Мы не должны всегда полагаться на партнера в деле создания у нас хорошего представления о себе, потому что, по правде говоря, хорошее представление о себе должно исходить от нас самих. Конечно, то, что тебя любят и принимают, здорово помогает, но все теплые слова легко списать на то, что партнер «просто хочет быть добрым». Да, мой партнер меня любит, говорите вы себе, но он не видит настоящей (или настоящего) меня. Он же не слышит мыслей, которые вертятся у меня в голове, а они бывают очень даже гадкими и мелочными. Если бы он разглядел мою настоящую сущность, его мнение резко изменилось бы.
У меня была коллега, назовем ее Дианой, которая очень страдала от такой модели мышления. Ее бойфренд Эрик — они жили вместе — был о ней высокого мнения, его любовь и поддержка во многом помогала Диане. Но Диана считала, что Эрик так хорошо о ней думает, потому что не знает ее по-настоящему. Она постоянно грызла и критиковала себя и была уверена, что, как только она покажет Эрику «свою истинную сущность», он тоже ее осудит. А той «истинной сущностью», которую Диана в себе терпеть не могла, была ее склонность все контролировать — она просто была не в состоянии ослабить вожжи.
Диана обожала Эрика и в его присутствии старалась казаться максимально расслабленной: она не хотела, чтобы бойфренд догадался, что она на самом деле «въедливый тиран». Эрик имел легкий и спокойный характер, этим он и нравился Диане — помимо всего прочего, конечно. Ирония же состояла в том, что расслабленность Эрика постоянно подталкивала Диану к тому, чтобы нажать на все контрольные кнопки. Он все время забывал какие-то мелочи, о которых она его просила: купить молока по дороге домой, опускать туалетное сиденье, подстричь лужайку, пока она не превратилась в непроходимые джунгли. Эрик был рассеянным мечтателем, и это доводило ее до безумия.
Они прожили вместе два года, а потом стали ссориться все чаще и чаще. Если раньше забывчивость Эрика просто раздражала Диану, то теперь она злилась на него всерьез. Она начала называть его безответственным, ленивым, незрелым. И если бы Эрик не любил ее так сильно, он, возможно, давно бы уже сбежал от этой постоянной пилежки. Но он любил Диану и хотел понять, что происходит.
Они долго об этом говорили и наконец поняли, что стремление Дианы все контролировать — результат ее страхов. В шестнадцать лет Диана получила водительские права и вскоре после этого повезла друзей на пляж. Она не вписалась в поворот, машина трижды перевернулась, один из лучших друзей Дианы чуть не погиб. Она до такой степени испугалась, что с тех пор всегда и в любых обстоятельствах должна была лично убедиться в том, что ничего плохого не случится. Пытаясь контролировать все в своей жизни, Диана чувствовала себя защищенной, как если бы могла противостоять непредсказуемости бытия. И вместо того, чтобы с состраданием отнестись к этой своей слабости, она критиковала либо себя за то, что она такая упертая, либо Эрика — за то, что он такой беспечный, либо и себя, и Эрика разом.
Когда Эрик понял, в чем причина такого поведения Дианы, он смог помочь ей результативнее справляться со своими эмоциями. Эрик увлекался буддизмом и восточными традициями, знал, в чем ценность самосострадания, и понимал, что Диана больше всего нуждается именно в этом. Теперь, когда он видел, что Диана расстроена или сердится, даже когда она набрасывалась на него с критикой, он напоминал ей о чувстве, которое лежит в основе ее реакций: «Ты расстроена, потому что боишься утратить контроль? Давай ты посочувствуешь себе минуту-другую, а уже потом мы поговорим о том, что случилось».
Поначалу все это казалось Диане странным, но потом она начала практиковать самосострадание все чаще и чаще и, когда сердилась, вспоминала, что ей нужно быть добрее к себе и относиться к себе с пониманием. Как только у нее возникало желание снова взять в свои руки контроль над ситуацией, она успокаивала себя словами: «Я знаю, что тебе этого хочется, потому что ты испугалась, когда твой лучший друг чуть не умер. Понятно, эта ситуация возрождает твои страхи. Все из-за того, что сейчас тебе трудно». Как только она меняла отношение к себе, она обнаруживала, что волнение стихает, и становилась более доверчивой и расслабленной.
Через несколько месяцев такой практики Диана стала ссориться с Эриком гораздо реже. Она наконец-то позволила себе осознать, что Эрик любит ее настоящую и что она достойна его любви. Эрик, со своей стороны, стал немного более ответственным — он не хотел причинять Диане лишнюю боль. И хотя им предстоит еще много работать над собой, их отношения стали намного лучше. Они даже начали подумывать, а не пожениться ли им (конечно же, приготовления к свадьбе лучше доверить Диане).
Подумайте о ваших нынешних или недавних романтических взаимоотношениях. Давление каких эмоций вы ощущаете сильнее всего? Вы легко обижаетесь и мгновенно делаете вывод, что партнер о вас не заботится? Вы боитесь, что партнер вас бросит? Практически у всех имеются болевые точки, из-за которых человек может слишком бурно отреагировать. Партнер что-то сказал или сделал, это становится довеском к тому, что у вас и так имеется, и пошло-поехало! Наши паттерны поведения — это шрамы былого, отголоски прежних неудачных взаимоотношений. И хотя внимательный, любящий партнер может помочь залечить былые раны, на самом деле источник излечения находится в нас самих.
Когда в следующий раз что-то в вас забурлит, постарайтесь ясно представить себе, что на самом деле происходит. Вместо того чтобы обвинять в своих чувствах партнера, попытайтесь определить, до какой степени старый паттерн вторгается в ваши ощущения, и проявите к себе сострадание. Если вы обиделись, постарайтесь осознать это чувство и примите как данность: вы отреагировали слишком остро. Сфокусируйтесь на том, чтобы успокоить, усмирить себя, проявив к себе доброту и признав, что у всех людей есть те или иные эмоциональные раны. (На этот случай под рукой всегда имеется самосострадательная мантра.)
Вместо того чтобы полагаться исключительно на партнера в надежде, что он даст вам именно ту эмоциональную поддержку, в которой вы нуждаетесь, сначала постарайтесь оказать ее себе самостоятельно. Определите, чего вы жаждете (одобрения, заботы и так далее), и посмотрите, может ли самосострадание дать вам все это. Это снимет с партнера тяжкую обязанность читать ваши мысли и реагировать в точности так, как вам бы хотелось. Научившись разбираться со своими паттернами с помощью самосострадания, со временем вы увидите, что они уже не так крепко вас держат. Когда на раны обращают должное внимание и лечат их, они заживают.
Психолог Джон Готтман[181] — один из ведущих мировых исследователей романтических отношений. Он утверждает, что на основании наблюдений за тем, как пары ссорятся, может с точностью до 91% предсказать, расстанутся они или нет[182]. Дело не в том, что пара ссорится (покажите мне пару, которая никогда не ссорится!), а в том, как она ссорится. Существуют четыре основные проблемы поведения во время конфликтов, которые обычно указывают на то, что отношения обречены. Готтман называет их «четырьмя всадниками Апокалипсиса». Это — по мере возрастания значимости — критика, презрение, защитная реакция и возведение стены. Если человек во время ссоры набрасывается на партнера с яростной критикой, выказывает отвращение или презрение (закатывает глаза, отпускает саркастические реплики и т. п.), прибегает к чрезмерной самозащите и обвиняет во всех проблемах партнера, окружает себя глухой стеной (игнорирует партнера и перестает с ним общаться), то прогноз весьма неутешительный. К счастью, Готтман также указывает факторы, которые предрекают счастливые, стабильные взаимоотношения. Если пара во время конфликта демонстрирует позитивную реакцию — добрый взгляд, извинение, смех, легкий жест, демонстрирующий любовь, — у таких отношений долгое будущее[183].
Самосострадание, возникающее во время конфликта, возбуждает скорее позитивные, чем деструктивные чувства. Если нас что-то расстраивает в отношениях, самосострадание позволяет успокоиться и смягчить интенсивность негативных чувств, а это означает, что мы можем лучше управлять пресловутыми четырьмя всадниками. Ощущая эмоциональную безопасность, необходимую для того, чтобы осознавать свою роль в диспуте, мы уже не так яростно критикуем, не демонстрируем презрение и не защищаем собственное эго. Самосострадание также добавляет нам спокойной уверенности, столь необходимой при разговорах на трудные темы, и у нас нет нужды прятаться за толстую оборонительную стену. Самосострадание смягчает сердца, и нам легче вспомнить о теплом чувстве, которое связывает нас с партнером, и даже во время конфликта выражать позитивные эмоции. А поскольку самосострадание позволяет относиться к собственному «я» с меньшей серьезностью, то порой мы можем найти что-то смешное и в своих чрезмерных реакциях.
Помню, как однажды во время ссоры с Рупертом я с сарказмом произнесла «Только не надо мне лапшу на уши вешать!» точно тем же тоном, как и моя мать, когда сердилась. Мы посмотрели друг на друга и расхохотались, без слов признав, что оба скатились к старым дурным привычкам. Стоит ли говорить, что после этого разрешить конфликт было намного проще.
Есть и еще один момент, когда самосострадание помогает. Часто ссоры между партнерами происходят из-за того, что каждый хочет, чтобы его точка зрения не просто восторжествовала, а была одобрена партнером. Когда во время ссоры я говорю что-то о наших взаимоотношениях, а Руперт не признает мои чувства и просто высказывает свое мнение, мне кажется, что он меня не слышит. Предположим, я расстроилась из-за того, что Руперт три уик-энда подряд отправлялся на верховые прогулки с друзьями (он обожает лошадей), а я просила его в следующий уик-энд отказаться от поездки, потому что хотела побыть с ним. И вместо того, чтобы признать, что я расстроена, он принялся объяснять мне, как он видит ситуацию: «Но ты же знаешь, как я люблю ездить верхом! Прояви великодушие, долго ли еще простоит такая хорошая погода!» Поскольку я посчитала, что Руперт не принял мои чувства всерьез, я слегка завелась и сказала: «Слушай! Я имею полное право чувствовать себя именно так, как я себя чувствую!» А могла бы, например, выразиться еще сильнее: «Но мы больше не проводим время вместе, как семья!» (Хотя на самом деле месяц назад мы на неделю ездили в отпуск.) Что, в свою очередь, заставило бы его также поднять планку: «Вечно ты преувеличиваешь! И никогда не думаешь о том, чего хочется мне!» Сам злобно-обвинительный тон наших голосов вряд ли бы поспособствовал тому, чтобы мы легко и быстро достигли взаимопонимания.