всего сильнее в этом смысле выделяется Шаф-гаузен; он же стоит и во главе самоубийств. Среди кантонов со
смешанным населением, за исключением Ааргау, можно наблюдать тот же порядок в обоих отношениях.
Аналогичный результат получается и в том случае, если сравниваются различные французские
департаменты. Распределив их на восемь категорий в зависимости от их смертности — самоубийств, мы
констатировали, что группы эти сохраняют тот же порядок по отношению к разводу и раздельному
жительству супругов.
Установив это состояние, постараемся объяснить его.
Исключительно для памяти мы приведем сначала то объяснение, которое дает нам в общих чертах М.
Бертильон. По его убеждению, число самоубийств и разводов варьирует параллельно, потому что и то, и
другое явление зависят от одного фактора большего или меньшего количества плохо уравновешенных людей.
В самом деле, говорит он, в стране тем большее количество разводов, чем больше число невыносимых
супругов. Эти последние встречаются чаще всего среди людей неуравновешенных, с дурным,
неустановившимся характером, темперамент которых в той же степени предрасполагает их к самоубийству; поэтому параллелизм этих двух явлений объясняется вовсе не тем обстоятельством, что развод сам по себе
имеет влияние на наклонность к самоубийству, но их общим происхождением из одного источника, который
они только разным образом выражают.
Совершенно произвольно и бездоказательно, однако, связывать таким образом развод с известными недо-
статками психопатического характера: нет никакого основания предполагать, чтобы в Швейцарии было в 15
раз больше людей неуравновешенных, чем в Италии, и в 6 или 7 раз больше, чем во Франции, а между тем
развод в первой из этих стран встречается в 15 раз чаще, чем во второй, и приблизительно в 7 раз чаще, чем в
третьей. Кроме того, мы теперь прекрасно знаем, насколько чисто индивидуальные причины играют слабую
роль по отношению к самоубийству. В последующем изложении читатель найдет еще более веские
доказательства неудовлетворительности этой теории.
Причину этого любопытного соотношения между двумя данными явлениями надо искать не в органическом
предрасположении субъекта, но во внутренней природе самого развода. По этому пункту может быть прежде
всего установлено следующее положение: во всех странах, относительно которых мы располагаем достаточно
полными статистическими данными, число самоубийств среди разведенных супругов значительно выше, нежели среди остальных членов общества.
Итак, разведенные супруги обоего пола лишают себя жизни в 3—4 раза чаще, чем люди, состоящие в браке, хотя по возрасту своему они являются более молодыми (40 лет во Франции вместо 46 лет), и случаи
самоубийства среди первых значительно чаще, чем у вдовых, несмотря на то что последние в силу одного
своего возраста имеют повышенную степень предрасположения лишать себя жизни. Чем же это объясняется?
Без сомнения, перемена материального и морального режима, как прямое последствие развода, не может не
оказывать в данном случае известной доли влияния; но одного этого влияния недостаточно для объяснения
интересующего нас явления. Не надо забывать, что вдовство есть не менее глубокое потрясение личной жизни
человека; последствия его могут оказаться даже еще более прискорбными, поскольку смерть мужа или жены
является ударом судьбы, тогда как развод служит желанным освобождением от нестерпимого сожительства, и, несмотря на все это, разведенные супруги, которые по своему возрасту должны были бы вдвое реже кончать с
собой, нежели вдовые, повсеместно превосходят их в этом отношении, и в некоторых странах почти вдвое.
Подобная повышенная наклонность, коэффициент увеличения которой колеблется от 2,5 до 4, никоим образом
не зависит от перемены в положении данных индивидов.
Для того чтобы найти истинную причину интересующего нас явления, будет всего лучше, если мы
возвратимся к одному из вышеустановленных нами положений. В III главе этой книги читатель мог уже
видеть, что в одном и том же обществе наклонность вдовых к самоубийству находится в зависимости от
соответствующей наклонности людей, состоящих в браке. Если последние являются по отношению к
самоубийству людьми хорошо защищенными, то иммунитет первых несколько слабее, но все же достаточно
www.koob.ru
силен; и тот пол, который наиболее выигрывает от брачного сожительства, сохраняет свое преимущество и в
период вдовства. Одним словом, когда брачный союз расстраивается вследствие смерти одного из супругов, влияние брака часто еще продолжает сказываться на оставшемся в живых супруге. А в таком случае разве мы
не имеем права предположить, что то же явление повторяется и при разрушении брака не смертью одного из
супругов, а особым юридическим актом и что повышенная наклонность к самоубийству со стороны
разведенных супругов есть следствие не развода, а того брака, которому развод кладет конец. Это увеличение
числа случаев самоубийства находит себе объяснение в том, что супруги, хотя и разведенные, продолжают
чувствовать на себе известное влияние условий своего бывшего брака. Если они обнаруживают теперь такую
резкую склонность к самоубийству, то надо думать, что предрасположение к нему они имели уже и раньше, что оно укоренилось в их психике еще в то время, когда они жили вместе, и именно в силу их совместной
жизни.
Как только мы примем это положение, соотношение, существующее между разводом и самоубийством, станет вполне понятным. В самом деле, среди тех народов, где развод встречается часто, тот своеобразный
характер брака, который сказывается и на разведенных, неизбежно должен иметь большее распространение, ибо он, конечно, не является специальной принадлежностью тех браков, которым предназначено судьбой
закончиться юридическим расторжением. Если среди этих последних интересующая нас особенность и
достигает своей максимальной интенсивности, то у других или по крайней мере у большинства других
супружеств можно также найти ее, но только в более слабой степени. Подобно тому как в той среде, где много
самоубийств, должно быть много попыток к самоубийству, и подобно тому, как смертность не может
увеличиться без того, чтобы одновременно не возросло число заболеваемости, точно так же в том обществе, где много разводов, должно быть вместе с тем много супружеств, близких к разводу.
Число разведенных не может увеличиваться без того, чтобы в той же мере не развивалось и не становилось
общим фактом то состояние семьи, которое предрасполагает к самоубийству, и потому вполне естественно, что оба эти явления варьируют в одном и том же направлении.
Независимо от того, что гипотеза эта подтверждается всеми аргументами, приведенными нами в
предыдущем изложении, она может быть еще доказана самым непосредственным путем. В самом деле, если
мнение наше основательно, то в тех случаях, где совершается большое число разводов, супруги должны иметь
более слабый иммунитет по отношению к самоубийству, чем там, где браки не расторгаются. Факты
подтверждают это мнение, по крайней мере поскольку дело идет о супругах. Италия, страна католическая, где
развод совершенно неизвестен, соответственно с этим имеет наиболее высокий коэффициент предохранения
для супругов; коэффициент этот меньше во Франции, где раздельное жительство супругов всегда было более
частым явлением; и мы можем проследить постепенное понижение этого коэффициента, если обратимся к тем
странам, где развод широко практикуется.
Мы не могли найти цифры разводов для великого герцогства Ольденбургского, но, принимая во внимание, что это протестантская страна, можно думать, что они должны быть там довольно частым явлением, хотя не
чрезмерным, потому что католическое меньшинство там довольно значительно. Ольденбургское герцогство
должно стоять в этом отношении приблизительно в одном ряду с Баденом и Пруссией. Одинаковое положение
занимает оно в смысле иммунитета супругов; 100 000 холостых старше 15 лет дают ежегодно 52 случая
самоубийства, на 100 000 супругов приходится 66 случаев. Коэффициент предохранения для последних
равняется 0,79; мы имеем здесь очень большую разницу по сравнению с коэффициентом, наблюдаемым в
католических странах, где развод или очень редко встречается, или совершенно неизвестен.
Франция дает нам возможность сделать наблюдение, подтверждающее все остальные и тем более для нас
ценное, что оно еще более точно, чем все предыдущие. В департаменте Сены развод распространен гораздо
больше, чем во всей остальной стране. В 1885 г. число разводов равнялось 23,99 на 10 000 ненарушенных
браков, тогда как в остальной части Франции среднее число разводов достигало только 5,65. И действительно, он только один раз, для периода 20— 25 лет, достигает 3; но правильность этой цифры подлежит большому
сомнению, потому что она вычислена на основании слишком небольшого числа случаев в предположении, что
в этом возрасте среди супругов случается ежегодно только одно самоубийство. Начиная с 30 лет коэффициент
не идет выше 2, чаще всего он бывает ниже, а между 60—70 годами спускается ниже единицы. В среднем она
равняется 1,73. Напротив, в прочих департаментах в 5 случаях из 8 он выше 3; в среднем равняется 2,88, т. е. в
1,66 раза значительнее, чем в департаменте Сены.
Мы имеем здесь новое доказательство того, что высокое число самоубийств в стране, где развод имеет
широкое распространение, не зависит от какого-либо органического предрасположения, в особенности от
числа неуравновешенных субъектов. Если бы тут заключалась настоящая причина, органическое
предрасположение должно было бы одинаковым образом отзываться и на женатых, и на холостых. В