Замок был совершенно живой. В отличие от бутафорских домов, у него был характер. Чем-то зловещим, даже мистическим веяло от его стен.
Замок окружал глубокий ров. Едва они подъехали — сам по себе опустился навесной мост.
Вездеход прогрохотал по нему и замер у широких ворот. Ворота открылись.
— А вдруг — ловушка? — испуганно спросил сын.
— Ты предлагаешь вернуться? — усмехнулся отец. — Отсюда у нас два пути: либо на Землю, либо — на тот свет.
Вездеход въехал во двор.
В здание вело несколько массивных дверей. У каждой стояли прозрачные люди, казалось, их тела сделаны из огромных медуз.
Увидев вездеход, прозрачные люди радостно заулыбались, но с места при этом не двинулись.
Отец и сын вышли из вездехода.
Прозрачные люди, как по команде, открыли двери: какую выбрать? Отец не стал долго раздумывать, и через мгновение они вошли в замок.
Дверь тут же затворилась, и их накрыло одеялом темноты. Стало трудно дышать.
И вдруг замок ожил. Где-то закапала вода. Раздался истошный женский крик и смолк.
Сверху раздался какой-то шум — сын поднял глаза.
С потолка на него планировал скелет.
— Извините, если у меня кости слишком стучат, вас, наверное, раздражает? — скелет явно намеревался сесть сыну на шею.
Сын поднял пистолет и выстрелил.
Скелет расхохотался.
— Забавное желание: убить скелет, забавное… — Он спустился на пол и протянул то, что когда-то было рукой. — Разрешите представиться: Йорик. Конечно, я литературный персонаж, но нет в мире более знаменитого скелета, чем я.
— Эй, ты где? — услышал он голос отца.
Голос звучал откуда-то сверху, сын медленно побрел на голос.
— Куда же вы? — воскликнул Йорик. — А поговорить? Неужто вам не любопытно поговорить со скелетом?
Йорик перегородил сыну дорогу, он пытался улыбаться своим страшным ртом, от этого становилось еще более жутко.
— Исчезни! — услышал сын голос отца. — Исчезни, костлявый идиот!
И скелет исчез.
— Вот черт! — выругался отец. — Никогда со мной такого не случалось: фонарик забыл. Ну ладно, ты иди на мой голос, а я пока расскажу тебе, в чем тут дело… Если я не ошибаюсь — а я не ошибаюсь никогда — мы имеем дело с самыми обычными привидениями. Почему они появились именно здесь? Почему они обрели облик великих людей? Об этом нам расскажет хозяин… Кстати, тебе не кажется, что у него дурной вкус? Жить в замке с привидениями — это уж как-то чересчур банально. Так вот, запомни: привидение боится человека и всегда выполняет желания людей. Потому что чувствует, падла, что оно своего рода «недочеловек», и стоит тебе сказать: «Исчезни!» — и любая тварь исчезнет. Ты понял?
И тут перед сыном закружили хоровод четыре женщины в длинных белых платьях. Платья касались лица сына и рождали в его душе вовсе не те чувства, которые необходимы в столь важном деле.
— Исчезните! — закричал сын.
— Ну почему? Почему? — удивилась одна из женщин и опустилась перед сыном.
— Я сказал: исчезни! — крикнул сын.
— Ну и дурак! — ответила женщина и исчезла.
А вокруг кричали, шептали, говорили голоса. Пролетали и пробегали мужчины и женщины, одетые в длинные белые одежды.
— Ну где ты там? — услышал сын голос отца.
Ему казалось, что отец где-то совсем близко, но он никак не мог до него дойти.
А тут еще прямо из-под земли возник человек и начал быстро-быстро расти. Вот он уже ростом с ребенка, вот уже чуть выше сына, вот выше на голову, на две…
Когда глаза сына уперлись в колено великана, тот заговорил:
— Отсюда путь только в могилу! Еще ни один человек не мог меня победить!
Огромная рука тянулась к сыну. Каждый палец — величиной с фонарный столб.
— Ты останешься здесь, — громыхал голос с высоты. — Здесь твое последнее пристанище.
Все, что только что говорил отец, мигом выскочило у сына из головы. Он представлял себе, как огромные пальцы сейчас схватят его и сломают, словно спичку.
— Переигрываешь, — неожиданно крикнул отец великану. — Таким громадинам незачем говорить страшным голосом, они и так жуткие.
— Да? — удивился великан. — А как надо?
— А надо рассказать нам, какой дурак тебя подослал, — посоветовал отец.
— Мне нельзя говорить об этом, — голос великана стал даже как будто тише. — А то бы я точно рассказал.
— Ну нельзя — тогда исчезни.
Сын наконец добрался до отца, и они начали путь по винтовой лестнице.
Время от времени от стен отделялись совершенно плоские мужчины. Все они были одеты в смокинги и котелки. Плоскими пальцами снимали котелки и кланялись плоскими головами. Отец на эти приветствия не обращал внимания. А сын поначалу здоровался из вежливости, а потом перестал.
Лестнице, казалось, не будет конца. Но вот она уперлась в маленькую дверку.
Отец толкнул дверь — она открылась.
За дверью начиналась точно такая же лестница, которая тоже вела вверх.
— Ты уверен, что хозяин планеты находится именно здесь? — спросил сын. — Может быть, нам надо было войти через другую дверь? Прозрачные люди предлагали нам много входов…
Мы уже вошли через этот, — ответил отец. — Вперед!
От стен стали отделяться совершенно плоские, будто вырезанные из картона, женщины в старинных платьях… Каждая из них делала книксен и пыталась изобразить на своем плоском лице подобие улыбки.
Теперь уже и сын не обращал на это никакого внимания. Надо было лезть вверх, то есть вперед. Вариантов не было.
Им попадались женщины с метлами в руках, и мужчины, тщетно старающиеся спрятать рога под шляпой. Великанши в белых саванах и лилипуты, которые все норовили укусить их за ноги.
Однажды им встретились три женщины, которые играли в карты — они двигали карты взглядом, не прикасаясь к ним. Увидев сына с отцом, они хором сказали: «Извините» и исчезли.
Им встретился скелет, играющий на собственных костях «Полонез Огинского», и полуразложившийся труп, который предлагал поиграть в салочки…
Всем им отец говорил «Исчезни!», и они исчезали столь же внезапно, как и появлялись. Правда, некоторые призраки пытались завести разговор, но отец оставался непреклонен, повторяя одно слово: «Исчезни!»
Сын чувствовал, что у него нет больше сил, что пересохло горло, а ноги гудят так, что этот гул должен быть слышен вокруг.
Но сын знал: жаловаться отцу бесполезно: не пожалеет, а то и высмеет. А о том, чтобы остаться отдохнуть среди приведений было даже страшно подумать. И он шел по бесконечной лестнице, видя перед собой только спину отца.
Лестница кончилась так внезапно, что отец едва не сорвался вниз.
Сын встал рядом на узкой площадке.
Снизу поднималось голубое облако поразительной красоты. Поднималось оно медленно, уютно покачивая своими округлыми боками. Облако не вызывало страха — наоборот, оно казалось столь нежным, что у него немедленно хотелось опуститься. После всего, что они видели в этом замке, облако представлялось воплощенной красотой и гармонией. Отец и сын смотрели на него, не в силах отвести взгляда. А облако поднималось все выше, выше, и уже можно было дотронуться до него рукой…
И тут раздался дикий хохот, вспыхнул яркий, до боли в глазах, свет.
Отец и сын увидели человека, который хохотал с неподдельным восторгом, не успевая вытирать слезы с глаз.
— Исчезни! — крикнул отец.
Но человек продолжал хохотать.
— Исчезни, черт тебя возьми! — крикнул отец.
Человек на секунду оборвал свой смех и сказал:
— Здорово, да? Люди не завораживают. Сам Чайковский с голой бабой — не завлекают. Великаны? А вы на них плюете. Летающие женщины? Вам хоть бы что. Отряд прыгающих, конных, пеших? Вы их обманываете. А облачко — подкрашенный кусочек воздуха — гипнотизирует. С ума сойти! Эти люди… дураки… я не могу… — и он снова захохотал.
Сын понял, что они с отцом стоят на маленькой площадке, которая поднимается над полом сантиметров на двадцать — не больше. Они сошли с площадки и огляделись.
Зал, в котором они находились, был настолько огромен, что в нем не только спокойно умещался гигантских размеров стол, десяток мягких кресел, два дивана и три шкафа, но при этом еще свободного места оставалось больше, чем занятого.
— Так это, значит, вы — хозяин планеты? — обратился отец к человеку, когда тот, наконец, кончил смеяться.
— Хозяин, — снова захохотал он. — Надо же слово какое: хозяин.
Внезапно он оборвал свой смех, посмотрел серьезно, даже строго, и медленно произнес:
— Я — не хозяин. Я — создатель.
Отец и сын сидели в креслах и внимательно рассматривали того, кто назвал себя создателем. Это был человек невысокого роста, лет пятидесяти. Описать его лицо невозможно — перед ними на диване сидел человек с никаким лицом. Есть такие усредненные лица, которые природа создала будто специально, как некий безликий трафарет. Это усредненное лицо жило своей нервной жизнью: то его рассекала улыбка, то затемняла печаль, а то вдруг губы начинали беззвучно шевелиться, словно доказывая что-то невидимому собеседнику.
Вслух, однако, хозяин ничего не говорил.
Отец и сын тоже молчали, приходя в себя после восхождения.
Во дворце стояла тишина, и можно было подумать, что страшный путь им попросту привиделся.
Отец решил начать разговор издалека:
— Я не знаю, кто вы — хоть создатель, хоть хозяин. По мне все одно: важный человек. Отчего ж тогда ваш дворец не охраняется?
Хозяин хмыкнул, сыграл пальцами на зубах какую-то мелодию, и только, после этого сообщил:
— Незачем. Видите ли, господа пришельцы, планета, которую вы на Земле называете Планета номер ноль, населена призраками. А призраки не могут принести вреда людям. Напугать могут, а навредить — нет. — Хозяин хмыкнул. — Здорово вас прыгающие напугали, да?
Неожиданно он вскочил, подбежал к сыну, схватил его за плечо:
— Спасибо тебе за идею с прыгающими, парень, — это все, что он успел сказать прежде, чем получить от отца его коронный удар в челюсть.