Народу было немного, но почти с каждым Одоевский здоровался и объяснял Игорю:
— Джордж Вашингтон… Луи Армстронг. Как не слышали? Это был великий музыкант… Джим Холлинз… Да-да, тот самый, который первый из землян ступил на Марс…
Наконец, показались деревянные избы.
— Вот мы и пришли, — сообщил Одоевский. — Это русский сектор. Я оставлю вас, но мы еще непременно встретимся, не так ли?
И он снова исчез с такой скоростью, что Игорь даже не успел попрощаться.
Он остался один в странном городе.
В русском секторе, точно так же, как и во всех остальных, смешались стили и эпохи. Однако надписи на русском языке и русская речь приятно успокаивали.
Игорь шел без цели, надеясь, что дорога сама приведет его куда надо.
Мимо него прошел невысокий человек в котелке. Он приподнял котелок, здороваясь. Игорь тоже поздоровался, мучительно вспоминая, где же он видел это лицо.
Невысокий человек уже скрылся за углом, когда Игорь вспомнил, кто это.
— Александр Сергеевич! — крикнул он.
Человек тут же вернулся.
— Чем могу служить?
— Неужели вы Пушкин?
— А что такое? Что-то с моим заводом?
— Вы ответьте, пожалуйста, конкретно, — Игорь переминался с ноги на ногу. — Значит вы — Пушкин Александр Сергеевич, классик русской литературы, автор «Евгения Онегина», «Капитанской дочки», «Бориса Годунова»?..
— Ну я, я, — перебил Пушкин. — Странно, что вы меня не узнали. Так что с моим заводом?
— С каким заводом?
— Фу ты, Господи, — с облегчением вздохнул Пушкин. — Вы, наверное, здесь недавно, раз ничего не знаете про мой заводик. Небольшой такой, оружейный заводик, делаем пистолеты. А то ведь черт-те что творится: поэтов убивают все, кому не лень, а им бывает и защититься нечем. Вы, кстати, не поэт? Жаль… А то, знаете ли, замечательный образец появился. Пистолет, который чует бездарность. Милостивый государь, вы мне можете не поверить, но, клянусь честью, оно так и есть. Смотрите сами: бездарный человек — завистлив, зависть порождает злобу, а от этого образуется совершенно особый состав крови. Пистолет чует эту самую кровь, как борзая зайца, и — будьте любезны! — стреляет сам. Изумительная, доложу вам, вещица. Впрочем, если вас интересуют подробности, вам бы лучше Саша Блок объяснил, он у меня инженером на заводе работает. Говорит, что сам модель изобрел, но я подозреваю, что ему сильно помог его тесть, Любкин отец, Дмитрий Иванович Менделеев…
Пушкин говорил странно, пошловато даже. Игорь совсем не таким представлял себе великого поэта, но в том, что перед ним Александр Сергеевич Пушкин, сомнений не было.
— Александр Сергеевич, вы ведь русский человек…
— Н-да? — удивленно вскинул брови Пушкин.
Но Игорь не обратил на это внимания и продолжил:
— Объясните мне, что здесь вообще происходит? Что это за планета такая? Что за люди? Что за город?
Пушкин улыбнулся. Улыбка у него была дружеская.
— Знаете что, молодой человек, заходите вы лучше вечерком в кондитерскую Вольфа… Тут недалеко, вам любой покажет… Посидим, поговорим… А сейчас, извините, дела. Совещание надо проводить по поводу внедрения новой модели пистолета.
Пушкин церемонно поклонился и быстро зашагал по мощеной булыжной мостовой.
«Неужели сегодня вечером я смогу просто так посидеть и пообщаться с самим Пушкиным, — думал Игорь, и подобные мысли как-то затмевали в его голове размышления о тайне этой планеты. — Посидеть вечер с Пушкиным! Черт-те что…»
Размышляя над приятной перспективой, Игорь свернул в трактир.
В трактире сидели несколько человек, но, сколько ни приглядывался, Игорь не узнал ни одного лица.
Он взял квасу, но успел отпить совсем немного, как отворилась дверь, и в трактир вошел невысокий лысый человек в кепке. Его лицо Игорь узнал сразу. Его лицо нельзя было не узнать.
Человек подходил к каждому, приподнимал кепку, говорил, чуть картавя:
— Здгаствуйте, — смотрел в лицо, слегка прищурившись, и спрашивал тихо. — Вы не видели мою маму?
Странно было слышать от вполне взрослого (чтобы не сказать стареющего) мужчины столь детский вопрос. Но присутствующих, кажется, это нисколько не удивило — привыкли, наверное, — и они отвечали совершенно спокойно:
— Нет, Владимир Ильич, не видели.
Человек и к Игорю подошел, и тоже кепку слегка приподнял, и тоже спросил, поздоровавшись:
— А вы мою маму не видели?
Игорь растерялся, не зная, что ответить.
— Никто не видел мою маму, — вздохнул Владимир Ильич. — А мне ужасно хочется ее увидеть. Сколько лет хочется увидеть — и не могу. Здесь так много людей, а мамы нет. Мне бы с ней поговорить.
— А вы не боитесь, что она будет вас ругать за все, что вы натворили? — неожиданно даже для себя спросил Игорь.
Владимир Ильич посмотрел на него взглядом спокойным и усталым, а потом сказал:
— Не видели, значит. А жаль. Почему же здесь нет моей мамы?
Владимир Ильич снова приподнял кепку — на этот раз прощаясь — и ушел.
Игорь вышел на улицу, твердо решив: обязательно встретиться с вождем и о многом его расспросить. Он понял, что здесь его ожидают интересные встречи. Настолько интересные, что даже самому не верится.
На улице мелькали знакомые по учебникам и книгам лица. Кого-то Игорь вспомнил сразу, кого-то припомнить не мог.
Вот быстрым шагом прошел Лев Толстой, неся косу через плечо.
Промчалась машина, — показалось, в окошке мелькнуло лицо Юрия Гагарина.
На велосипеде проехал человек и поздоровался так приветливо, будто они с Игорем давно знакомы. Вроде бы это был тот самый академик, который в девяностые годы XX века придумал, как вывести Россию из экономического кризиса. Игорь напрочь забыл его фамилию.
А химика Серова — изобретателя нового космического топлива, с которого, собственно, революция в космонавтике и началась, Игорь узнал. Это и неудивительно — лицо Серова было знакомо всем.
Но попадались и те, на чьих лицах вовсе не было печати величия. Особенно много почему-то шаталось юношей и девушек с гитарами. Некоторые даже пели песни, что, впрочем, никого из жителей города не раздражало.
Как приблизиться к разгадке планеты, Игорь совершенно не представлял. Спрашивать? Но что и у кого?
Игорь вышел к озеру. Небольшое уютное озеро с совершенно гладкой поверхностью лежало, словно летающая тарелка, непонятным образом залетевшая к городским громадам.
На берегу озера сидел человек и ловил рыбу.
— Добрый день, — поздоровался Игорь.
— Угу, — ответил человек, не оборачиваясь.
Игорь сел рядом на траву. Трава была мягкой и чуть мокрой от росы.
— Извините, — сказал рыбак и повернулся к Игорю. — Если вы хотите что-то у меня узнать, я отвечу на ваши вопросы. Я привык беседовать с людьми. Но, признаться, чрезвычайно устал от людей — хотелось бы побыть одному.
С именем этого человека связывались крупнейшие социальные преобразования в конце прошлого столетия. Это он начал третью революцию в России.
— Видите, — он дернул удочку. — Сорвалось… Чего-то все время срывается в последнее время. Знаете, от чего я устал? Очень трудно быть борцом, когда про твои победы тут же забывают, а поражения ставят в вину многие годы.
— Ну что вы, Михаил Сергеевич, — искренне удивился Игорь. — Ваше имя печатается у нас до сих пор, хотя, конечно, не все вы делали верно, но вы начали новую эру в России — это факт.
— Перестаньте! Рты людей, выходящих на митинги, можно заткнуть только куском хлеба. Но где ж его взять? — Рыбаку, наконец, удалось поймать довольно крупную рыбину. Он осторожно снял ее с крючка и снова зашвырнул в реку. — Не нужна мне эта рыба, просто нервы успокаивает, — ответил он на безмолвный вопрос Игоря. — Вы молоды, молодой человек, и вам довольно трудно меня понять. Но запомните: устают не от работы — а от отсутствия результата. А самое страшное занятие, какое есть на земле — доказывать дуракам, что они умные.
— А зачем доказывать? — не понял Игорь.
— Вы позволите мне побыть одному?
— Но, может быть, хоть вы объясните мне…
И снова Игорю не дали договорить.
— Мы можем с вами встретиться позже, поговорить. А сейчас — извините, — и рыбак вернулся к своему странному занятию.
Непроизвольно Игорь подумал, что у него тут намечаются интересные встречи… настолько интересные, что даже самому не верится.
Он остановился у церкви и долго разглядывал икону, висящую над входом: печальные женские глаза и нимб, столь похожий на скафандр, которым пользовались космонавты прошлого.
«Что же мне делать дальше, — думал Игорь. — Я хожу по городу, встречаю великих людей, но никто из них не может ответить на мои вопросы. И я так же далек от разгадки Планеты номер ноль, как был, когда спускался на нее. Куда идти мне теперь? Где искать ответы?»
Даже себе самому не хотел Игорь признаваться в том, что чем больше ходит он по этому городу — тем больше нравится ему это путешествие, и тем меньше думает он о главной своей цели: разгадать тайну Планеты номер ноль.
Он стоял, размышляя, куда пойти и вдруг услышал за спиной голос, который менее всего ожидал услышать:
— Здравствуй, сын.
Игорь обернулся. Сомнений не было: по широкой мощеной улице приближался к нему отец.
Игорь хотел броситься — обнять, но тот жестом остановил его — он не любил сантиментов — и повторил:
— Здравствуй, сын.
— Здравствуй, отец. Почему ты здесь? Ты ведь не имеешь права. Неужели ты поставил себя вне закона?
— Я здесь только по одной-единственной причине, — перебил отец Игоря, — признано, что я — великий пилот. Так что жить на этой планете имею полное право.
Рядом с ними остановился Николай II — последний российский император. На шее у него болтался фотоаппарат.
— Не могли бы вы встать рядом? Снимок на память. Все-таки встреча отца с сыном.
Игорь подошел к отцу. Встал рядом и сразу почувствовал невероятное облегчение: рядом с отцом ему ничего не было страшно.