Возникает несколько вопросов.
Какие эмпирические данные подтверждают слова генерала Кейси, будто «сила нашей армии проистекает из нашего многообразия»? Вправду ли сегодняшняя «разнообразная» армия превосходит войско Северной Виргинии под командованием генерала Ли, которое четыре года противостояло могучей Потомакской армии[194]? Или ту армию США, которая высаживалась в Нормандии? Если да, то в чем? Где доказательства, что армия укрепилась, когда рядовой и офицерский составы превратились в «мозаику» белых, чернокожих, азиатов, «латино», мужчин, женщин, натуралов и геев?
Никто не скажет, что хирургическая бригада, хоккейная команда или дискуссионная группа лучше прочих, поскольку она составлена из людей всех рас и этнических групп. Мы будем оценивать каждый коллектив по его эффективности. А генерал Кейси, кажется, утверждает, что сила армии США возросла благодаря сокращению доли белых мужчин. Этому кто-нибудь верит?
В экспертном заключении, поддерживая право Мичиганского университета дискриминировать белых абитуриентов ради расового многообразия, «Дженерал моторс» и десяток других компаний из списка «Форчун 500» заявили: «Не может быть никаких сомнений в том, что расовое и этническое разнообразие среди высшего руководства в корпоративном мире имеет определяющее значение для экономических перспектив нашей страны».
С учетом трудностей «Дженерал моторс», возможно, несправедливо, как говорится, пинать больного льва. Но как эта компания могла стать лучше, если количество белых руководителей-мужчин, которые сделали «Дженерал моторс» величайшей компанией планеты, сократилось? А если «разнообразие среди высшего руководства в корпоративном мире имеет определяющее значение для экономических перспектив нашей страны», почему мы превратились в мирового лидера в производстве и в экономике в целом задолго до наступления «эпохи многообразия»?
Сегодня множество бюрократов – правительственных, корпоративных, академических, медиачиновников – пытается пропагандировать разнообразие везде и всюду: среди самих себя, на рабочих местах, в студенческой среде и в новостях; ежегодно поступают сотни тысяч жалоб на этническую, расовую и гендерную предвзятость. Стоимость рассмотрения этих жалоб составляет десятки миллиардов долларов. Восемь лет назад журнал «Форбс» оценил «обучение многообразию» в 10 миллиардов долларов{749}. Огромные суммы тратятся на корпоративных юристов и на компенсации якобы пострадавшим работникам. В декабре 2010 года конгресс проголосовал за выделение 75 000 чернокожим фермерам и бывшим фермерам в среднем по 50 000 долларов каждому в качестве компенсации ущерба, будто бы возникшего вследствие расовой дискриминации со стороны министерства сельского хозяйства два десятилетия назад{750}.
В мае 2011 года министерство сельского хозяйства добровольно предложило 1,3 миллиарда долларов мексиканоамериканцам и женщинам-фермерам в качестве компенсации за дискриминацию предыдущих тридцати лет, а также выразило готовность простить 160 миллионов долларов просроченных кредитов. Адвокаты мексикано-американцев не согласились. Сумма в 50 000 долларов каждому фермеру оказалась ниже той, которую получили афроамериканцы – некоторым из последних досталось по 250 000 долларов. Кроме того, от мексиканоамериканцев ожидали кредитных заявок на те займы, которые министерство собиралось простить; от чернокожих фермеров никто ничего подобного не требовал{751}.
Фредерик Пфэффл, заместитель помощника министра по гражданским правам, встретился с фермерами штата Флорида, чтобы ускорить процесс. Однако, как сообщало «Ассошиэйтед пресс», никто из фермеров штата «не выдвинул обвинений в дискриминации»{752}. Поиск жертв продолжился.
«Каждая крупная компания или учреждение должны иметь должность вице-президента по многообразию, а если таковой нет, как случается все чаще, то должность инспектора по многообразию, – пишет Джон Дербишир. – В университете штата Вашингтон инспектор распоряжается годовым бюджетом в размере 3 миллиона долларов и имеет штат из 25 постоянных сотрудников»{753}.
Вся эта бюрократия делает нас менее свободными. Но становимся ли мы сильнее и лучше? Нет, отвечает Томас А. Кохан, один из наших наиболее уважаемых специалистов в области человеческого капитала. После пятилетнего изучения влияния многообразия на бизнес он пришел к выводу, что «индустрия многообразия построена на песке. Бизнес-риторика в пользу многообразия попросту наивна и нелепа»{754}.
Обучение многообразию способно снизить корпоративную эффективность, пишет Ханс Бадер на сайте Openmarket.org, ибо зачастую оно «провоцирует конфликты на рабочем месте и судебные иски, поскольку побуждает сотрудников обсуждать расовые и сексуальные проблемы, и в ходе таких обсуждений нередко звучат язвительные фразы и комментарии, которые при желании легко истолковать как оскорбительные и расово или сексуально предвзятые»{755}. Всякий, кому доводилось участвовать в дебатах по «расово заряженным» вопросам – например, по ложному обвинению спортсменов в изнасиловании чернокожей женщины, – знает, насколько быстро накаляются страсти.
Даже президент Обама не вполне удовлетворяет адептов многообразия. Его пресс-служба, пусть и «интегрированная», не прошла «квалификацию» у репортера Си-эн-эн Роланда Мартина:
«Во вторник я получил по электронной почте письмо. Там перечисляются все сотрудники пресс-службы, с контактной информацией. Среди них почти нет афроамериканцев или выходцев из Латинской Америки. Конечно, заместитель пресс-секретаря – афроамериканец, а директор по эфирным СМИ – латиноамериканского происхождения. Но этого недостаточно… То, что у нас чернокожий президент, не означает, что о многообразии можно забыть»{756}.
На что, собственно, Роланд Мартин жалуется? Что бы там ни происходило в пресс-службе Барака Обамы, программа позитивных действий реализовывалась в федеральном правительстве даже при Джордже У. Буше.
Хотя их всего 10 процентов американской рабочей силы, афроамериканцы составляют 18 процентов всех федеральных работников, 25 процентов сотрудников министерства финансов и министерства по делам ветеранов, 31 процент сотрудников Госдепартамента, 37 процентов сотрудников министерства образования и 38 процентов сотрудников министерства жилищного строительства и городского развития. Они составляют 42 процента сотрудников КСРТ[195] и Корпорации пенсионных гарантий, 55 процентов сотрудников Управления правительственной печати и 82 процента сотрудников Агентства по обслуживанию суда и надзору за правонарушениями{757}.
Федеральное управление кадровой службы использует «квоты» по найму женщин, афроамериканцев и американцев латиноамериканского и азиатского происхождения, но не белых мужчин.
Когда администрация Обамы предложила закрыть «Фанни Мэй» и «Фредди Мак», ипотечные гиганты, чьи потери в 150 миллиардов долларов уже пришлось покрывать налогоплательщикам, газета «Вашингтон пост» в статье под названием «Ликвидация «Фанни» и «Фредди» угрожает карьере меньшинств» предупредила, что 44 процентов сотрудников «Фанни Мэй» и 50 процентов сотрудников «Фредди Мак» – цветные{758}.
Если многообразие столь благотворно, почему множество знаменитых его поборников готовы платить сумасшедшие деньги за проживание в общинах подальше от воспеваемого ими очарования? В письме к сенатору Мойнигану Джеймс К. Уилсон охарактеризовал десегрегацию как комплементарную и совместимую со свободой – свободой общаться с теми, кто тебе близок:
«Возведение стены, которые отделяет «нас» от «них», представляет собой необходимый коррелят морали, поскольку она определяет пределы, в которых реализуются симпатии, справедливость и долг. Главный раздел проходит по линии «семья / клан / деревня», но в конкретные исторические периоды становится важна этническая составляющая. Грандиозное достижение западной культуры, начиная с эпохи Просвещения, состоит в том, что многие из нас заглянули через стену и стали оказывать некоторое уважение людям извне; трагический провал западной культуры – отрицание самого факта существования стен или их значимости»{759}.
Короче говоря, надежный забор – хорошие соседи.
Суды и квоты
На протяжении десятилетий Верховный суд бомбардировали просьбами обеспечить многообразие и более широкое представительство женщин и меньшинств. Выдвижение президентом Обамой кандидатуры Сони Сотомайор преподносилось как большой шаг в этом направлении.
Никсон и Форд – последние президенты, отстаивавшие гегемонию WASP в суде. Никсон выдвинул шесть кандидатур, Форд – одну. Все семеро принадлежали к белым протестантам англо-саксонского происхождения: Уоррен Бергер, Клемент Хэйнсуорт, Гаррольд Карсуэлл, Гарри Блэкман, Льюис Пауэлл, Уильям Ренквист и Джон Пол Стивенс.
Однако еще до Никсона демократы увлеклись «новой» этнической политикой. Большинство старых этносов – немцы, ирландцы, итальянцы, поляки, словаки, греки – исчезли. С 1940 года ни один президент-демократ не выдвигал кандидатуры католика-ирландца. Ни один президент-демократ также не выдвигал в состав Верховного суда итальянских или польских католиков. Партия Дэйли, Риццо и Ростенковски[196]