Если наша цель в переговорах по НАФТА состояла в оказании помощи Мексике, задумайтесь вот над чем: сегодня текстильный и швейный импорт из Китая впятеро выше в долларовом выражении, чем аналогичный совокупный импорт из Мексики и Канады.
Торговый дефицит Америки «продает нацию прямо у нас из-под носа», – заявил Уоррен Баффет еще в 2003 году{46}. Этот торговый дефицит, в среднем от 500 до 600 миллиардов долларов ежегодно на протяжении десяти лет, олицетворяет грандиознейшее перемещение богатства в истории и является важнейшим фактором возвышения Китая и упадка Америки. Эти показатели американского упадка поистине поразительны, как и беспомощное равнодушие нашего политического класса. Чем оно объясняется?
Незнанием истории? Безусловно, да. Каждая нация, достигшая статуса мировой державы, добивалась этого, защищая и лелея свою производственную базу – будь то Великобритания с ее Навигационными актами[18], США в период от Гражданской войны до «бурных двадцатых»[19], Германия от времен Бисмарка до Первой мировой войны, послевоенная Япония или нынешний Китай. Ни одна нация не поднялась до мирового господства благодаря свободной торговле. И в Великобритании после 1860 года, и в Америке после 1960 года свободная торговля виделась политической тактикой, которая ставила потребление выше производства, сегодня выше завтра.
Исторический опыт очевиден. Нации возвышаются на фундаменте экономического национализма – и клонятся к упадку из-за свободной торговли.
Другое объяснение состоит в идеологии. Даже апологет свободной торговли по Милтону Фридману в состоянии оценить текущее катастрофическое положение и задаться вопросами: какую выгоду наша страна получает от этих гор импортных товаров и настолько ли велика эта выгода, чтобы оправдать колоссальный ущерб, нанесенный нашей экономической независимости и нашей жизнеспособности? Разве идеология свободной торговли не проводит прямую корреляцию между торговым дефицитом и национальным упадком?
«Свобода торговли! Свобода торговли!» – насмешничал Генри Клей, архитектор «американской системы», в ходе жаркой дискуссии о тарифах 1832–1833 годов. Для Клея преимущества свободной торговли выглядели иллюзорными: «Призывать к свободе торговли столь же бесполезно, как внимать крикам избалованного ребенка на руках у кормилицы, когда этот ребенок требует луны или звезд с небесной тверди. Ее никогда не существовало. И она никогда не будет существовать». Вместо того чтобы освободить Америку, свободная торговля, говорил Клей, подчинит нас «коммерческому господству Великобритании»{47}.
Мы отвергли экономический патриотизм Гамильтона, Джексона, Клея, Линкольна, Тедди Рузвельта и Кулиджа ради свободной торговли. В итоге сегодня мы обнаружили, что оказались под коммерческим господством Китайской Народной Республики.
Американцы девятнадцатого столетия
«Спасибо, Ху Цзиньтао, и спасибо, Китай», – поблагодарил Уго Чавес, сообщив о кредите от Пекина в размере 20 миллиардов долларов (погашать будут нефтью){48}.
Китай кинул Чавесу спасательный круг: ведь в Венесуэле инфляция достигает 25 процентов, правительство, чтобы компенсировать нехватку электроэнергии, регулярно отключает свет, а венесуэльская экономика упала в 2009 году на 3,3 процента.
Откуда Китай взял эти 20 миллиардов долларов? У покупателей «Уолмарта», у всех тех, кто приобретает товары, произведенные в Китае. Данные 20 миллиардов составляют всего 1 процент из 2 триллионов долларов торговых излишков, которые Пекин накопил за два десятилетия торговли с Соединенными Штатами. Китай использует свои триллионы долларов для обеспечения сделок, которые позволяют ему накапливать стратегические ресурсы, имея в виду грядущую схватку с Америкой за мировую гегемонию. Уже заключены многомиллиардные сделки с Суданом, Бразилией, Казахстаном, Россией, Ираном и Австралией, гарантирующие стабильные поставки нефти, газа и прочих минеральных ресурсов, которые поддерживают ежегодный рост экономики Китая в пределах 10–12 процентов с тех самых пор, как Дэн Сяопин расстался с маоистской идеологией и поставил Китай на капиталистические рельсы.
Америка не построила ни единой атомной электростанции за последние тридцать лет. Китай строит сразу десятки. Америка в первые два срока Франклина Делано Рузвельта возвела плотину Гувера и гидроэлектростанцию Гранд-Кули. Китай совсем недавно завершил строительство плотины «Три ущелья» и самой мощной[20] энергостанции на планете. Доходы от торговли Китай вкладывает в развитие легкорельсового транспорта, сверхскоростных поездов и строительство дорог, объединяя страну через реализацию инфраструктурных проектов. Америка же расходует свои излишки преимущественно на сохранение рабочих мест в государственном секторе. Соединенные Штаты отказались от программы космических шаттлов, теперь наши астронавты добираются до построенной США космической станции «автостопом» на борту российских ракет. Китай тем временем планирует осваивать Луну.
Еще до разлива нефти в акватории Мексиканского залива мы объявили обширные участки нашей территории, в том числе континентальный шельф, закрытыми для бурения и объявили войну ископаемому топливу ради спасения планеты. Учитывая возможности экологического лобби по практически бесконечному затягиванию любых проектов посредством судебных тяжб, нынешняя Америка вряд ли преуспела бы в создании Федеральной системы скоростных автострад, Управления ресурсами бассейна реки Теннесси или железной дороги «Юнион пасифик».
Китай предпочитает накопления расходам, капиталовложения предпочитает потреблению, а производство ставит выше финансов. До коллапса 2008 года норма сбережений в США составляла ноль процентов дохода. В Китае норма сбережений варьируется в диапазоне 35–50 процентов. За два десятилетия Китай превратился из огромной отсталой страны во вторую по величине экономику мира, опередив Японию, а также стал ведущим мировым экспортером, обогнав Германию. В настоящее время Китай – планетарный завод и одновременно банкир Америки.
С окончания холодной войны Америка играет в империю – карает злодеев и распространяет демократию: Панама, Сомали, Гаити, Босния, Косово, Кувейт, Ирак, Афганистан, Ливия… Китай ни с кем не воюет, зато наращивает собственную военную мощь и укрепляет связи со странами, отношения которых с Америкой не назовешь теплыми, – с Россией, Ираном, Суданом и Венесуэлой.
Китай сегодня заставляет вспомнить американцев девятнадцатого столетия, которые, ловко «отодвинув» мексиканцев, индейцев и испанцев, освоили континент, построили могучую нацию, бросили вызов тогдашней сверхдержаве, Британской империи, победили в этом противостоянии и сделались могущественнейшим государством на планете. Перед Америкой тогда благоговели точно так же, как ныне восторгаются Китаем.
В годы холодной войны Китай пребывал в тисках милленаристской маоистской идеологии, которая не позволяла стране осознать ее истинные национальные интересы. Сегодня уже Америка оказалась в плену идеологии, угрожающей уничтожить нашу республику.
Народ ощущает эту опасность и заставляет политиков реагировать. Выборы 2010 года продемонстрировали ряд образчиков политической рекламы, отразивших обеспокоенность населения высоким уровнем безработицы и представивших Китай в качестве основного «выгодополучателя» от неприятностей Америки. В конце октября газета «Вашингтон пост» сообщала:
«В ходе предвыборной кампании равно демократы и республиканцы бросали упреки Китаю. В настоящее время в эфире транслируются 250 рекламных объявлений, обвиняющих Китай, причем это данные менее чем по половине из 100 избирательных округов; примером может служить схватка за место в Сенате от Пенсильвании между республиканцем Пэтом Туми и демократом Джо Шестаком. Реклама Шестака начинается с гонга и со слов: «Пэт Туми борется за рабочие места… в Китае. Может быть, ему следует избираться в китайский Сенат?»
На пресс-конференции в октябре 2010 года демократ Алекси Дженнулиас обвинил республиканца Марка Кирка – с которым отчаянно соперничал за освобожденное президентом Обамой место от штата Иллинойс, – в «экономической измене»: Кирк получал средства на свою кампанию от американских бизнесменов, работающих в Китае».
Как заметил Эван Трейси, президент «Кампейн медиа аналитикс групп»: «Политическая реклама является ведущим индикатором грядущей политики»{49}.
Китай сражается – и выигрывает
В универмаге «Уолмарт» в Олбани, штат Джорджия, шины, произведенные в Китае, продаются дешевле, чем шины, изготовленные на местном заводе «Купер». Разумеется, конкурировать невозможно; «Купер» закрыл свой завод в Олбани – и 2100 жителей штата Джорджия лишились работы. Как вообще возможно, чтобы шины, изготовленные на другой стороне планеты, привезенные в США, а затем доставленные железной дорогой или автотранспортом в Олбани, штат Джорджия, продавались по более низкой цене, чем шины, произведенные в самом Олбани, штат Джорджия? Обозреватель газеты «Вашингтон пост» Питер Уориски приоткрывает тайну: заработная плата на заводе «Купер» – от 18 до 21 доллара в час; в Китае же заработная плата существенно меньше. Завод в Олбани был вынужден соблюдать американские нормы безопасности труда, трудовое законодательство США и гражданские права работников; китайские заводы от подобной необходимости избавлены. На заводе «Купер» вдобавок приходилось соблюдать экологические стандарты, иначе предприятие могли закрыть. Китайские производства печально известны своим вкладом в загрязнение окружающей среды.
Китай выигрывает, поскольку предоставляемая Четырнадцатой поправкой «равная защита закона» не распространяется на Китайскую Народную Республику. Китай может платить своим работникам крохи, заставлять их работать дольше, причем на предприятиях, где нормы здравоохранения, безопасности и экологии категорически не соответствуют тем, что приняты в американской практике. Пекин также сознательно недооценивает собственную валюту, чтобы удерживать низкие цены на экспорт и высокие – на импорт. Таким образом Китай с 2004 по 2008 год утроил свою долю на шинном рынке США (с 5 до 17 процентов) и выдавил «Купер» в Олбани из бизнеса.