классическая страна, и солдаты в ней убивают себя не чаще, чем остальная масса населения. По числу
самоубийств за нею следом идут Саксония, Пруссия, Франция; в них армия не особенно сильно страдает от
самоубийств; коэффициент увеличения колеблется между 1,25 и 1,77. Напротив, этот коэффициент очень
значителен для Австрии, Италии, Соединенных Штатов и Англии; все это те страны, где случаи самоубийства
среди гражданского населения очень немногочисленны. Розен-фельд в уже цитированной нами раньше статье
классифицировал главные европейские страны с точки зрения числа самоубийств среди военных и, не
www.koob.ru
задаваясь целью вывести из этой классификации какое-нибудь определенное заключение, пришел к тем же
результатам.
За исключением того, что Австрия должна была бы стоять выше Италии, обратная пропорциональность
здесь вполне выдержана. Австро-Венгрия дает нам еще более поразительную картину. Наиболее высокий
коэффициент наблюдается там в тех частях войск, которые расположены в областях с наименьшим числом
самоубийств среди гражданского населения, и обратно.
Существует только одно исключение в лице территории Инсбрука, где уровень самоубийств среди гра-
жданского населения стоит низко, а коэффициент увеличения не поднимается выше среднего. В Италии из
всех военных округов меньше всего самоубийств насчитывается в Болонье (180 случаев на 1 млн), но прочее
население чаще всего прибегает к самоубийству именно здесь (89,5). Апулия и Абруцца, наоборот, насчитывают больше всего самоубийств среди военных (370 и 400 на 1 млн и только 15 или 16 среди
гражданских элементов). Для Франции можно сделать вполне аналогичное замечание. Парижский военный
округ имеет 260 самоубийств на 1 млн жителей и значительно уступает Бретани, где мы имеем 440. Даже в
Париже коэффициент увеличения должен быть незначительным, ибо в департаменте Сены на 1 млн холостых
в возрасте 20—25 лет приходится 214 самоубийств.
Все эти факты доказывают нам, что причины частых самоубийств в армии не только различны, но и
диаметрально противоположны тем, которые вызывают самоубийство среди гражданского населения. В
современных сложных европейских обществах самоубийства граждан обязаны своим существованием крайне
развитому индивидуализму, неизбежно сопровождающему нашу цивилизацию. Самоубийство в армии должно
зависеть от противоположного психического предрасположения, от слабого развития индивидуальности, т. е.
от того, что мы назвали альтруизмом. И действительно, те народы, у которых особенно часто случаются
самоубийства в армии, являются в то же время наименее цивилизованными, и нравы их ближе всего подходят
к обществам низшего порядка. Традиционализм, этот главный противник всякого проявления
индивидуализма, гораздо больше развит в Италии, Австрии и даже в Англии, чем в Саксонии, Пруссии и
Франции. Он более живуч в Заре, Кракове, чем в Граце и Вене, в Апулии, чем в Риме и Болонье, в Бретани, чем в департаменте Сены. Так как традиционализм предохраняет от эгоистического самоубийства, то легко
понять, что там, где он еще в силе, гражданское население мало склонно к самоубийству. Но он сохраняет
свое профилактическое влияние только до тех пор, пока действует с умеренной силой. Если традиционализм
переходит известный предел, то он сам становится источником самоубийств. Но, как мы уже знаем, армия
неизбежно стремится его преувеличить и способна преступить меру тем решительнее, чем больше ее
собственное действие поддерживается и усиливается влиянием окружающей среды. Воспитание, которое она
дает, приводит к результатам тем более ярким, чем лучше оно согласовано с идеями и чувствами самого
гражданского населения, потому что тогда оно не встречает никакого сопротивления. Напротив, там, где
военный дух беспрестанно и энергично осуждается общественной моралью, он не может быть так же силен, как там, где вся окружающая среда влияет на молодого солдата в том же самом направлении. Теперь понятно, что в таких странах, где начало альтруизма развито достаточно для того, чтобы в известной мере защитить
общую массу населения, армия развивает его до такой степени, что оно становится причиной значительного
возрастания самоубийств.
2) Во всех армиях специальные, избранные войска обладают в то же время и наибольшим коэффициен-
том возрастания самоубийств.
Последняя цифра, взятая по отношению к холостякам 1889—1891 гг., значительно приуменьшена, и/все
же она много выше, чем в ординарных войсках. Точно так же в алжирской армии, которая считается среди
войсковых частей образцовой, за период 1872 -1878 гг. число самоубийств было вдвое больше по сравнению с
войсками, расквартированными в самой Франции (570 самоубийств на 1 млн вместо 280). Наименее
подверженными самоубийству оказываются понтоньеры, саперы, санитарные служители, рабочие в
администрации, т. е. все те, на ком менее всего отражается военный дух. Точно так же в Италии, в то время
как армия вообще за период 1878—1881 гг. давала только 430 случаев на 1 млн, у стрелков было 580 случаев, у карабинеров — 800 и в военных школах и учебных батальонах—1010.
Специальные части войск отличаются особенно интенсивным развитием духа военного самоотвержения
и самоотречения. Значит, самоубийство в армии варьирует в прямой зависимости от этого морального
состояния.
3) Последним доказательством этого закона является то, что самоубийство среди военных всюду умень-
шается. В 1862 г. во Франции приходилось 630 случаев на 1 млн, в 1890 г. их было уже только 280. Некоторые
полагают, что подобное уменьшение объясняется новым законом, сократившим срок службы. Но это умень-
шение началось значительно раньше введения нового закона, а именно в 1862 г., и продолжалось непрерывно, если не считать довольно значительного повышения в 1882—1888 гг. С этим явлением мы встречаемся всюду.
Число самоубийств в прусской армии вместо 716 случаев на 1 млн в 1877 г. спустилось до 550 в 1890г.; в
Бельгии вместо 391 в 1885 г. их насчитывалось 185 в 1891 г.; в Италии вместо 431 в 1876 г.— 389 в 1892 г. В
Австрии и Англии уменьшение числа самоубийств мало заметно, но, во всяком случае, нет и увеличения (1209
в 1892 г. в первой из этих стран и 210 — во второй в 1890 г. вместо 1277 и 217 в 1876г.).
Если предполагаемое нами объяснение правильно, то дело именно так и должно происходить. Можно
считать установленным, что во всех странах одновременно наблюдается падение старого военного духа.
Хорошо это или худо, но только прежние привычки , пассивного послушания, абсолютного подчинения —
www.koob.ru
одним словом, полного безличия мало-помалу при- • шли в противоречие с требованиями общественной
совести и потеряли под собой почву. В соответствии с новыми веяниями дисциплина стала менее требова-
тельной и стеснительной для индивида. Замечательно, что за этот же период времени в этих же самых странах
число самоубийств среди гражданского населения безостановочно увеличивалось. Новое доказательство того, что причины, от которых оно зависит, по природе своей противоположны причине, обусловливающей
специфическую наклонность к самоубийству среди солдат.
Все убеждает нас в том, что самоубийство в армии представляет собою только известную форму
альтруистического самоубийства. Конечно, мы не желаем сказать этим, что все частные случаи самоубийства
в полках носят этот определенный характер или имеют только такое происхождение.
Солдат, надевающий военную форму, не делается совершенно новым человеком; следы его предыдущей
жизни, влияние полученного им воспитания — все это не может исчезнуть как бы по мановению волшебной
палочки; и кроме того, он не настолько отделен от остального общества, чтобы совершенно не участвовать в
общественной жизни. Самоубийство солдата по своим мотивам и по своей природе может иногда не иметь
ничего военного. Но если устранить эти отдельные случаи, не имеющие между собою никакой связи, то
остается сплоченная однородная группа, обнимающая собой большинство самоубийств в армии; и здесь
определяющую роль играет то состояние альтруизма, вне которого не может быть военного духа. В лице этой
группы мы имеем как бы пережиток самоубийств, свойственных обществам низшего порядка; ведь и сама
военная мораль некоторыми своими сторонами составляет как бы пережиток морали первобытного
человечества. Под влиянием этого предрасположения солдат лишает себя жизни при первом столкновении с
жизнью, по самому ничтожному поводу: вследствие отказа в разрешении отпуска, вследствие выговора, незаслуженного наказания или неудачи по службе; убивает себя по причине ничтожного оскорбления, мимолетной вспышки ревности или даже просто потому, что на его глазах кто-нибудь покончил с собой. Здесь
мы находим объяснение тех явлений заражения, которые так часто наблюдаются в армии. Выше мы
приводили целый ряд относящихся сюда примеров.
Подобные факты были бы необъяснимы, если бы самоубийство в корне своем зависело от
индивидуальных причин. Нельзя же допустить, чтобы простой случай собрал именно в одном полку, на одной
территории такое большое число лиц, по своему органическому сложению предрасположенных к
самоубийству. С другой стороны, еще менее допустимо предположение, чтобы была возможна такая эпидемия
подражания со стороны индивидов, нисколько не предрасположенных к самоубийству; но все легко
объясняется, если согласиться с тем, что военная карьера развивает в человеке такой строй души, который
непреоборимо тянет его расстаться с жизнью. Вполне естественно, что этот душевный строй встречается в той
или другой степени у большинства людей, отбывающих военную службу, а так как именно он представляет