А. Перечислите десять личных характеристик, которые существенно влияют на вашу самооценку, — обстоятельств, внушающих вам удовлетворенность или недовольство собой (профессиональные показатели, успешность исполнения родительской роли, ваш вес и т. д.).
Б. По каждому из этих пунктов задайте себе следующие вопросы и посмотрите, повлияют ли ответы на ваше отношение к себе. Нет ли здесь подвохов: не вводит ли вас в заблуждение стремление к высокой самооценке?
1. Стремлюсь ли я чувствовать, что я лучше других, или ощущать свою взаимосвязь с ними?
2. Я уважаю себя потому, что я особенный, или потому, что я человек?
3. Я хочу быть безупречным или здоровым?
Можно утверждать, что при самосострадании эго, конечно, не пропадает полностью, но уходит на задний план. Мы перестаем воспринимать себя как человека, отделенного от других четко обозначенными границами, основанными на противопоставлении, — мы видим себя частью большого взаимосвязанного целого. Представление о том, что есть некое «отдельное “я”», которое можно оценивать в отрыве от многочисленных взаимодействующих друг с другом обстоятельств, формирующих это «я», — это иллюзия. Самооценка вступает в действие лишь тогда, когда мы даем заманить себя в ловушку — начинаем верить, что мы «отдельные существа». Конечно же, нам хочется испытывать тот род счастья, который проистекает из удовлетворенности собой; мы все этого хотим. К тому же счастье — наше неотъемлемое право. Однако счастье — настоящее, продолжительное счастье — можно ощущать в полной мере, только когда ты вовлечен в поток жизни — связан со всем вокруг, а не отделен.
Когда мы процеживаем чуть ли не все, что с нами происходит, через фильтр своего эго, постоянно пытаясь повысить самооценку и удержать ее на высоте, мы лишаем себя того, в чем больше всего нуждаемся. Принятия себя такими, какие мы есть, понимания, что мы неотъемлемая часть чего-то куда большего, чем наше крохотное «я». Неограниченного. Неизмеримого. Свободного.
Глава восьмая. Мотивация и личностный рост
Любопытный парадокс: только принимая себя таким, какой я есть, я могу меняться.
Сидят два разбойника в салуне, и один другому говорит:
— Не видал ли ты давеча Малыша Билли?
— А как же. Я с ним тут на днях завтракал.
— Да ну?
— Ага. Еду я на лошади в город, въезжаю на мост — и тут Билли, нацелил на меня ружье. «Слезай с лошади», — говорит. Что поделаешь? У него ружье, я и слезаю. Билли показывает на кучу лошадиного дерьма: «Видишь это дерьмо? Ешь дерьмо». Что поделаешь? У него ружье. Я ем дерьмо. Тут Билли начинает хохотать, да так, что роняет ружье. Я его хватаю. «Эй, Билли, — говорю. — Теперь ружье у меня. Видишь это дерьмо? Ешь дерьмо». Что поделаешь? У меня ружье. Он ест дерьмо. Вот я и говорю: мы тут с ним на днях завтракали вместе.
Этот анекдот (надо признать, немного неуместный) иллюстрирует широко распространенное мнение, что нужно приставить к голове человека ружье, чтобы заставить его сделать что-то неприглядное, особенно если этот человек — мы сами.
Главный довод, который люди приводят против того, чтобы больше себе сострадать, — они боятся облениться и начать себе потакать. «Пожалеешь розгу — испортишь ребенка», — гласит пословица, намекая на то, что только суровое наказание может отучить от праздности. В наши дни телесные наказания уже не так распространены в семьях и школах, но мы до сих пор вовсю используем этот метод по отношению к себе, веря, что самобичевание (пусть и умственное) и полезно, и эффективно. Это все тот же старый подход кнута и пряника, где кнут — это самоосуждение, а пряник — положительная самооценка. Если ты делаешь то, что тебе полагается, вопреки своему нежеланию, то, скорее всего, избежишь ударов самокритики и будешь больше собой доволен.
Моя студентка Холли попалась на эту удочку. Она была убеждена, что не должна давать себе спуску — только так она сможет стать такой, какой хочет. Холли, выросшая в консервативной техасской семье с невероятно высокими запросами, считала, что ей недостаточно просто окончить колледж — она должна получить степень магистра делового администрирования. Ее родители не продвинулись дальше средней школы и все надежды возлагали на дочь. Это огромное давление она дополняла беспрестанной самокритикой. Получив на экзамене оценку ниже ожидаемой, она набрасывалась на себя с резкими упреками: «Ты такая тупая, ты никудышная. Ты ни за что не попадешь в магистратуру, если будешь все запарывать» — и так далее. Роль пряника, болтающегося перед носом в качестве награды за тяжелейший труд, в ее случае исполняла гордость. Холли хотела, чтобы ею гордились родители, и хотела гордиться собой. Она верила, что сумеет достичь своих целей, только если будет подстегивать себя безжалостной самокритикой.
Такой ход мыслей — чрезвычайно распространенное явление, но соответствует ли он действительности?
Прежде всего посмотрим, в какое душевное состояние вводит человека самокритика. В какое настроение вы приходите от слов «Ты ленивый, ты ни на что не годишься, я тебя ненавижу»? Вы чувствуете прилив сил, воодушевление, вы готовы покорять мир? «Ну-ка, сделай их, парень»?
Еще легче будет разобраться в этом, если мы припомним, каким образом мотивируем других людей, например детей. Допустим, ваша десятилетняя дочь пришла домой, получив двойку на экзамене. Как лучше всего поспособствовать тому, чтобы она изменила к лучшему свои учебные привычки и в следующий раз показала более достойный результат? Нужно ли вам ее раскритиковать? Сказать, что она ни на что не годится, и отправить спать без ужина? Конечно нет. Резкая критика раздавила бы ее эмоционально, и у нее осталось бы мало сил на дальнейшую учебу. Некоторые родители, к сожалению, придерживаются именно такого подхода, но он далек от идеала. Гораздо лучше будет сказать дочке, что такое время от времени случается, что ее все равно любят, и твердо, но сочувственно предложить ей другой подход к занятиям, при этом убеждая ее, что она способная и у нее все получится.
Мы все знаем, что позитивные слова поддержки создают настроение, способствующее упорному труду и максимальному раскрытию потенциала. Чтобы выдать все, на что ты способен, нужно быть спокойным и уверенно себя чувствовать. Вот почему, пытаясь мотивировать любимых людей, мы обычно готовы в лепешку расшибиться, чтобы они поняли: мы в них верим, мы всегда с ними, любим их, и они могут неизменно рассчитывать на нашу поддержку. Но по какой-то непонятной причине по отношению к себе мы применяем ровно противоположный подход.
Ученые, занимающиеся исследованием мотивации, раз за разом заключают, что уверенность в себе имеет решающее значение для достижения поставленных задач. Десятки исследований подтвердили, что вера в свои способности — которую психолог-исследователь Альберт Бандура называет верой в «самоэффективность» — напрямую связана со способностью осуществлять мечты[129].
Например, проводили такой эксперимент: исследователи в течение одного спортивного сезона наблюдали за двумя сотнями школьников, занимающихся спортивной борьбой[130]. Обнаружилось, что независимо от прежних показателей на соревнованиях школьники, тверже уверенные в своей самоэффективности, выигрывали больше схваток, чем сомневавшиеся в себе. Это становилось особенно очевидно в крайне напряженных ситуациях — когда была ничья и давали дополнительное время. В этом случае побеждает тот борец, который первым заработает очки. Это очень трудно, потому что оба спортсмена уже выдохлись и, как указывает ничья, по силе и квалификации они примерно равны. Решающую роль играет вера спортсмена в то, что он способен победить.
Поскольку самокритика, как правило, подрывает веру в самоэффективность, она может плохо сказываться на способности человека максимально проявлять себя. Постоянно себя принижая, мы в итоге утрачиваем веру в себя, а значит, и способность показать наилучшие результаты. Кроме того, самокритике часто сопутствует депрессия, а депрессивное мировосприятие не очень-то способствует активности и боевому настрою.
Разумеется, самокритика не может не быть в известной мере эффективным средством мотивации, иначе ею не пользовались бы так часто. Но если она и работает, то лишь по одной причине, и причина эта — страх. Нам очень неприятно в случае неудачи выслушивать свои суровые упреки, и нас мотивирует желание избежать самоосуждения. Мы словно сами кладем голову на плаху и угрожаем себе худшей расправой, понимая, что ужас перед жестокой самокритикой удержит нас от удовлетворенности.
Этот подход до известного предела работает, но у него есть серьезные недостатки. Одна из главных проблем, связанных со страхом как средством мотивации, — в том, что тревога сама по себе может подрывать результативность. Страх перед публичными выступлениями, страх перед тестами, писательский кризис, боязнь сцены — любая разновидность страха перед осуждением может серьезно подрывать силы. Беспокойство отвлекает от текущей задачи, снижает способность к концентрации и не дает человеку показать все, на что он способен.
Самокритика не только порождает беспокойство — иногда она заставляет нас прибегать к психологическим уловкам, которые нужны нам для того, чтобы не обвинять себя в случае неудачи; но в итоге неудача становится более вероятной. Когда человек начинает сам себе мешать, причем так, чтобы потом, когда все провалится, иметь убедительное оправдание, это называется «самопрепятствованием». Одна из распространенных форм самопрепятствования — человек просто не старается как следует. Если, собираясь поучаствовать в районном теннисном матче, я не начинаю тренироваться заблаговременно, то смогу объяснить свой проигрыш тем, что я недостаточно подготовился, а не тем, что я неважный теннисист. Другая распространенная стратегия — прокрастинация. Если я не выполню служебное задание, которым начал заниматься только в последнюю минуту, то смогу связать свою неудачу с нехваткой времени, а не с собственной некомпетентностью.