же теряют свою соль, как только станут известны. И достаточно какой-нибудь превратности судьбы для того, чтобы человек оказался бессильным перенести это испытание. Лихорадочное возбуждение падает, и человек
видит, как бесплодно было все это смятение и как все это море беспредельных желаний не оставляет после
себя никакого солидного запаса благополучия, который можно было бы использовать в годы тяжелых
испытаний. Разумный человек умеет найти удовлетворение в том, чего ему удалось достигнуть, и не
испытывает неустанной жажды погони за чем-либо большим, и потому в момент несчастного стечения
обстоятельств он не склоняется под ударами судьбы и не падает духом. Но тот, кто всю свою жизнь жил
только будущим, отдавал ему все силы души, тот не может найти на страницах своего прошлого ничего
такого, что бы помогло ему перенести горечь настоящего, ибо вся прошлая его жизнь была только одним
нетерпеливым ожиданием будущих благ. Ослепленный этим ожиданием, он искал далекого счастья, все время
только ускользавшего от него. Когда какое-либо препятствие остановит такого человека, то все планы его
окажутся разрушенными, и ни позади себя, ни перед собой ему не на чем будет остановить своего взора. В
конце концов даже одно ощущение усталости способно породить безнадежное разочарование, ибо трудно не
почувствовать всей бессмысленности погони за недостижимым.
И поэтому с полным основанием можно спросить себя: не в силу ли вышеуказанных причин морального
порядка экономические кризисы были за последнее время столь плодовиты самоубийствами? В разумно
дисциплинированном обществе отдельный индивид легче переносит все удары судьбы. Будучи заранее
приучен к воздержанию и умеренности, человек с гораздо меньшим напряжением воли может претерпеть
новые необходимые лишения. Но если человеку ненавистны всякие границы как таковые, то может ли более
тесное ограничение не показаться невыносимым? Лихорадочное нетерпение, в котором человек жил до тех
пор, менее всего предрасполагает к дальнейшему самоотречению. Как больно сознавать, что жизнь жестоко
отбросила его назад, если единственной его жизненной задачей является стремление постоянно превосходить
тот пункт, которого он в данный момент достиг. Самая дезорганизация, столь характерная для нашего
экономического строя, широко открывает дверь для всякого рода авантюр. Фантазия работает неустанно, и так
как над ней нет никакого сдерживающего начала, то она находится всецело во власти случая. Вместе с риском
www.koob.ru
растет и процент неудач, и больше всего крахов наблюдается как раз тогда, когда они особенно убийственны.
А между тем эти наклонности настолько укоренились в обществе, что оно уже вполне привыкло к ним и
считает их совершенно нормальным явлением. Часто утверждают, что чувство постоянного недовольства
заложено в самой природе человека, что он без отдыха и покоя стремится к неопределенной цели. Страсть к
бесконечному в настоящее время даже считается признаком морального превосходства, тогда как она может
зародиться лишь в сознаниях расстроенных, возвышающих в закон эту беспорядочность, от которой они
страдают. Символом веры сделалась доктрина возможно более быстрого прогресса. Но наряду с такими
теориями, превозносящими благодеяния неустойчивости, можно наблюдать появление и других, которые, обобщая породившее их положение вещей, объявляют жизнь дурной, более обильной несчастьями, нежели
радостями, полной обманчивых соблазнов. Так как этот разлад достигает своего апогея в экономическом мире, то и более всего жертв приходится именно на этот последний.
Промышленные и коммерческие отрасли занятий действительно насчитывают наибольшее число
случаев самоубийства в своих рядах. Число это почти равняется тому, которое относится к свободным
профессиям, а иногда даже превосходит его; особенно резко чувствуется обилие самоубийств в этой категории
по сравнению с земледельческим населением. Это объясняется тем, что именно в сельской промышленности
сдерживающие и регулирующие силы больше всего сохранили свое влияние и здесь нет такой благоприятной
почвы для всякого рода лихорадочных спекуляций. В этой среде лучше всего сохранились общие основы
прежнего экономического порядка. Разница эта была бы еще более значительна, если бы среди самоубийц
промышленной среды делали точное различие между хозяином и рабочим, потому что вполне вероятно, что
первые сильнее вторых захвачены ослаблением социальных уз. Громадный процент самоубийств среди так
называемых рантье (720 человек на 1 млн) достаточно убедительно говорит нам о том, что к самоубийству
сильнее всего склонны люди, облагодетельствованные судьбой. Все, что требует от людей известного
подчинения, ослабляет влияние вышеуказанного состояния. Умственный горизонт низших классов ограничен
пределом, поставленным им классами, стоящими выше, и от этого желания их носят более определенный
характер. Но те, кто выше себя чувствует уже одно только пустое пространство, невольно в нем теряются при
отсутствии той силы, которая могла бы отодвигать их назад.
Поэтому аномия является в наших современных обществах регулярным и специфическим фактором
самоубийств; это одно из тех веяний, которыми определяется ежегодная сумма самоубийств. Следовательно, можно сказать, что мы имеем сейчас дело с новым, отличным от всех других типом самоубийства. Разница
заключается в том, что данный тип зависит от характера связи между индивидами и обществом, но не от того
способа, каким эта связь регламентируется. Эгоистическое самоубийство проистекает оттого, что люди не
видят смысла в жизни, альтруистическое — вызывается тем, что индивид видит смысл жизни вне ее самой; третий, только что установленный нами вид определяется беспорядочной, неурегулированной человеческой
деятельностью и сопутствующими ей страданиями. Принимая во внимание его происхождение, мы дадим
этому последнему виду самоубийства название аномичного.
Нельзя, конечно, отрицать, что между этим и эгоистическим видом самоубийства существует некоторое
родство. И тот, и другой в своем корне определяются отчужденностью, недостаточной близостью общества к
индивиду, но «сфера бездействия», если можно так выразиться, в этих двух случаях совершенно различна. В
первом, т. е. при эгоистическом виде самоубийства, дефект находится в собственно коллективной
деятельности, которая лишается своего смысла и значения. Наоборот, при аномичном самоубийстве
решающую роль играют исключительно индивидуальные страсти, которые не встречают на своем пути
никакой сдерживающей силы. Поэтому можно сказать, что эти два типа самоубийства, несмотря на то что они
имеют целый ряд общих точек соприкосновения, остаются независимыми друг от друга. Можно отдавать на
служение обществу все, что только есть в нашем существе по своей природе социального, и в то же время не
уметь сдерживать своих желаний; можно, вовсе не будучи по натуре своей эгоистом, пребывать в аномичном
состоянии, и наоборот. Эгоистическое и аномичное самоубийства большую часть своих жертв вербуют в
разнородных слоях общества: первое распространено по преимуществу среди интеллигенции, в сфере
умственного труда; второе наблюдается главным образом в мире торговли и промышленности.
IV
Не одна только экономическая аномия оказывает свое действие на развитие самоубийств. Те случаи, которые имеют место при наступлении критического периода вдовства, объясняются, как мы уже говорили об
этом раньше, влиянием домашней аномии, как неизбежного результата смерти одного из супругов.
Расстройство семейного очага тяжело отзывается на том, кому приходится пережить своего жизненного
спутника. Он не может приспособиться к своему новому одинокому положению, и соблазн самоубийства
легче увлекает его. Но существует еще одна разновидность анемичного самоубийства, которая должна
обратить на себя наше особое внимание как потому, что она в большинстве случаев имеет право считаться
явлением хроническим, так и потому, что она бросает новый свет на самую природу и функцию брака.
В «Annales de la demographic Internationale» (сентябрь 1882 г.) Г. Бертильон напечатал замечательно
интересную работу по вопросу о разводе, в которой он выдвинул, между прочим, следующее положение: в
Европе количество самоубийств изменяется прямо пропорционально числу разводов и раздельных жительств
супругов.
Если сравнить различные страны с этой двойной точки зрения, то можно легко установить параллелизм
www.koob.ru
этих двух явлений. Мы имеем в данном случае не только совпадение средних чисел, но даже и деталей.
Исключение представляет собой только Голландия, где уровень самоубийств не соответствует числу разводов.
Мы получим еще лучшее подтверждение этого закона, если повторим сравнение различных случаев по
отношению к различным провинциям одной и той же страны. Например, в Швейцарии совпадение между
двумя рассматриваемыми явлениями поразительно.
Наибольшее число разводов падает на протестантские кантоны, и в той же самой среде наблюдается всего
больше случаев самоубийства. Затем следуют кантоны со смешанным населением, с обеих точек зрения, и
наконец кантоны католические. Внутри каждой из этих групп нужно отметить такое же совпадение. Среди
католических кантонов Золотурн, Аппенцель, Иннер-роден выделяются своим количеством разводов; то же
самое приходится заметить относительно числа происходящих там самоубийств.
Во Фрибурге, который представляет собою французский и католический кантон, наблюдается умеренное
число разводов и в свою очередь умеренный процент самоубийств. Среди немецких протестантских кантонов