ярангой, ты имел бы достаточную власть в этом краю. Но ты выбрал, что хотел. Не передумаешь? Мы стоим на распутье. Ещё не поздно изменить свою судьбу.
– Я не могу больше жить с этим грязным пятном. Я не «враг народа». Лев, ты можешь остаться здесь. Я тебя не выдам. Гибель Лизы всё определила. Я должен вернуться к семье. Мне не надо никакой другой роли, никакой шаманской власти.
– Я иду с тобой, – просто ответил друг.
– Лев, всё другое – не моё.
– Пошли в этот чукотский аул.
Этот шаг определил их путь. Они так и не показали свои документы. Их нечаянный спутник Дубинин уже был допрошен и ожидал своей участи. Когда они подошли к одному из домов, дверь сама открылась навстречу, и высокий человек с большой бородой приветливо сказал:
– Я уже давно вас жду.
Начался новый этап жизни. Они не так быстро, как ожидали, но успели соединиться с лагерем, изъявившим желание уйти на фронт.
Примечания
1
НКВД – Наркомат внутренних дел.
2
Твиндек – трюм, оборудованный нарами для пассажиров.
3
Чавчу – настоящие люди, так называли себя оленные чукчи.
4
Анюйские ярмарки устраивались в конце зимы. На берегу реки Большой Анюй с 1770 года была заведена постоянная торговля с чукчами. Чукчи разгромили посланные для их покорения отряды русских казаков и не были покорены. Русские за ясаком в их стойбища не ходили. Они числились подданными Русского государства лишь номинально. Связи с чукчами были торговыми. Купцы на промтовары выменивали пушнину, меховую одежду, моржовые клыки и ремни. Русские товары у чукчей пользовались большим спросом (котлы, железные изделия, табак, мука, бисер).
5
Анкалын – приморский житель.
6
Луоравэтльан – настоящий человек, настоящий мужчина.
7
Хаджи Мамсуров – Герой Испании, знаменитый майор Ксанти, в 1938 году был полковником и начальником отделения Разведупра.
8
Рилькиэль – похлёбка из содержимого желудка оленя с добавлением оленьих кишок.
9
Чоттагин – общая, часто холодная, часть яранги.
10
Кэркэр – меховая одежда женщин в яранге, обычно комбинезон.
11
Етти – приветствие.
12
Ии – ответное приветствие.