всегда. Но, как вы догадываетесь, всегда, но не теперь.
Итак, что он знает? На Гидона Карелли бросается странная, саблезубая крыса — тот умирает от испуга. В это время к женщине, живущей этажом ниже, непонятным образом забегает котенок. Крыса чует котенка… Крыса против кота? Бред! Бред! Однако, факты есть факты: крыса бросается на котенка, потом — на женщину.
Теперь: что произошло с Гунтером? Явился великан, разворотил его квартиру и отправился себе спокойно отдыхать на крышу, разорвав Гунтера на куски. А потом — надо признать, очень кстати — испарился.
Что общего во всех этих историях, если не считать их полного идиотизма? Да и есть ли общее? Они связаны, наверняка как-то связаны. Это комиссар знал точно.
Известное дело, у всех уважающих себя комиссаров есть чутье. Гард себя уважал и чутье у него было. И оно подсказывало комиссару: что-то очень важное упускает он во всех этих историях, что-то должно быть в них простое и естественное. Может, это все-таки пришельцы?
Комиссар надел халат, пошел на кухню и съел сандвич (комиссары всегда поступают так после душа).
Остаток дня комиссар решил посвятить сыну. Надо ли добавлять, что сын смотрел телевизор?
— Не надоело тебе это дело? — спросил Гард, дожевывая бутерброд. — Это же все невыносимо скучно, — и он посмотрел на экран.
Кусок абсолютно импортной ветчины застрял у него в горле. Минуту Гард стоял, остолбенев, потом опрометью бросился к телефону.
Первый звонок — доктору.
— Доктор? Добрый вечер. Комиссар Гард побеспокоил. Доктор, я вас очень прошу, вспомните: когда вы приезжали к Карелли и Гунтеру, работал ли у них телевизор? Вспомните, это очень важно. Работал? Точно? Я так и думал. Скажите, доктор, вы что-нибудь понимаете в психологии, во всех этих аномалиях и прочей психологической ерунде? Тогда я вас очень прошу, если вы не слишком заняты, приезжайте по адресу… — И комиссар назвал адрес Марии.
Тут необходимо заметить, что по логике уважающих себя историй подобного рода, комиссар должен был разгадку преступления рассказать Гарри, чтобы Гарри слушал его, открыв рот, и потрясался уму начальника. Но! На этот раз разгадка комиссара была такова, что доктор должен был ее проконсультировать. Так тоже бывает в комиссарской практике.
Второй звонок — Марии.
— Звонила? Подожди, не надо ничего объяснять. Сейчас я тебе все объясню: тот актер исчез, испарился, пропал? Так? Возник и исчез, правильно? Как откуда я знаю? Все-таки комиссар полиции. Мария, сейчас я выезжаю к тебе и расскажу кое-что любопытное.
Повесив трубку, Гард схватил молоток, изо всей силы ударил по телевизору, и, не обращая внимания на испуганно-удивленные возгласы сына, выбежал из дома.
От телевизора осталась груда осколков и железок. Комиссар умел бить.
— Комиссар, неужели вы убедились, что это инопланетяне? — спросил доктор, когда они втроем уселись вокруг стола, попивая… чтобы вы думали? Правильно — виски.
— У вас дома есть телевизор? — спросил комиссар.
— Разумеется, — ответил доктор.
— Ну и как вы думаете: телевизор влияет на вас?
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Мой комиссар всегда такой многозначительный, — подобострастно рассмеялась Мария. (Женщина, чувствующая неправоту, вполне может подобострастно рассмеяться).
Но комиссар посмотрел на нее строго, и только после этого начал говорить о главном:
— То, что я вам скажу, не более, чем предположение, гипотеза. Но боюсь, что в самое ближайшее время мы получим подтверждение ее истинности. Видите ли, я не верю в мистику, не верю ни в какие явления, которые находятся за пределами логики. Я твердо знаю: какими бы загадочными ни казались преступления, их непременно объединяет что-то простое, обыденное. Так вот, и Карелли, и Гунтер и эта несчастная женщина смотрели телевизор перед тем, как на них напали. Не так ли?
— Ну и что? — доктор отхлебнул виски. — Это может быть простым совпадением.
— Может быть, — тут комиссар наконец закурил свои дешевые сигареты. — Мария, готов биться об заклад, что когда возник твой идеал — этот гнусный актеришко — ты тоже смотрела телевизор!
— Да, — вздохнула Мария. — Это было как наваждение. Но ты ведь знаешь: я люблю тебя, только тебя, и с тобой…
— Об этом позже, — оборвал комиссар. — Я ни в чем не виню тебя, ты, сама того не зная, стала участницей страшных и странных событий.
— Каких? — спросила Мария.
— Сейчас попробую объяснить. Для начала задумаемся: куда девается вся та энергия, которую насылает на нас телеэкран? История человечества насчитывает миллионы веков, но не было еще такого, чтобы в жилище человека находился — причем, заметьте, постоянно — источник некой чуждой энергии. Ведь, без сомнения, телевизор обладает еще какой-то энергией, кроме электрической. Так вот. Вполне можно предположить, согласитесь, что человек и телевизор вступили в некий, неизвестный нам доселе, контакт — тем более, что ни свойства человека, ни свойства телевизора нам до конца не известны. Повторяю, все, что я скажу — не более, чем предположение, и я буду рад, если вы его опровергнете. Собственно, для этого, доктор, я вас и пригласил, я надеюсь на ваш ум и ваше знание человеческой природы. Но, позвольте, я закончу. Итак, эта история перестала быть для меня таинственной, когда сегодня я увидел по телевизору копию того самого монстра, который меня чуть не убил.
— Ах! — воскликнула Мария, всем своим видом показывая падение в обморок. — Милый, ты был в опасности!
— Я же сказал: семейные сцены оставим на потом, — решительно сказал комиссар. — Теперь все мне стало окончательно ясно. На мой взгляд, человек превратился в своего рода трансформатор, который каким-то неизвестным, непостижимым нам образом преобразует телеэнергию, в результате чего материализуется то, что мы видим на экране. Согласитесь: нас совершенно не удивляет, когда после страшного фильма мы видим его персонажей во сне. Что такое сон, не объяснил до конца даже Фрейд, однако, ясно: в принципе такое возможно. Пока еще человек вкладывает в эти существа очень незначительный потенциал, и потому они весьма непрочны. Потенциал кончается — и они исчезают, как сон. Но это — пока. Никто не знает, что будет завтра. Согласитесь, было бы даже глупо предполагать, что столь мощный источник эмоциональной, духовной — да какой хотите! — энергии, как телевизор, который, к тому же, действует на нас ежедневно, никак не меняет нашу жизнь…
Но материализуются не только монстры. Представьте, вы одиноки, покинуты, мечтаете хотя бы о маленьком пушистом зверьке, который утешит вас. И вот он возникает — маленький, шаловливый котенок, а потом — на ваших глазах — растворяется в воздухе. Сколько людей сходят из-за этого с ума! Проверьте сводки, доктор, и вы увидите, что количество сумасшедших резко возросло. Равно как и количество разводов. Но кто осудит женщину, не устоявшую перед любимым актером, возникшим вдруг прямо в ее доме? Мы долго и безнаказанно влияли на природу, пока она, наконец, не стала мстить нам. То же самое и здесь. Наше общение с телеэкраном было безнаказанным до какого-то предела. Сейчас этот предел наступил.
Тут, конечно, за столом воцарилось молчание. А комиссар допил виски.
— Ты хочешь сказать, дорогой, что я лежала в постели с миражом? — Мария побледнела. — Этого не может быть!
— Дурой не надо быть, — справедливо возразил Гард.
— Если вы правы, то это ужасно, — тихо произнес доктор.
— Согласен, что это неприятно, — согласился Гард, и тут же сам себе возразил: — Но никакой вселенской трагедии я не вижу. Человечество живет с телевизором гораздо меньше, чем без него. Гораздо меньше. Теперь придется отказываться вовсе. Вообще, доктор, я думаю, нам придется еще не раз и не два отказываться от того, что мы называем «достижением прогресса». Скажите лучше как врач, если мое предположение верно, то как эта энергия может повлиять на людей?
— Трудно сказать, — доктор виновато развел руками. Однако ясно: никто не может гарантировать, что она всегда будет материализовываться вне человека, а не внутри него. Разве нельзя исключить, например, что с помощью телевизора мы сами превратимся в чудищ, и это будет означать конец света? А может быть, телевизор — и есть дьявол, посланный нам за грехи?
«Черт, надо было позвать врача-атеиста», — раздраженно подумал Гард.
— А я все равно не верю, — пожала плечами Мария. — Не верю, и все тут.
— Я хотел бы ошибиться. Но — давай проверим. У тебя есть телевизионная программа? Погляди-ка, что показывали по телевизору в тот вечер, когда погиб Карелли?
— Мне незачем смотреть, — взгляд Марии выражал полное торжество. — Если это было вчера после одиннадцати, то как раз в это самое время я смотрела фильм с моим любимым актером… Ну не важно… Вобщем, с тем самым актером, про которого ты говоришь, что он — мираж.
— Как все удивительно совпадает! — вздохнул Гард. — Ты смотришь фильм с этим придурком, и он тут же оказывается у тебя в комнате.
— Однако в этой картине не фигурирует крыса, убившая Карелли, — сказал доктор.
— Значит, крыса фигурировала по другой программе! — спокойно произнес Гард. — Я убежден, что вчера около одиннадцати шел фильм про саблезубых крыс. И мы это легко проверим. — Комиссар подошел к телефону, набрал номер. — Привет, сын, скажи, пожалуйста… Я тебе потом объясню, зачем я разбил телевизор. Подожди, не перебивай. Не перебивай, когда с тобой отец разговаривает. Какое кино ты смотрел вчера около одиннадцати? «Крик над небоскребами?» А про что? Подробно не надо. Про то, как саблезубые крысы завоевали город? Очень хорошо. — Гард оглядел собравшихся с видом победителя. — От чего ж это, интересно, я тебя отвлекаю, сын? Какой телевизор? Я же разбил! Как это взял у соседей маленький? Выключи его немедленно!
Комиссар бросил трубку и выскочил из комнаты.
— Я с тобой! — крикнула Мария.
Но комиссар не мог ждать. Взревел мотор машины.
Нарушая все правила движения, какие только есть на свете, он добрался до дома. Распахнул дверь.